Владимир, Сын Волка 2 (СИ) - RedDetonator

Зазвенели бокалы, после чего все залпом выпили шипучий напиток.

Шампанское пришлось «доставать» через неофициальные каналы — в гастрономах купить хоть какой-то алкоголь практически нереально, потому что его там никогда не бывает, а даже если бывает, то всегда выстраивается очень длинная очередь.

Маховик дефицита раскачивается всё сильнее, а власти демонстрируют всему Союзу, что не могут поделать с этим ничего и будто бы даже не собираются. На самом деле, кое-что предпринимается, но без видимого эффекта.

По профилю деятельности кооперативов Жириновского есть подвижки — в Подмосковье открывают сразу шесть новых птицефабрик, а на время, пока они встанут на плановую мощность, поставки куриного мяса осуществляются из соседних областей, что не идёт на пользу стабильности.

То есть, в глазах партии, они решают проблему — шесть птицефабрик должны полностью устранить дефицит куриного мяса, но в реальности, даже если они будут производить мяса вдвое выше плана, это ничего не изменит.

— Аслам, вам картошки доложить? — спросила Галина.

— Конечно! — заулыбался тот, а затем посмотрел на Владимира. — Володя, у тебя очень хорошая жена! Повезло тебе!

— Знаю, — улыбнулся Жириновский.

Только проблема в том, что они до сих пор в разводе, а сейчас сожительствуют — он собирался исправить это недоразумение в следующем году, когда появится немного свободного времени.

— Давай выйдем ненадолго, — попросил Ватанджар. — Хочу покурить.

— Давай, — кивнул ему Жириновский.

Они ещё не обжили новую дачу, выданную Жириновскому по коллективному решению персонала Дома воинов-интернационалистов. Юридически, дача проходит, как служебная, то есть, после освобождения должности директора Дома, он вынужден будет сдать её обратно в ведение организации.

После распада СССР её можно будет приватизировать, но Жириновский не собирается исполнять ничего подобного — это может навредить его политическому образу. Да и не нужна ему эта дача, ведь он вложился в четырёхкомнатную кооперативную квартиру на юге Ждановского района, а в дачу не стал, хотя легко мог и до сих пор может.

— Я слышал, что ты не теряешь время зря, — произнёс Ватанджар, когда они вышли во двор. — Стал народным депутатом, председателем исполкома — ты мало писал об этом.

— Да это ведь ничего особенного, — улыбнулся Жириновский и прикурил ему сигарету зажигалкой. — Так, мелочная суета…

— Ну, да, — усмехнулся президент ДРА.

Он стал президентом в середине октября — прошли выборы аж с восемью кандидатами, правда, за семерых почти никто не проголосовал.

Не обошлось без административного ресурса, но Ватанджара всерьёз поддерживает большая часть населения, поэтому он вообще не рисковал на этих выборах — возможно, ему приписали пару-тройку процентов и получилось 78%.

Были, конечно же, скандалы на избирательных участках, США, естественно, объявили выборы недемократичными и насквозь лживыми. Но за Ватанджаром правда — жители Афганистана связывают резкое сокращение интенсивности боевых действий в большей части провинций и установление в них хоть какой-то стабильности с его персоной и только с ним.

— Ты ничего не делаешь просто так, Володя, — сказал он и покачал головой. — За этим стоит что-то.

— Может и стоит, — не стал спорить Жириновский.

— Не знаю, что именно, но уверен, что что-то хорошее, — улыбнулся Мохаммад Аслам. — Ты — хороший человек, Володя. Может, вернёшься в Кабул? С тобой мы возродим Афганистан и превратим его в процветающий край. Люди помнят тебя и уважают. Ты для них не чужак, а уважаемый шурави, который держит слово и помогает нуждающимся.

— К сожалению, не могу принять это предложение, — отказался Жириновский. — Я нужен в Союзе.

