Черные ножи 3 (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Казалось, это мелочи для подобного неугомонного человека, масштаб действий которого обычно на порядки крупнее? Но из таких мелочей вырисовывался характер танкиста, и Федотов уже составил для себя портрет этого человека, дополняя его все новыми и новыми деталями.

Он очень хотел, наконец, познакомиться с ним лично и задать несколько вопросов.

Если в самом начале расследования Петр Васильевич удивлялся, почему Берия дал поручение по поимке Бурова именно его отделу, занимавшемуся контрразведывательной деятельностью, то когда в деле всплыли англичане во главе с коммандером Яном Флемингом, он сообразил, что Лаврентий Павлович, как обычно, знал чуть больше, чем все остальные.

Ведь недаром же, как выяснил Федотов, одной из первых наград Бурова был именно пистолет с дарственной надписью от Берии.

Так кто же ты такой, Дмитрий Буров? Агент Берии? Абсолютно засекреченный, действующий в одиночку, без прикрытия и поддержки, но умудряющийся совершить невозможное…

Но в таком случае, зачем был дан приказ о его задержании? Агент вышел из под контроля? Не похоже на то. Ведь приказ о разработке Бурова был дан гораздо раньше, чем немецкая субмарина всплыла в Финском заливе.

Да и не мог ничем не примечательный челябинский паренек со слабым здоровьем в одночасье стать разведчиком экстра-класса. Подобное попросту нереально.

Если только… Бурова не подменили кем-то другим, полностью на него похожим человеком, обладающим огромными знаниями и умениями. Бред? Возможно, но другой версии у Федотова не имелось, и он надеялся, что ему вскоре удастся либо подтвердить ее, либо опровергнуть.

Зачем и кому это могло понадобиться? Чем был так ценен прежний Буров? Да ничем. Парень, каких много. Этот же новый Дмитрий в одночасье стал героем и легендой.

И все же версия про подмену не оставляла мысли Федотова. Он крутил ее и так, и этак, и все равно итог ему не нравился — не правдоподобно. В голову Петру Васильевичу полезли даже мистические версии, но он их тут же откинул в сторону — старый коммунист не верил ни в черта, ни в бога.

Он чувствовал, что разгадка имеется, и он к ней близок. Не хватало лишь сущей мелочи — ухватиться за кончик ниточки и потянуть.

И он потянул.

Приказ об экстренной эвакуации Бурова в Москву уже был отдан. И, если все пойдет по плану, завтра-послезавтра они встретятся лично.

Если все пойдет по плану…

Глава 20

В этот раз приходил я в себя тяжело, рывками. Сознание иногда включалось, я даже пытался открыть глаза, но голова начинала кружиться, и я вновь проваливался во тьму. И так раз за разом, не помогала даже моя хваленая способность к ускоренной регенерации. Я лишь успевал в очередной раз удивиться этому факту, и опять отключался.

Наконец, в один из моментов, я сумел продержаться чуть дольше и слегка прийти в себя, но лишь для того, чтобы ощутить тряску машины, подпрыгивающей на неровностях дороги, и увидеть повернувшееся ко мне с переднего сиденья худощавое лицо незнакомого мужчины, обрамленное клиновидной бородкой. Двое других мужчин надежно зажимали меня с обоих боков, а четвертый рулил. В ту же секунду я заметил и шприц, который худой держал в руке. А потом вновь провал в памяти, но теперь я хотя бы понимал, что происходит.

Меня обкалывали какими-то препаратами, держа в таком состоянии постоянно, не позволяя выкарабкаться на поверхность. Тело же мое куда-то транспортировали, словно ценную тушку редкого животного.

Добегался, доигрался в шпиона. Попался, и теперь хрен вырвешься из этой западни.

Это я сообразил при следующем коротком пробуждении. Мозг в такие мгновения, на удивление, включался почти сразу, но и отрубался столь же быстро, лишь только тело получало очередную порцию наркотиков. А в том, что мне колют наркоту, я уже не сомневался — с обычным снотворным мой организм уже давно бы справился.

Поэтому все, что мне оставалось, это две-три минуты, проходящие от очередного пробуждения до нового укола. Иногда, и того меньше. Но мужчина с вытянутым, словно у лошади, лицом, тщательно следил за моей активностью, и тут же реагировал. Не помогало никакое притворство, он словно чувствовал, когда я приходил в себя, и вновь отправлял меня в сон.

