Последний Герой. Том 9 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Ты не хищник, Федя, ты… чудовище. Исчадие. Тебе вообще не место на земле.

Он усмехнулся, растянув губы, и кровь снова чаще закапала на старый бетон.

— У меня другое мнение, Яровой… К х*рам демагогию… А теперь давай, отпускай меня, опер, — процедил Крюков. — Или они сдохнут. Клянусь. А за слова, как я сказал, надо отвечать.

Я посмотрел ему прямо в глаза — он не блефовал, я в людях разибирался. Человек это или нет — пусть потом спецы разбираются, но сейчас этот монстр не врал.

Я подошел и молча расстегнул наручники.

— И ключи от тачки дай, — сказал Крюков.

Ключи я, так же молча, протянул ему в руку.

Пистолет не убирал — держал на линии, не давая ни малейшего шанса на рывок.

Он понимал, что я не дрогну. Но ключи от машины всё же забрал. Всё продумал, чтобы я не смог за ним проследить.

— И телефон, — сказал он. — Дай телефон. Ну!

Я протянул ему плоский аппарат. Он взял, обошёл меня дугой и скрылся за углом. Оттуда послышался звук открывающейся двери. Я прошел следом. Крюков сел в старый квадратный фургон, весь в ржавчине, с красно-рыжими вмятинами, словно от ран. Завёл двигатель и уехал, оставив за собой сизый след выхлопа.

Я постоял так, глядя ему вслед, потом достал другой телефон — запасной, который предусмотрительно взял с собой.

— Алло, Саня, — сказал я. — Всё пошло почти по плану. Объект выезжает с территории. Давай, твой выход. Не вздумай его брать — просто проследи, куда поедет. У него заложники, как я и предполагал.

— Да, Макс, сделаю, — бодро ответил Сальников.

Я выключил связь и пошёл в сторону города, ловить попутку.

За несколько часов до этого

Фёдор отпер дверь в подвал и спустился вниз. Замок на железной двери скрипнул, тяжело поддавшись. Он вошёл в камеру, где в полутьме сидел его старый враг — Геннадий Строков.

— Здравствуйте, Геннадий, — улыбнулся Крюков.

Строков дёрнулся, поднялся с лежанки, но подойти не смог — цепь, прикреплённая к лодыжке, натянулась и звякнула.

Фёдор всё так же улыбался. Он всегда называл пленника исключительно на «вы», будто издевался, подчеркивая своё классовое превосходство.

— У меня для вас сюрприз, Геннадий, — сказал он. — Гастрономический. Не обещаю разнообразия в рационе. Это по-прежнему человечина, но… в этот раз томлёная, под особым соусом.

— Чтоб ты сдох, сука! — прохрипел Строков, сжимая кулаки. — Ты убил её… ты убил, тварь… зачем?

— Вы про Катерину? — приподнял бровь Крюков. — А как вы думаете?

Он улыбался всё шире.

— Я делаю всё, чтобы продлить ваши страдания, Геннадий.

— Ты точно её убил… — шептал Строков, уже не веря, но всё ещё цепляясь за надежду.

— Не просто убил, — спокойно ответил Крюков. — Я принёс вам угощение.

Он подкатил к камере столик на колёсиках, на котором стоял дымящийся казан. Крышку он приподнял, но к пленнику не приближался — знал, что доведённый до отчаяния человек способен броситься, перегрызть горло, ударить чем угодно.

Казан открылся. Внутри лежала человеческая рука. На пальцах — тонкие колечки с зелёными камушками. Точно такие, какие когда-то носила Катя — под цвет глаз.

— Сука! — завыл Геннадий, с размаху ударил ногой по тележке и сам от движения упал. Та опрокинулась, горячее содержимое расплескалось по полу камеры.

— Зря, зря, — усмехнулся маньяк. — С этого дня вы на диете, Геннадий. Жаль… я хотел вас покормить мясом опера. Умелого, хорошего опера. Но ничего. Я его заморожу, припасу на потом. Когда вы будете подыхать с голоду, я скормлю его вам. Вы обожрётесь, у вас свернутся кишки, и вы сдохнете в муках.

Он рассмеялся. Смех был жуткий, хриплый. В его словах не было бахвальства — это звучало как план. Холодный, зловещий и продуманный до мелочей — не мечты, а маршрут.

Крюков развернулся, хлопнул дверью, заскрежетал замок.

Строков опустился на топчан, закрыл голову руками, сжал зубы. Плечи дрожали. Он не издавал ни звука. Только сидел, беззвучно рыдая.

