Розы и Револьверы - Юлия Валерьевна Щербинина

неподобающим образом, ‒ принялась я оправдываться, пока он вышагивал по библиотеке. ‒ Просто сегодня… сегодня я была расстроена и выбита из равновесия смертью горничной Марии.

Говоря это, я старательно избегала смотреть на лорда, но поглядывала на лейтенантов и пыталась понять, знают ли они подробности гибели служанки и знают ли об этом вообще. Их скучающие рожи никак не изменились.

‒ Ах да. Бедная девушка, ‒ невинно произнёс Морентон, подойдя к зашторенному окну. ‒ Упасть с лестницы и сломать шею в её-то годы, когда впереди, казалось бы, ещё вся жизнь… Досадный случай.

Я потеряла дар речи. Упала с лестницы и сломала шею ‒ вот, значит, какая официальная версия? Неужели все в неё поверили, зная, что Маша работала только в подземелье, обслуживая вампиров и вурдалаков? Но если это действительно так, остаётся ещё один вопрос. Только задать я его не успела.

Резким взмахом рук вампир раскинул в стороны бордовые занавесы, и открытое настежь окно пустило в библиотеку блёклый свет пасмурного утра. Через мгновение Морентон возник прямо передо мной, протянул мне руку и выжидающе замер.

‒ М… милорд? ‒ просипела я, попятившись. Воздух предательски заканчивался.

‒ Не бойтесь, сегодня я не кусаюсь, ‒ сузив глаза, улыбнулся одними губами Морентон. ‒ Просто дайте мне руку.

За секунду я вспомнила все синонимы к слову «зачем», но они так и остались в моей голове. Я молча выполнила требование, и вампир потянул меня к открытому окну.

‒ Думаю, вы не откажетесь прогуляться со мной.

‒ Я бы… не отказалась.

Послать тебя в пешее эротическое путешествие прямиком в адскую дырку от бублика в виде кратера вулкана. Но к сожалению, слишком ясно помню, что бывает, когда грубишь вампирской элите.

Морентон лишь шевельнулся, меня дёрнуло, и мы оказались на краю подоконника, то есть на краю пропасти над скалами высоченного отвесного склона и волнующимся океаном. Мама родная, сколько тут метров? Триста? Пятьсот?!

Не успела я пискнуть или сматериться, как вампир крепче сжал мою руку, сделал уверенный шаг вниз, и я зажмурилась. Сердце чуть не вывалилось из груди, прямо на острые скалы, всё внутри кувыркнулось так, будто я каталась на американской горке с крутым завитком головой вниз. А открыв глаза, поняла, что мы идём вниз прямо по стене замка.

Тихий мат всё-таки вырвался.

‒ Вы учитесь медленно, Евгения, ‒ заметил Морентон. ‒ Такой элементарный навык обычно вызывает бурные эмоции у новообращённых. А вы уже полноценный представитель полуночной расы.

‒ А вы побольше мне усложняйте жизнь квестами с раздеванием и могилами, я быстро всё схвачу! ‒ испуганно ляпнула я, глядя на пенящиеся волны сквозь гадкое головокружение.

Пальцы вампира стали расслабляться, отпуская мою ладонь. Я с ужасом ощутила, как ноги медленно отлепляются от стены, тело тяжелеет, тянет вниз. И с визгом вцепилась в руку лорда.

‒ Я учту ваши пожелания, ‒ самодовольно заявил он.

‒ Да пошёл бы… ‒ рыкнула я, вовремя сжала губы и с яростным стоном истерично заболтала головой. Скотина! Бесит! Ненавижу! Тва-а-арь!

Внезапно вампир расхохотался, и от его смеха мне показалось, что бушующие внизу ледяные волны всё-таки окатили меня.

‒ Поверить не могу, Женя! После всех моих предупреждений, после того, что устроила вам Элиза, и даже совершив убийство и зная, что ваша жизнь теперь висит на волоске, вы всё равно смеете мне дерзить. Даже сейчас! Вы либо очень храбрая, либо очень глупая и неотёсанная девушка.

‒ Да наверное, что-то где-то между! ‒ крикнула я и, раз на то пошло, требовательно спросила: ‒ Зачем вы подослали ко мне труп Марии? К чему это надругательство над мёртвыми и издевательство над живыми? Я ведь сказала, что не знаю никаких ваших тайн и никому ничего не скажу. Я и так у вас на короткой цепи, чего ещё вы от меня хотите?!

Его рука опять начала ослабляться, но я крепче ухватилась за неё, не сводя глаз с вампира. Внимательно изучив меня, он лукаво улыбнулся и светским тоном произнёс:

‒ До меня дошли слухи, что вам трудно адаптироваться в новых условиях без посторонней женской помощи, мисс. Отношения с сержантом Олден у вас не сложились, и я позволил себе проявить к вам заботу, выделив личную служанку, пускай и мёртвую. К сожалению, живых свободных рук в моём поместье больше нет.

Надо же, ещё одна официальная версия. Как всё продумано! Прикусив язык, чтобы вслух не охарактеризовать вампира ярко-красочным словцом, я сделала глубокий вздох, выдохнула и сказала:

‒ Мне не нужна личная служанка. Тем более мёртвая!

‒ Я всё же настаиваю, ‒ с нажимом проговорил Морентон, и стало понятно, что спорить с ним чревато. ‒ Не оскорбляйте меня отказом, Женя. Вам ведь пришлись по душе револьвер и мёртвый волк, так примите от меня ещё один подарок. Тем более что я уже согласовал его с генералом Валлер, да и все обитатели подземелья предупреждены. Ваш командир в том числе.

А мне очень интересно, о чём мой дражайший командир предупреждён ещё. Как он относится к официальной версии несчастного случая с горничной?

Я не сразу заметила, что с наступлением рассвета поднялся ветер. Мы с вампиром стояли на стене замка параллельно земле, пока наши волосы, мои распущенные и его завязанные в длинный густой хвост, теребились над океаном, как флаги на корабле.

Боковым зрением я увидела, как заискрилась морская гладь. Это между быстро плывущими тучами мелькнуло смертоносное солнце. Я тревожно осмотрелась и оглянулась к Морентону.

‒ Продолжим прогулку, ‒ великодушно предложил он и повёл меня по стене замка вбок, по направлению к небольшому выступу балкона. ‒ Что же касается тайн, мисс… Найдите мне хоть одно существо разумное, не имеющее своих секретов.

‒ Этим давлением вы подставляете сами себя, лорд Морентон, ‒ осторожно, но решительно предупредила я его, пока мы становились на выступ балкона и теперь висели вниз головой, на расстоянии вытянутой руки друг против друга. Такое положение причиняло дискомфорт, тело как будто медленно тяжелело, и мне пришлось крепче держаться за ладонь своего врага. ‒ Я не предавала никакого значения некромантии, нежити и демонам, пока вы не стали припирать меня к стене с допросами. Если бы не это, мне бы и в голову не пришло, что у вас есть какие-то тайны. А раскрыть я их всё равно не могу, потому что ничего не знаю. Кроме теперь уже одного ‒ вы что-то скрываете и очень не хотите, чтобы об этом кто-то