Девять жизней - Квинтус Номен

начиная с июля вообще весь двор в нашей деревушке заполнили. Именно двор: всю деревушку народ обнес высокой, явно за два метра, глиняной стеной. Мне Гух отдельно рассказала, зачем народ так яростно на стройке этой корячился, но я ничего из ее рассказа так и не понял: она что-то про котиков говорила – а если неандертальцы боялись, что котики просто уйдут куда-то, то делали они это напрасно вдвойне. Во-первых, котики никуда от людей уходить не собирались, так как были именно Felis catus domesticus, что в переводе с латыни означало «кошка кошка домашняя». Именно это название и означало, потому что Felis – это кошка на латыни «классической», а catus – на «вульгарной», то есть простонародной. А во-вторых, котики, если захотят, через эту двухметровую глиняную стену перепрыгнут так же легко, как через положенную на дорожке веточку… И я даже не про Таффи и Тимку говорю: сейчас уже даже Васька и Мурка легко на стену вскакивали и оттуда, сидя на стене, на всех свысока поглядывали, высматривая добычу. Но и они в качестве основной добычи выбирали шастающих по двору людей, которые очень хотят дать котикам чего-нибудь вкусненького (впрочем, я уже видел, как Мурка – дымчато-серенькая кошка – уже через двор бежала с пойманным мышом в зубах).

Так что я вникать в ситуацию даже и не стал особо, а просто занялся своим делом: обустраивал новый дом. Дом был выстроен большой: комната там была примерно шесть на десять метров, крыша односкатная, я еще к домику прихожую пристроил… путь это будет называться «сени». Пристроил, чтобы когда зимой кто-то выйдет на улицу, ветер в комнату не задувал: тут зимой ветры хотя и не очень сильные были, но дули практически постоянно и я уже убедился, что если не сделать такой тамбур, то свежий воздух внутри будет гарантирован чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Ведь и двери были, мягко говоря, не особо герметичными: сплетенная из прутьев «рама», даже обтянутая шкурой, даже если бы у входа косяк имелся, все равно получилась бы с большими щелями – но тут ведь и дверных косяков не существовало…

А еще строил новую печку с нормальной трубой. У меня с печками был огромный опыт, и речь не только о тех, которые я уже здесь выстроить успел: еще в моем детстве я опыта набрался изрядно, печки раз пятнадцать строил. Точнее, одну печку, на даче, на улице, и первую я там поставил, когда еще в школу не ходил. Но печку мы с отцом строили из кирпичей на обычной глине – и она каждую весну просто разваливалась и мы строили ее заново. А иногда – после того, как мама в очередной раз наше сооружение жестко критиковала, еще и летом перестраивали. И особенно важный опыт у меня был в отношении печных труб: с ними мы с отцом особенно долго возились. Потому что уличная печка – она для сжигания всякого дачного мусора нужна была: веток, листьев всяких. А листья – они, если влажные, сильно дымят и искрят. Особенно это касалось листьев от земляники садовой: очень специфической топливо. Эти листья даже совершенно свежие горят прекрасно (то есть тепла дают больше, чем нужно на испарение содержащийся в них воды), но иногда складывалось впечатление, что они вообще из одного дыма состоят. А отец-то у меня инженер был…

А после того, как мама заметила, что он в печку не только палки и траву кидает, но и всякие пластиковые упаковки, она его чуть ли не живьем сожрала: все же биолог по образованию, боролась за экологию – и просто плешь отцу проела по поводу того, что он всякие диоксины в атмосферу выпускает во вред природе. Но отец-то был не просто инженер, а специалист в том числе и по всяким… в общем, что, как и при каких условиях гореть должно, он знал прекрасно. Так что он нарыл нужную литературу, все изучил – и последний вариант печки мы с ним выстроили, когда мне уже лет пятнадцать было. Вариант, который вообще ничего вредного, кроме полезного углекислого газа и водяных паров, в атмосферу не выпускал. Потому что за топкой, перед трубой, отец спроектировал «форсажную камеру». Через топку (по краям) проложил туда две трехдюймовых стальных трубы (по ним воздух раскаленный прямо в эту камеру попадал), снизу в камере устроил ямку, в которую заранее горящие угли засыпались (и я именно после этого узнал, как в трубе тягу создавать, если ветер дует «не туда» или если дымоход горизонтальный). И когда всяка бяка в печке начинала гореть, дым и вредные газы в этой камере досжигались…

Еще отец в трубе поставил «искрогаситель»: металлическую решетку, искры не пропускающую. Правда, он думал, что решетка из нержавейки, а потом выяснилось, что она из какого-то мельхиора, что ли… В общем, когда в печку мама напихала как раз земляничных листьев, в форсажной камере дым так яростно гореть начал, что из трубы (она у нас была небольшая, меньше метра: печка-то уличная) с ревом вырвался столб голубовато-зеленого пламени высотой метра в три. А когда все листья закончились (дня через два) мы с отцом с удивлением выяснили, что внизу трубы кирпичи внутри успели оплавиться…

Понятно, что искрогаситель сгорел нафиг полностью, а отец, усадив меня рядом, еще раз печку нашу пересчитал – и я получил уже и теоретическую основу печкостроения. И для нового своего дома и новую печь, прежде чем начинать ее строить, тщательно рассчитал. Очень тщательно: у меня на «ошибки проектирования» просто кирпичей не было, того, что было сделано, едва на одну печку хватало. Но просчитал, как позже выяснилось, я ее очень даже неплохо, Выяснилось сразу, как только я ее строить закончил и она высохла: «летняя» топка начинала воздух в помещении греть уже через десять минут после того, как печку растапливали. А за «зимнюю» я вообще не волновался: она была полной копией традиционной русской печи, а эта конструкция тут уже была отработана.

Последний раз в этом году я запустил обжиг кирпича уже в конце сентября, правда на этот раз кирпичей я уже за ненадобностью не делал. Но мне нужно было еще очень немало черепицы спроворить чтобы здоровенную крышу полностью закрыть. И я успел (мы успели, этим делом уже человек десять занялось) новый дом полностью достроить в самом конце октября. Очень вовремя… а мне пришлось с котиками перебираться в дом старый: в новом все места