Я стоял на дороге, ловил попутку и размышлял.

— Чёрт… чёрт… — выдохнул я сквозь зубы.

Настрой сбился, словно прямо над головой нависало предчувствие беды, огромное, серое, от которого не отмахнёшься. Из-за поворота показалась старая «девятка». Я вышел на дорогу, махнул рукой.

Пока машина приближалась, мысли лихорадочно крутились в голове. Всё складывалось в единую цепочку. Да, я вычислил людоеда — только он оказался не людоедом, а маньяком.

Первая ниточка потянулась к Крюкову со слов Сальникова. После его рассказа про заявление Феди и разговор со Строковым я понял — такой человек, как Крюков, мог быть убийцей. И не зря Строков пропал.

Когда я стал наводить справки, узнал, что Крюков, помимо физкультуры, вёл в школе факультатив по правилам дорожного движения. Ему выдали старую форму МВД — гаишную. Судя по всему, пуговицу именно от этой формы я и нашел в лесном домике. Старый образец.

Косвенная улика, но важная.

Я стал пробивать его по базам. Выяснил, что на нём числится фургон — японская праворульная «Тойота». Куплена в Приморском крае. Раньше принадлежала ресторану «Океан», который доставлял на свою кухню морскую рыбу. Соль и песок — всё сходилось.

А потом моё выступление по телевидению окончательно свело его с ума. Он понял, что я близко. И решил меня убрать. Но я был готов, ему было не уничтожить меня.

Но и я не схватил его. Потому что у него были заложники, я не мог рисковать жизнями людей. Правда, такие догадки тоже были — вот я и взял с собой Сальникова.

Несмотря на все его прошлые проделки, ему я доверял. В людях я разбираюсь.

Машина резко затормозила, потому что я встал прямо посреди дороги.

— Ты куда едешь⁈ — воскликнул из-за руля знакомый голос.

— Акбар… — сказал я, узнав.

— О, начальник! — обрадовался тот. — Извини, не узнал! Чуть не задавил тебя, Максим Сергеевич. Прости!

— Не до любезностей, Акбар, — бросил я, заскакивая на переднее сиденье. — Гони.

— Куда?

— Туда, — махнул я рукой.

— Сделаем! — без лишних вопросов притопил газу кавказец.

И тут тревожно заиграл мой мобильник. Напарник звонил.

— Алло! Макс, — в голосе Сальникова слышалось возбуждение. — Я выследил его! Он в старой части города, там, где дома под снос. Людей выселили, а кто-то остался жить. Он вошёл в один из этих домов. Сейчас вызову подкрепление. Улица Сосновая, пятнадцать!

— Погоди, Саня, — сказал я. — Дождись меня. Сделаем это тихо и вдвоём. Если он увидит полицейские машины, убьёт заложников. Поверь мне, ему терять нечего. Я с ним говорил. Это монстр… Ему убить человека, что муравья раздавить.

— Хорошо, — ответил он после паузы. — Тогда, может, я его один возьму? Ведь он уже там, и если заложники…

— Нет, Саша, ничего не делай, — сказал я. — Я скоро буду.

На том конце повисло короткое молчание, потом Сальников сказал тихо:

— Прости, Макс. Я всё-таки попробую.

— Нет, Саня, не лезь! — резко сказал я. — Ты можешь погибнуть. Он опасен.

— Ну, я не вчера родился, — усмехнулся он. — Так-то я капитан. И потом… может, я чувствую себя виноватым. Ведь это я когда-то поспособствовал тому, чтобы родить такого монстра.

Он замолчал, было слышно только его тяжелое дыхание. Я понял, что он говорил о Строкове:

— Он, — голос Сальникова дрогнул, — он заплатил мне. Не бог весть сколько, но… как человек в погонах, я поверил военному. Он сказал, что хотел просто припугнуть пацана — наглого, задиристого. Тот не давал ему жизни в школе, портил дисциплину. Всё это с людоедством, что он сказал — мол, шутка, поиграться хотел. Ну, конечно, виноват — это было похищение человека. Но я всё спустил на тормозах… Мы всё убрали в том домике перед приездом опергруппы — все верёвки, все следы. А заявление пацана, Крюкова то есть, выставили как фантазию.

Я молчал, слушая.

— И вот поэтому я подослал к тебе тех двоих, — сказал он. — Испугался. Думал, ты докопаешься до истины. Я просто хотел вывести тебя из игры, чтобы самому остаться на службе. Не убить, конечно, чем хочешь клянусь. Просто… отправить в больничку.