Камера! Мотор! Магия - Катерина Кравцова

Шелестящий смех неведомых тварей был ужасен.

— Смелая… Живые бывают смелыми… пока не станут мертвыми…

— Пока не станут тенями…

Неизвестно, сколько бы я еще отбивалась от ночных посетителей, но Велизарий бдил, как ему и было положено по должности. Мой чудесный пушистый господин моментально разорвал ткань сна омерзительным мявом. При первых спасительных звуках явившиеся мне твари сгинули, будто их и не было. Я даже подумала было, что они просто приснились мне, но фамильяр сурово объявил:

— Я прогнал их, госпожауа. Страуашные теени. Бесплотные, ужаауасные.

— Что происходит? — раздался из темноты недовольный голос его светлости. — Велизарий, тебе наступили на хвост? В жизни не слышал такого отвратительного мяуканья.

— Это заклинауание, — доложил кот. — От всяуакой нечисти. Мне спелауа его моя уважауаемая бабка.

— Спела? — расхохоталась я. — Этот стон у нас песней зовется? И кстати, ты говорил, что чувствуешь только безвредных сущностей. А мне угрожали!

Велизарий потупился.

— Должноуо быть, они могут хоудить по снам, а наяву не опауасны.

Герцог решительно поднялся с постели.

— Принесу еще дров, — мрачно доложил он. — Все равно с вами не заснешь. Еще и не рассвело, а вы уже бодры и веселы. Знаете какой-нибудь секрет для сохранения сил?

— Нет, — честно созналась я. — Просто ко мне тут приходили такие гости, что все прочее после них — повод для самого безоблачного счастья.

— Какие еще гости? — из темноты возникла фигура Джемса, он присел на корточки перед моей лежанкой и потребовал: — Рассказывай.

Я изложила все, что слышала, и тут же получила нагоняй за беспечность. Велизарий, наоборот, удостоился похвалы, отчего распушил хвост и гордо пообещал «охранить госпожу от всякого зла». Спать мы, конечно, больше не пытались. К тому же есть хотелось все сильнее, и я уже предвкушала кошачьи стенания об отсутствии любимого «мяаса».

Мы так увлеклись обсуждением осаждавших меня сущностей, что не услышали появления нового посетителя.

— Кто тут? — раздался из-за двери ломающийся, но очень суровый басок. — Ежели вы добрые люди, назовитесь, а ежели лихие, так вот тут палка у меня да нож, попотчую вас на славу!

Примечания:

Король Карл VIII французский действительно умер, ударившись головой о дверную притолоку и получив тем самым смертельную черепно-мозговую травму. Говоря по правде, я не очень представляю, как это вышло, но факт имеется.

Глава 22. Мели, мельница

Этот мир выглядел таким пустынным, что мы не ожидали встретить в заболоченной глуши обычного живого человека. А потому дружно вывалились наружу, посмотреть, с кем свела нас судьба. Пришелец был юн, лохмат и строг.

— Кто такие? Назовитесь, — переспросил он, неласково осмотрев нашу компанию.

— Какоуй невеужливый юношаа, — задумчиво промурлыкал Велизарий.

Парень вытаращился на фамильяра во все глаза.

— Что это у вас, кот говорящий? — он изумленно ткнул пальцем в невиданное чудо.

— И что осооубенного? — оскорбился кот. — Невеужа, ты чтоо, в жизни не виудел ни единоуго фамильяара?

— Видишь ли, парень, мы явились из другого мира. Вреда никому не причиним, у нас в этих землях свои дела. Я герцог Калвер, это моя спутница Алиона и ее фамильяр, господин Велизарий, — разъяснил Джемс.

— Вона как — герцог, — бдительность юноши несколько поутихла. — А я, стало быть, Вейно, охотник, из Приболотья иду.

— А куда направляешься? — мне было страшно любопытно, чем занят первый человек, встреченный нами здесь.

— Я в поход, — решительно объявил парень.

— В похоод? — весело переспросил Джемс. — И за какой же такой нуждой ты в него отправился?

— Да вот… — Вейно замялся. — Рассказ мой долгий. Вы, коли из дальних мест прибыли, должно быть, всю еду подъели? У меня вот тут хлеба краюха, да пару куропаток я подбил, да листа всякого в лесу набрал. Давайте, что ли, костерок запалим, да отвару горячего себе спроворим?

Это было дельное предложение — мой желудок отчаянно требовал если не сытной еды, то хотя бы горячего питья. Судя по энергичным кивкам его светлости, он чувствовал то же самое. А Велизария нечего было и спрашивать: судя по тому, как он подбирался к выложенным на землю птицам, готов был сожрать их вместе с перьями.

Кроме пушистого господина, дело нашлось всем. Меня посадили щипать куропаток, Вейно сноровисто развел костер, а Джемс установил с краю найденный в избушке горшок, в котором скоро забулькал пахнущий травами и свежестью отвар.

В домике обнаружились еще и ловко свернутые из бересты кружки, так что каждый получил собственную порцию питья, а позже — еще и по куску несоленого мяса (птицу запекли в листьях и глине). С голодухи все показалось мне необычайно вкусным, даже отсутствие соли нисколько не мешало наслаждаться пиршеством. Доев и выпив все дочиста, мы поблагодарили Вейно, тот в ответ степенно поклонился и начал свой рассказ.

— Стало быть, жениться я надумал, — солидно объяснил парень. — И девка подходящая подвернулась, сдобная, румяная, ну чисто белая булка. Я тоже ей, как будто, глянулся, да вот незадача: мать ее уж больно меня невзлюбила. Сперва велела собаками из дому гнать. Только меня так запросто не возьмешь — приготовил подарки, как водится, да вдругорядь к тетке этой в дом явился.

— Да ты смельчаак, малый, — благосклонно отметил подобревший после трапезы кот. — И чтоуже тетка?

— Да хитрость задумала, как оно в вашем (тут парень кивнул в мою сторону) бабьем племени и водится. Моя, говорит, доченька, хоть кому впору: собой красавушка, рукодельница, каких поискать, хозяйство вести обучена, да еще всякое ведовство в тонкости постигла. Простой охотник ей не пара, но ежели принесешь ты мне вещицу одну, так и быть, отдам за тебя девку. Что за вещица, спрашиваю, да где ее искать? А она говорит, есть, мол, на свете мельница чудесная, всякое добро для хозяина своего без счета намелет. Хоть хлеба, хоть соли, хоть тканины, хоть монет, — только прикажи. Вот коли добудешь мне это чудо расчудесное, так и быть, сыграем свадьбу.

— Тетку эту не Лоухи зовут случаем? — осторожно спросила я.

— А ты почем знаешь? Нешто видала ее? — парень аж присвистнул от удивления.

Вот это фокус выкинул новый мир, в который нас занесло! Сквозь неведомые болотистые земли понемногу проступали черты «туманной Похъелы, сумрачной Сариолы». Хотя юноша Вейно, честно говоря, мало походил на старого, мудрого Вяйнемейнена, героя эпической «Калевалы».

— Ведьма? — надо было все же выяснить, насколько здешняя реальность близка к карело-финскому эпосу.

— Ну не так чтобы прямо ведьма, однако баба на редкость сердитая и вредная. Да и зачем ей эта мельница сдалась — в толк не возьму. У нее и так всего