Участковый (СИ) - Барчук Павел

— Нет, мой дорогой инквизитор. Я не пила из него. Ну, почти. Пару раз… для вкуса. Капельку. Как гурман пробует редкое вино. Он был чистый, молодой, полный жизни… И абсолютно бесполезный с практической точки зрения. Его кровь оказалась переполнена романтическими глупостями и адреналином влюбленности. Не самый изысканный коктейль. Представь, что тебе вместо отличного шампанского подсунули глазированный напиток.

Я слушал Флёрову очень внимательно и картина начинала вырисовываться. Несчастный влюбленный парень, одержимым прекрасной и смертельной незнакомкой похерил все, что у него было ради возможности находиться рядом. Хорошо. Это понятно. Но почему убили именно его? Вот, в чем вопрос. Почему именно он, а не кто-то другой?

Очевидно же, что жертва не была случайной. Иначе, мы бы тогда не нашли труп. Если верить Профессору, а я склонен к такому варианту, на месте смерти ощущались эманации ведьминской работы. Неужели ведьма, соверши она убийство по глупости или неосторожности, не сообразила бы, куда и как спрятать тело. Думаю, этого Женю до скончания веков искали бы родные и хрен бы нашли.

Но ситуация сложилась совершенно иначе. Парня будто специально оставили на виду. Да еще какого парня. Человека, накрепко привязанного к вампиру. У которого даже имеются следы укуса. В любом случае, не я, так обычные опера могли бы выяснить, что этот пацан шатался по городу ради прекрасных глаз директора «комиссионки» и совершенно не планировал уезжать. Он же не был невидимкой. По-любому данная информация всплыла бы. То есть, рано или поздно имя Флёровой появилось бы в деле.

— Он везде за вами таскался? — Уточнил я. — Постоянно?

— Особенно ночью, — вампирша усмехнулась. — Дежурил под моими окнами, ходил за мной по пятам. Я его отшивала, но он был настойчив, как баран. В ночь своей смерти последовал за мной на старую железнодорожную ветку, где заброшенное депо. Я шла на… деловую встречу. Он, видимо, решил, что у меня свидание, и хотел устроить сцену ревности.

— И что случилось?

— А вот этого я не знаю, — Лицо Флёровой стало серьезным. — Я уже возвращалась обратно, к себе домой, когда услышала его крик. Оборвавшийся, ужасный. Голос узнала сразу. Пришлось немного изменить маршрут, пройтись в ту сторону, откуда раздался этот вопль. Я все осмотрела, обыскала окрестности — никого. А утром его нашли мертвым. Единственное… Знаешь, той ночью, когда ходила возле старого депо, в поисках Евгения, почувствовала присутствие кого-то чужого.

— Другого вампира? — уточнил я.

— Нет. — Она покачала головой. — Не вампира. Что-то совершенно иное. Что-то старое. И запах… Пахло мертвой землей и полынью. А еще страх. Там отвратительно несло таким страхом, что даже мне стало не по себе.

В словах вампирши была искренность. Я ощущал это каким-то внутренним барометром. А еще эти слова идеально ложились в версию о подставе для вампиров.

— Что за встреча у вас состоялась? — Спросил я.

— Это бестактный вопрос, инквизитор. — Флёрова откинулась на спинку стула, изучая меня насмешливым взглядом.

— Ну почему же? Вы сказали, она была деловой.

— Хорошо… — Вампирша дотронулась до чашки с остывшим кофе, покрутила ее. Она явно размышляла, стоит ли говорить правду. — Скажем так… Я хотела приобрести один очень старый предмет. Для обычных людей он не особо ценен, но для нас… для тех, кто явился из Нави, это — фантастически дорогая вещица. Однако, продавец не пришел. Я прождала его порядка часа.

— А крик? Он прозвучал в начале вашего ожидания или в конце?

— В конце, конечно. Я уже была на взводе, если честно. Нарушение договоренностей, как и время, потраченное впустую, сильно раздражает вампиров.

— Ясно…Почему вы не рассказали об этом сразу? Знали ведь о трупе. Почему не пришли в отдел?

Я задал вопрос, но тут же поморщился от своей собственной глупости. Просто мое мышление ещё не перестроилось под реалии новой службы. Рассуждаю, как обычный мент.