Разумеется, мне это не нравилось, но, даже соображая в несколько раз быстрее, чем прежде, я никак не успевал составить план по выходу из-под контроля следящего за моим состоянием мужчины, и, тем более, воплотить его в жизнь. Ведь даже, когда мой мозг пробуждался, тело еще не успевало так быстро «проснуться». Я даже руки поднять не мог, что уж там говорить о переходе к более активным физическим действиям.

На это, очевидно, и был расчет у моих пленителей. Слишком уж шустро я вел себя прежде, теперь приходилось за это расплачиваться.

Единственное, я сообразил, что попал в руки СМЕРШа, а не военных. Мужчина с бородкой, слегка похожий на Троцкого, был в штатском. Скорее всего, доктор. А рядом находилась и охрана, которая в случае чего тут же вступит в дело.

Крепко же за меня взялись! Может, стоит покориться и просто ждать, чем все кончится? Наверняка ведь, доставят к большим начальникам, которые и будут решать мою дальнейшую судьбу.

Но вся моя сущность протестовала против этой мысли. Никогда не подчинялся насилию, и не собирался начинать это делать. Если хотят со мной говорить — пусть пригласят вежливо!

Срочно требовалось что-то придумать!

Часы шли один за другим, мы все так же стремительно неслись в неизвестном мне направлении. Я в очередной раз вынырнул из своего наркотического сна, ожидая нового укола. Но в этот момент доктор немного отвлекся на происходящее за окном, и тут же я услышал до ужаса знакомые звуки пикирующих немецких бомбардировщиков.

— У-и-у! У-и-у! — сердце сжималось, душа уходила в пятки, ведь я прекрасно знал, что последует через несколько секунд.

Взрыв, второй, третий. Пулеметная очередь, еще одна. Земля содрогнулась, машину слегка подбросило в воздухе и тут же жестко ударило о землю. Я больно ударился головой, но это, на удивление, позволило мне слегка прийти в себя.

В эти секунды доктору явно было не до меня. Он крепко вцепился в переднюю переборку и во всю глотку орал на водителя:

— Рули, твою мать! Да рули же! Они на второй круг заходят!

Тот в ответ матерился, машина вихляла, объезжая ямы и воронки от снарядов. Самолеты, судя по вновь нарастающим звукам, возвращались.

Где же наши? Почему не отгонят немцев? Ведь мы уже явно находимся далеко от линии фронта, направляясь, скорее всего, в Москву. Из Ленинграда мы, очевидно, выбрались, пока я был без сознания.

Здоровяки, сидевшие по обе стороны от меня, нервничали. Я чувствовал, что их тела напряжены, мышца натянуты, как канаты, но оба молчали, лишь левый внезапно начал громко икать — это нервное.

Я пошевелил пальцами рук, затем ног — слушаются. Наркоз постепенно отходил, но до полной свободы тела было еще далеко.

Вновь бахнули разрывы, на этот раз совсем рядом. В правое стекло застучали мелкие камни и земля, но стекло уцелело.

Наконец, я расслышал новые звуки, которых давно уже ждал. Наши истребители! Сейчас пойдет жара!

Мотор легковушки ревел из последних сил, надрываясь. Мужчина слева все еще икал и никак не мог перестать. Доктор пытался повлиять на водителя, давая ненужные советы, и, в конце концов, это сыграло свою роль. Водитель на мгновение отвлекся от дороги и тут же въехал двумя колесами в глубокую колею. Попытки выправить движение ни к чему не привели, и через несколько секунд машина влетела в большую яму, ткнулась носом и завалилась на один бок.

Я удачно упал на правого сопровождающего, ничего себе не повредив, а вот он сильно приложился головой и, кажется, неудачно ударился виском, потому как вздрогнул всем телом и обмяк подо мной. На меня же, в свою очередь, навалился второй, который икал.

Сверху на головы посыпалось битое стекло.

Медленно я высвободил одну руку и врезал мужчине прямо в лицо. Он даже не мог увернуться, и удар заставил его ошеломленно затрясти головой. Мужчина попытался отодвинуться в сторону, но места было столь мало, что сделать это было затруднительно.