— Значит, за всем этим точно что-то стоит, — вновь улыбнулся президент Ватанджар. — Я чувствую, что в мире грядут большие перемены…

Глава пятнадцатая

Эскалация

* СССР, Московская область, город Москва, Дом воинов-интернационалистов, 9 января 198 8 года*

«Всё, теперь мы очень близко к следующему этапу», — подумал Жириновский, слушающий радио. — «Но что-то идёт не так, как должно».

Ставить в кабинет телевизор он посчитал слишком кричащим проявлением роскоши, поэтому ограничился радио. Оно бурчит себе тихо, пока он работает, не просит кушать и не отвлекает.

Но сегодня по радио передают сведения о росте международной напряжённости. Рональд Рейган, внезапно почти для всех, начал публично осуждать Саддама Хуссейна за факт геноцида курдского населения.

Диктор едким тоном отметил, что президент Рейган ничего не замечал с апреля 1987 года, но сейчас вдруг обратил внимание и с удивлением для себя узнал, что иракская армия, оказывается, уже давно истребляет десятки тысяч мирных курдов химическим оружием и заселяет их жилища арабами.

«Типичный Рейган, типичный американский президент», — подумал Жириновский. — «Но это политика».

Эти сведения хорошо согласовались с тем, что говорил генерал-майор Гаськов — ради оправдания средств, вложенных в операцию «Циклон», американцы готовы серьёзно ослабить Хуссейна, чтобы договориться с аятоллой Хомейни, который, видимо, уже переосмыслил концепцию «большого сатаны и меньшего сатаны». Наверняка, теперь СССР станет новым «большим сатаной», а США сменят его на посту «меньшего сатаны».

По логике Хомейни, «большого сатану» нужно ненавидеть и ждать его злокозненных действий, а с «меньшим сатаной», при благоприятной ситуации, можно и нужно ограниченно взаимодействовать, для собственной выгоды, но если подвернётся случай, то давить без пощады.

И теперь Иран рискует стать источником больших проблем для СССР, потому что его территория — это не только отличный плацдарм для атаки в Среднюю Азию, но и расширение плацдарма для атаки на Кавказ.

Хомейни далеко не дурак — он не пойдёт на такое, но возможность есть, а политика — это искусство возможного.

«Фон Бисмарк всё ещё бывает актуален», — подумал Жириновский. — «Иногда».

К сожалению, или к счастью, к концу XX-го века, политика стала более точной наукой.

Общественное мнение превратилось в ресурс, государственные институты стали кратно более гибкими, стало можно создавать кризисы искусственно, мир стал меньше, а инструментов для манипулирования им стало больше — это изменило глобальную политику, но современное общество всё ещё живёт так, будто на дворе эпоха Священного союза.

Однако место случаю есть и всегда будет — несмотря на осознанные усилия политиков всех стран нивелировать его влияние.

Иран — это свидетельство того, что невозможно предусмотреть всё.

Исламская революция стала полной неожиданностью и стратегической катастрофой как для США, так и для СССР — естественным было желание уничтожить этот не спрогнозированный артефакт как можно скорее, для чего был использован Ирак.

И теперь этот «случай» создал новую возможность, которая способна помочь в устранении последствий другого провала.

Обдумав это, Жириновский вынужден был признать для себя, что политика Рейгана отличается поразительной рациональностью, но с сильным влиянием сиюминутности.

Абсолютное и презрительное наплевательство на идеологию, безоглядное следование лишь собственным интересам и решению сиюминутных задач — вот она, реальная политика: аморальная, бесстыжая, бессердечная, но рациональная.

Решая краткосрочные проблемы, США закладывают бомбу под собственный фундамент, ведь история показывает: вечных империй не бывает, и рано или поздно наступает момент, когда добрая репутация оказывается последним спасением на пике политической или экономической слабости.

Так Российская Федерация на протяжении всей своей истории использовала наработанную СССР репутацию, конвертируя её в политические и экономические преференции. Отношения с Индией, Вьетнамом, Кубой, Алжиром, Египтом, Сирией и Анголой были использованы на сто процентов — правда, для целей, прямо противоположных тем, ради которых СССР эти связи создавал.