Ядерный Ангел - Андрей Львович Астахов

Тога после очередной беседы с нашим проводником. – А мне кажется, что ты прав. Неспроста вся эта наглядная агитация тут понавешана. Этот живой Бог чего-то от нас ждет. Странно, почему именно от нас.

- Не только от нас, - я глазами показал на Алину, которая молча шагала следом за Карагодом впереди нас. – И девчушка наша тут тоже со смыслом. Надеюсь, что ей ничего не грозит.

- О чем это ты?

- А вдруг этому божку взбредет в голову ее в жертву принести? Я тогда всех этих апокалитов ломтями настрогаю.

- Нет, - уверенно сказал Тога, хотя по глазам и было видно, что мои слова его испугали. – Не дойдет он до такого. Смысла во всем этом нет.

- А в остальном есть смысл? Какая-то Германия всю планету чмарит как хочет. Вон, уже Америку завоевывает. Россия черт знает на что похожа. Шуцманы, нахттотеры, коптильщики, сектанты, Адольфсбург! Нет, ты слышал, Тога? Мой Питер теперь в честь австрийского ефрейтора-пейзажиста поименован! Во ужас! Мне бы такое после месячного запоя не привиделось.

- Слышь, Лех, а ты бывал когда-нибудь в запое месяц?

- Ни разу, - признался я. – Но если вернусь домой, это случится. После этой реальности…

- Тсс!

Тога схватил меня за руку, пригнул к земле. Он сделал это потому, что Карагод подал нам знак затаиться. Видимо, впереди что-то было. Мы замерли, наблюдая за проводником. Прошло, наверное, минуты две, и Карагод сделал нам знак тихо приблизиться к нему и Алине.

- Глядите! – шепнул он.

За деревьями была хорошо видна все та же добротная асфальтированная дорога, по которой мы шли последние дни. Метрах в трехстах впереди на дороге стоял гусеничный бронетранспортер, выкрашенный в цвета зимнего камуфляжа, а рядом с машиной расхаживало четверо вооруженных людей.

- Боевики Ахозии, - уверенно сказал Карагод. – Слушай мой приказ: сидеть тут и не высовываться. Я иду на переговоры.

- Почему ты? – спросил я.

- Потому что так нужно. Если меня хлопнут, скрытно отступайте к последнему схрону. Там в пустом бревне у входа лежат инструкции, как вам быть дальше. Приказ поняли?

- Поняли, - отозвались мы с Тогой. Алина промолчала, настороженно продолжала следить за сектантами, перекрывшими дорогу.

Карагод отдал мне свою винтовку, быстрыми перебежками добрался до обочины дороги и там, встав в полный рост, направился к апокалитам. Сектанты сразу засекли его, тут же залязгали затворами, и у меня от этого звука внутри все похолодело. Но стрелять апокалиты не стали – приказав Карагоду остановиться и поднять руки, сами подошли к нему для беседы.

- Договорятся? – шепнул мне Тога.

- Хотелось бы. Как-то еще пожить охота.

Честно сказать, я ждал окончания разговора с замиранием сердца и почувствовал просто невероятную радость и облегчение, когда Карагод, кивнув говорившему с ним сектанту, замахал нам руками, приглашая выйти из укрытия.

- Я первая, - внезапно сказала Алина, разрядив свою лазерную винтовку. – Держитесь за мной.

Такая команда меня удивила, но спорить я не стал. Только перехватил вопросительный взгляд Тоги и показал жестом – надо, значит надо. Алина двинулась к дозору апокалитов, мы держались за ней, по обе стороны от девушки, как заправские телохранители.

Человеку, говорившему с Карагодом, было лет сорок пять-пятьдесят: он больше напоминал священника, чем военного – длинные седые, собранные в конский хвост волосы, аккуратная бородка, ясное спокойное лицо. Одет он был в немецкую камуфлированную форму и тяжелый бронежилет, и другого оружия, кроме автоматического пистолета в кобуре и большого охотничьего ножа на поясе, у него не было. На нас он смотрел внимательно и, как мне показалось, вполне дружелюбно, даже с интересом.

- Я Анфим Дербник, иеростратиг Создателя, - представился он и показал на меня пальцем. – А ты Алекто будешь?

- Верно.

- Живой Господь повелел встретить вас и препроводить к нему, - тут Анфим, к моему немалому удивлению, поклонился Алине. – Мы давно ждем тебя, девушка. Хвала Создателю, он давно предсказал твой приход в наш дом.

- Что с моим отцом? – внезапно спросила Алина.

- Создатель ответит на этот вопрос. Вы все должны увидеться с ним как можно быстрее.

Меня между тем заинтересовали сопровождавшие Дербника боевики. Первое, что бросилось в глаза – все они выглядели совершенно одинаково. Все трое одного роста, на всех одинаковая камуфла, новенькая и чистенькая, будто только со склада, легкие бронежилеты, лица закрыты черными трикотажными масками. Вооружены они были гораздо солиднее своего начальника – двое с автоматическими винтовками, похожими на АКМ, плюс у каждого за спиной висело по паре разовых противотанковых гранатометов. Еще один боевик, стоявший убронетранспортера, был вооружен ранцевым огнеметом. Не знаю почему, но только что-то в этих солдатах Живого Бога показалось мне необычным, а вот что, я пока не мог понять.

Анфим велел нам забраться в бронетранспортер, следом за нами туда забрались его люди, и нам завязали глаза. Уж не знаю, зачем это было нужно, мы и так ни черта не могли увидеть, сидя под броней, но правила тут диктовали не мы.

- Леха, куда нас везут? – шепнул Тога.

- Неужто неясно? Скоро мы увидим самого Господа Бога.

- Ты все шутишь? Неуклюжая шутка, брат. Если они нас пристрелят, тогда точно увидим, причем настоящего.

- Тсс! У нас и наших хозяев немножко разные представления о Боге. Так что не серди их. Ребята очень серьезные. Видел, как вооружены? Интересно, где они все это берут? Обмундирование с иголочки, пушки чуть ли не в смазке, и машина совсем новая, слышишь, как мотор работает? Теперь понятно, почему они били шуцманов, как хотели… Прошу прощения, иеростратиг, - сказал я, обратившись к Дербнику, - по дороге сюда мы видели три уничтоженных нацистских джипа. Ваши молодцы постарались?

- Надо же было вам путь расчистить, - пробасил Дербник.

- И еще, мы видели тело вашего собрата.

- Нашего собрата? – Тут Дербник широко улыбнулся. – Ошибаешься, человек. Это шуцман-проводник был. Мы его живьем хотели к нам доставить для допроса, а он идти не мог. Пришлось о его душе позаботиться.

- Вы убили пленного?

- Разве это плохо? Хватит пустых слов. В дороге не разговаривать, - приказал Дербник, и БТР тронулся с места.

Ехали мы долго. Так долго, что я откровенно начал скучать. Сидеть в утробе бронированной машины