— И что я должна была сказать? — Вампирша иронично подняла одну бровь. — Здравствуйте, товарищи милиционеры, я бессмертное существо, питающееся кровью? И за мной ухаживал этот ваш покойник. А потом его убило что-то, пахнущее страхом и полынью? Напомнить тебе о Договоре? Я предпочла держать язык за зубами. До твоего появления.

В этот момент в кафе что-то произошло. Резко, без всякой причины, погас свет. Гул голосов сменился взрывом возмущенных криков, звоном посуды и руганью.

— Опять эти чертовы энергетики! — проревел чей-то бас. — Каждый вечер одно и то же!

Я инстинктивно вскочил, готовый к любой угрозе. В полумраке, освещаемая только тусклым светом уличных фонарей из окна, Ля Флёр казалась еще более нереальной. Ее глаза светились слабым фосфоресцирующим блеском.

— Спокойно, инквизитор, — внезапно голос вампирши прозвучал прямо рядом со мной. Я почувствовал, как ее губы легонько коснулись мочки моего уха. Хотя даже не заметил, не разглядел, как она ухитрилась переместиться настолько близко. Да еще так быстро. — Это обычное дело. Подстанция старая. Сейчас включат.

И правда, через минуту свет моргнул и зажегся снова, более тусклый, чем прежде. Публика, покричав, начала успокаиваться.

Я посмотрел на наш столик. Рядом с недопитым кофе Ля Флёр лежала маленькая, аккуратно свернутая в трубочку записка. А ее, между прочим, до внезапно пропавшего освещения, тут не было.

Глава 19

Свет моргнул еще раз, будто нехотя, и наконец зажегся в полную силу, выхватывая из полумрака возмущенные лица посетителей и беспомощные гримасы персонала. Но мое внимание было приковано не к ним. Я смотрел туда, где лежал маленький, туго свернутый в трубочку клочок бумаги.

Мой взгляд переместился к Ля Флёр. Вампирша не двигалась, ее лицо стало похоже на маску из самого белого и холодного мрамора. Только глаза, два угля, горели каким-то своим, внутренним, леденящим пламенем. Она медленно, с преувеличенной осторожностью, словно боялась повредить бумагу, взяла записку своими длинными, изящными пальцами.

— Интересно, — тихо произнесла Любовь Никитична, ее голос потерял всю свою томную хрипотцу, став острым, как лезвие бритвы. — Очень интересно. Послания на столах… Эдакий домашний призрак общепита, разносящий записки. Привидение на любителя.

Вампирша развернула записку, прочла. На ее прекрасном лице тут же появилось выражение холодной ярости.

— Что это? — спросил я.

— Послание, — прошипела она сквозь сжатые зубы. — Мне. На, читай, — Флёрова одним небрежным щелчком отправила писульку в мою сторону по столешнице — Раз уж ты влез в эту историю по долгу службы.

Текст был написан размашистым почерком, скорее мужским, чем женским. Хотя, не факт.

«Мадам. Предупреждаю. Не лезьте не в свое дело. Следующий раз кончится для вас плачевно. А еще лучше — убирайтесь из города. И скажите своему новому дружку, инквизитору, чтобы он последовал вашему примеру. Иначе его тоже ждет печальный конец. Он станет вечным рабом в царстве холода и теней.»

Я прочёл текст послания еще раз, более внимательно, вдруг упустил что-то, а потом поднял взгляд на Ля Флёр. Ее глаза горели ледяным пламенем ярости.

— Угрожают, — произнесла она таким тоном, что я, даже при том, что точно ни в чем не был виноват, почувствовал себя крайне неуютно. — Мне! Мне, Ля Флёр, которая помнит времена, когда на месте этого убогого кафе шумел дремучий лес! Смеют!

— Как вы думаете, кто? — спросил я. — Ваши сородичи?

— Нет, — она резко мотнула головой. — Не их почерк. Они бы не стали прятаться за анонимками. Мы если воюем между собой, делаем это красиво. И уж точно последние несколько сотен лет не вмешиваем в наши войны смертных. Записку написал кто-то другой. Кто-то, кому мешаем мы оба.

Мадам потянулась ко мне, взяла бумажку из моих рук, поднесла ее к носу и втянула воздух ноздрями.

— Странно… Вообще не чувствую запаха. Никакого. А он должен быть. След. Либо человеческий, либо… Ну, ты понимаешь.