Тактик.5 - Тимофей Кулабухов

Эльф выволок его на середину двора, прямо в центр хаоса, который устроили квизы, и швырнул на землю к моим ногам, как фашистские флаги оземь у стен Кремля.

В какой-то момент драка, а точнее избиение, прекратилось. Стража не могла оказывать сопротивление, они изначально были не смелы и не сильны, удерживали заключённых через страх, но никак не могли сопротивляться воинам.

Бандиты стащили стражников в центре, предварительно проверив, чтобы никто не был вооружён. Им принудили сесть на пятую точку, некоторые члены банды вязали им руки за спинами.

Банда Лося была в масках, потому что в отличие от нас, им предстояло и дальше как-то жить в этом регионе. Но, будучи преступниками и потенциальными «клиентами» этой тюрьмы, особой жалости к стражникам они не питали и это чувствовалось в их действиях.

Мне же было достаточно того, что я и мои союзники не убиваем без нужды.

Тишина, нарушаемая лишь стонами раненых и испуганным хныканьем Грола, опустилась на тюремный двор.

Я медленно подошёл и присел на корточки перед бывшим хозяином этого места. Он лежал в грязи, дрожа всем своим массивным телом, и смотрел на меня снизу вверх. В его глазах больше не было высокомерия. Только липкий, всепоглощающий страх.

Фомир вернул в большой светильник в центре двора свет, после чего, устало сглотнув, расслаблено присел.

Ситуация с подрывом ворот, работа с магической взрывчаткой, да и само по себе участие в штурме тюрьмы, а тут он смог убедиться, что основной метод решения мной проблем — это военный путь, утомили мага.

…

— Привет, приятель, — я присел рядом с Гролом и изобразил самую дружелюбную улыбку, на какую был способен. — Кажется, у нас с тобой утром не задался разговор.

Грол лежал в грязи, дрожа всем своим массивным телом, и смотрел на меня снизу вверх. В его глазах больше не было высокомерия. Только липкий, всепоглощающий страх.

— Ну, что, если у тебя нет каких-то более важных дел, давай поговорим. Спокойно. Обстоятельно. О нашем взаимодействии при исполнении королевской воли.

Грол захрипел и закашлялся. Из его рта вместе со словами вылетали брызги слюны.

— Ты… ты не посмеешь! Я… я начальник тюрьмы! Я служу короне! Это мятеж!

— Мятеж? — я удивлённо усмехнулся, поднимаясь. — Глупости ты сказал. У меня есть право на помилование кого угодно, включая самого себя, даже если я тебя и всю стражу порежу ломтями. А то, что я к тебе пришёл таким способом, называется «аудит». Я ведь представился утром: герцог Ростислав Голицын, уполномоченный королём Назиром сформировать армию. А ты, — я небрежно ткнул в его нос пальцем, — ты всего лишь препятствие. Коррумпированное, наглое, жирное, проворовавшееся препятствие. Ты ведь сам сказал: король далеко, а ты — здесь. Так вот, а теперь я здесь. И твоя власть валяется рядом с тобой в грязи.

Я позволил ему оглядеть тюремный двор.

Хаос, устроенный братьями и бандитами Лося, медленно утихал. Уцелевшие стражники, лишившись оружия, осторожно жались к земле, боясь поднять на нас глаза.

Потеряв власть, они боялись лишиться жизни и их опасения были вполне оправданы.

Пока мы тут шумели, проснулись заключённые.

Из-за решёток на верхних ярусах за нами наблюдали десятки, если не сотни, других глаз. Каторжане, пленники. Мои будущие «кадры». Они молчали, с любопытством изучая происходящее.

Я понюхал воздух, так, как учили меня гномы, определяя время внутри туннелей по запаху. Скоро начнёт светать. В принципе, небо уже стало серым, а не чёрным.

Мой взгляд зацепился за предмет в центре двора. Грубо сколоченная, почерневшая от времени и непогоды плаха. Рядом с ней валялся огромный топор с зазубренным лезвием. Инструмент для поддержания дисциплины. Символ власти Грола.

И в этот момент мой мозг геймера, привыкший искать нестандартные решения, выдал идеальный ход. Не убить. Унизить. Сломать. Перехватить символ власти и сделать его своим.

— Какая ирония… — произнёс я вслух, поворачиваясь к Гролу. — Ты так любишь порядок, не так ли, начальник? Любишь, когда всё по правилам. По твоим правилам. Думаю, пора и мне установить свои.

Я кивнул братьям-квизам.

— Мурранг, Хрегонн. Отнесите господина начальника на его рабочее место.

Я дал дополнительное пояснение посредством Роя, но не стал говорить это вслух.

Гномы переглянулись. В глазах Мурранга мелькнуло понимание, смешанное с жестоким удовлетворением. Они не задали ни одного вопроса.

Хрегонн подошёл и схватил Грола за шиворот, вздёрнув его на ноги так, словно тот был мешком с требухой. Жирный тюремщик взвизгнул, его ноги беспомощно засучили по земле.

— Нет! Пустите! Вы не можете! — вопил он, но его крики тонули в железной хватке гнома.

Мурранг тем временем подошёл к плахе, поднял топор и с оглушительным стуком вонзил его в дерево рядом с выемкой для шеи. Просто, буднично, словно дровосек, пришедший на работу.

Этот звук подействовал на стражников отрезвляюще. Они смотрели, как их начальника, их грозного, всесильного хозяина, волокут к месту казни, и на их лицах отражалась вся гамма чувств: от шока и неверия до зарождающегося ужаса.

— Весьма… наглядно, — раздался за моей спиной тихий, мелодичный голос Фаэна. — Зачем убеждать словами, если можно использовать столь выразительные предметы интерьера? В этом есть своя первобытная эстетика.

— По-моему, это перебор, — пробормотал Фомир, с опаской глядя на происходящее. — Нас же потом повесят за убийство королевского чиновника! Хотя, с другой стороны, я же слышал, что он творил с заключёнными, он садист и жестокий мучитель.

Хрегонн подтащил Грола к плахе и с силой швырнул его на колени. Тюремщик упал в грязь, рыдая и что-то бессвязно бормоча. Мурранг подошёл сзади, схватил его за сальные волосы и с силой приложил лицом к щербатому дереву.

— Нет! Пощадите! Я всё отдам! Деньги! Забирайте всё! — его голос срывался на визг.

Я медленно подошёл и встал рядом, глядя сверху вниз на трясущуюся тушу. Я видел, как из окон казарм и тюремных блоков за нами наблюдают сотни глаз. Это был своего рода театр.

— Деньги? — переспросил я, и мой голос разнёсся по мёртвой тишине двора. — Ничтожный торгаш, ты всё ещё думаешь, что дело в деньгах? Ты смешал власть короля с грязью. Ты назвал его подданных своим товаром. Ты оскорбил меня и мою честь. Ты думаешь, это можно купить?

Я помолчал, давая словам впитаться в сознание каждого, кто меня слышал.

— Ты был здесь законом. Ты был здесь властью. Эта плаха была