Рекрут - Алекс Хай

— Лия огляделась в поисках удобного угла. — На крыше мне нравилось больше.

— На крыше нас легко заметят, да и ритуал там нормально не провести. Ветер сдует все бумаги.

— Да знаю я, — отозвалась девушка. — Ладно, это всяко лучше, чем в подвале.

Она прошла до стены, где было всего одно небольшое окошко. Там же оказались свалены какие-то ящики. Лия сняла плащ и постелила на импровизированные табуретки, затем взгромоздила на один из них небольшую сумку.

— Я нашла все, что возможно, об этом Кристалле памяти, — сказала она и неуверенно дёрнула плечами. — Но этого всё равно мало для проведения полноценного ритуала.

Я опустился на ящик напротив неё.

— Значит, будет работать с тем, что есть.

— Это опасно, Ром. Артефакт мощный. Одна ошибка — и он может поджарить тебе мозги.

— Тогда давай не ошибаться, — улыбнулся я. — К тому же мозги мне и так уже неплохо поджарили в Диких землях. Вряд ли кристалл сделает хуже.

Лия до зубного скрежета ответственно относилась вообще ко всему, что делала. Даже шнурки на ботинках завязывала на два узла, чтобы наверняка. А когда я попросил ее найти способ взаимодействия с кристаллом, она и вовсе на несколько дней пропала в библиотеках и архивах.

И сейчас она ужасно нервничала. Боялась не справиться, ошибиться, подставить меня.

За маленьким окошком размеренно дышал квартал Лунорождённых. Я активировал небольшой магический светильник и настроил яркость на минимум — нельзя, чтобы нас заметили и прервали во время ритуала. Впрочем, вряд ли кому-то пришло бы в голову искать нас с Лией здесь в наш законный выходной, а не, например, в «Капле» или ночном кафе.

Лия выложила несколько предметов из сумки и села, держа в руках лист бумаги, исписанный аккуратным почерком. В свете артефакта она казалась особенно серьёзной.

— Готов? — спросила она, не поднимая взгляда.

— Да.

— Так, что у нас по списку для ритуала…

Лия расположилась на полу рядом со мной, скрестив ноги, и раскладывала на дощатом полу бумажки — скопированные страницы из книги с грифом «для Третьего уровня». Каждую она вытащила из закрытого отдела библиотеки, куда проникла с ловкостью уличной кошки.

Хотя, вероятно, помогли и связи её отца. Об этом она предпочитала не говорить.

— Здесь написано, что сначала кристалл нужно очистить солью, — прошептала она. — Это я уже сделала. Потом следует добавить кровь владельца мои того, чьи воспоминания необходимо активировать. Хватит пары капель…

Я вздохнул, достал нож и коротко полоснул по ладони. Кровь закапала на полированную поверхность Кристалла Памяти — полупрозрачный, с вкраплениями тёмно-фиолетовых прожилок, он начал медленно пульсировать. Свет исходил изнутри, будто глубоко в нём мерцало чужое сердце.

Лия посмотрела на меня с тревогой, но не вмешивалась.

— Ты не обязан…

— Обязан, — отрезал я и коснулся кристалла пальцами. — Говори, что делать.

— Первое — настройка. Центрируй поток. Глубокий вдох, выдох. Представь себя — не телом, а точкой. Вечером и утром. Между снами, между тенями… — Лия читала, будто молитву. — Второе — коснись артефакта и мысленно задай вопрос: «Что ты хранишь?» Закрой глаза, ты должен соединиться с энергией кристалла, как с собственной Тенью…

Я дотронулся до Кристалла. Он был холодным, но не мёртвым. Мои пальцы будто провалились внутрь гладкой поверхности.

И в следующее мгновение комната исчезла. И я — вместе с ней.

Вокруг меня было поле боя. Над головой нависло небо, искажённое тёмными волнами Ноктиума, будто сама ткань реальности треснула. Я задрал голову и увидел два небесных светила. Одно — яркое, было скрыто пеленой дыма, и находилось далеко, где обычно.

Но второе…

То, что я называл Ржавым солнцем, сейчас вовсе им не было.

Оно нависло прямо над нами, заполняя собой почти все небо. Сейчас оно не было ржавым. Серое. Холодное. Словно мёртвое. Приглядевшись, я увидел на нем очертания кратеров, гор, темные и светлые пятна, пояса света… Часть меня — не понимаю, какая — знала это место. Это был не просто зависший в небе гигантский шар. Это был…

Дом.

Когда-то.

И от этого небесного тела к земле тянулись сотни нитей. Темных, похожих на дым. Я пригляделся — нити дрожали и пульсировали, постоянно шевелились. И по ним на землю спускалось… что-то.

— Бегите за стены!

Я обернулся на голос.

Передо мной возвышался разрушенный форт, стены из белого камня, чернота выжженной земли. Та самая крепость — я уже видел ее во сне.

Крики. Вонь крови, горелого мяса и раскалённого металла. Под ногами — осколки доспехов и обугленные тела. Людей, тварей…

Я держал в руках меч — не Тень-Шаль, а другой, тяжёлый, будто выкованный из самой Тьмы. Взмах мечом — и лезвие вспыхнуло ледяным огнем. На моей груди болтался массивный медальон в форме звезды с восемью лучами. Центр медальона пульсировал, светился чужим ярко-синим светом, словно око.

— Держать линию! — закричал кто-то впереди. — Они прорываются!

Они сражались с Тварями. И Твари были повсюду. Сотни, тысячи — малых и крупных, человекоподобных и похожих на пауков — они волна за волной атаковали крепость.

Они двигались слишком быстро, их силуэты расплывались, как дым. Я видел, как один из защитников — высокий парень с черной повязкой на лбу — был подхвачен в воздух и тут же разорван на части.

Я поднял руку, и магия — не та, к которой я привык — вырвалась наружу. Она была тёмной, сырой, как земля после ливня. Она шептала. Шептала слова, которых я не понимал, но которые казались такими знакомыми.

Твари замерли, уставившись на меня блестящими черными глазами.

Всего на миг. Я улыбнулся.

Еще один взмах рукой — и они бросились на стены крепости.

И тут всё исчезло. Я едва успел вздохнуть — и видение сменилось.

Теперь я лежал в пустыне. Земля подо мной была горячей, каменистой. Закатное небо окрасилось в золотисто-кровавые оттенки. Еще немного — и второе солнце сядет. Я был ранен и чувствовал, как подо мной остывал песок.

Повсюду была кровь — моя и чужая. Я лежал на спине, пытаясь вдохнуть. Где-то рядом хрипел умирающий. Я скосил взгляд и немного разглядел его. Высокие скулы, длинные ресницы, тёмно-рыжие волосы, залитые кровью. Богатый белый с золотом мундир, тоже залитый кровью, золотой знак Солнцерожденных на груди. Его лицо — знакомое. Очень. Но память отказывалась подчиняться.

Имя вертелось на кончике языка,