Новая Переменная - Канира

она сказала, лучше я буду делать это правильно и под присмотром, чем травмирую себя. Обычные упражнения.

Возможно, их занятия и были полезными, но мне, как человеку, у которого был запрет на использование чакры и без учителя, который объяснил бы мне хоть что-то, не стоило экспериментировать. Я понимал это ясно.

И вот я здесь, перед стариком, корчусь от боли в теле и пытаюсь его задеть. Неуловимый Джо в исполнении седоволосого просто уклонялся и пинал меня по спине или заднице, каждый раз роняя меня в землю. Уже всю спину отбил мне, засранец. И рот весь в земле.

Это, кстати, было не моей идеей — биться против опытного убийцы своим пятилетним телом. Возможно, в будущем, если бы я чему-нибудь научился, я бы смог что-то противопоставить. Но не сейчас.

Машина для убийств с взглядом душегуба после того, как я очнулся здесь, приказала мне:

— Нападай.

Ни тебе «привет», ни «я твой Небесный Сенсей, который покажет весь мир культивации, и мы будем культивировать твой даньтянь годами», ни «Гарри, ты избранный и должен победить Тёмного Лорда».

Ни-че-го.

Я, конечно, понимаю, что нагрубил ему по местным понятиям. Но всё же бить три часа подряд ребёнка кажется немножечко жестоко, даже по местным устоям.

Я посмотрел на громадную фигуру старика и опять побежал к нему, замахиваясь.

Выбора-то особо не было: когда к концу первого часа я просто лежал, он просто подошёл ко мне и пнул по рёбрам. Пришлось вставать и давать отпор. Просто забить себя я не дал.

Не понимаю, чем заслужил пятилетний ребёнок такого отношения, но я надеюсь, после сеанса садизма я узнаю причины.

* * *

— Таким образом и был создан данный остров, и наш клан перевёл общими усилиями свою обитель в этот угол мира. А теперь задавай свои вопросы, — закончил старик рассказ о создании острова Узумаки. Горы чакры и ниндзюцу. Он целых полчаса полоскал мне мозги патриотичными рассказами о величии и превосходстве над другими кланами.

Меня хватило ещё на двадцать минут боя, тире моего избиения. После я уже сказал этому садисту, что всё, не могу. Бей сколько хочешь.

Он не стал, что удивительно, и просто провёл над моим телом зелёным свечением, и мне стало легче. Конечно, это не исцелило меня полностью, но я уже мог сидеть. Техника Мистической Руки, которую я видел ещё в возрасте года и сейчас, привлекала меня всё больше своими возможностями.

Какие перспективы это открывает лично для меня, я не мог себе и представить. Работая целых тридцать лет учёным, я изучал также и медицину, и я точно знал, что даже к 2054 году на Земле ещё не изобрели универсальную лечебную практику. А эти варвары в сравнении с современным уровнем медицины могли всего лишь с одной техникой достичь таких высот, а их ещё не одна, а неизвестное количество. Я искренне желал научиться медицине у здешних мастеров.

Но это дела будущего, а сейчас поинтересуюсь.

— Почему? — Я задал животрепещущий вопрос.

Старик на меня посмотрел вопросительно.

— Что «почему», молодой волчонок? Почему мы сделали этот уголок нашим домом? Если тебе интересно, то слушай…

Я его перебил.

— Нет, не это. — Я посмотрел в его голубые глаза и сказал: — Почему ты, будучи настолько сильным, бьёшь пятилетнего ребёнка, который даже попасть по тебе не может? Где мои родители или хоть какие-то родные? Почему я, будучи ребёнком, живу в тюрьме под названием клан Узумаки? Почему клан Узумаки имеет право запирать меня в доме и ограничивать мою свободу несколькими улицами? Ответь мне на вопросы, либо я отказываюсь быть Узумаки и жить в этом мире.

Я смотрел твёрдо в его глаза и искренне знал, что, если он откажет, я придумаю, как покончить с собой. Лучше смерть, чем тюрьма, из которой ты не можешь выбраться. Может, ещё раз повезёт переместиться в другое тело. Проверим.

Он замолчал и закрыл глаза. Посмотрел на небо.

Я думал, что он меня просто проигнорирует или отпустит домой. Да, хоть я не ассоциировал себя как член клана, меня не задевали все эти истории и патриотичные взгляды на клан. Я никогда не смогу сказать с гордостью, что я Узумаки, потому что я не Узумаки или кто-либо ещё в этом мире. Но тот дом, который стоял вдалеке и который я видел, стал мне ближе, чем я думал. Акихико стала чем-то близким в этом жестоком мире. Но если бы был шанс, я бы им воспользовался.

Мои желания были неизменны. Я желал вернуться на свою Землю, или как тут планета называется. В свой дом, к своим детям. К своим экспериментам. Я ведь открыл новый элемент, который мог подвинуть человечество вперёд. Но увы, я не успел. Не знаю как, но я должен найти способ вернуться.

— Я знал. Знал по отчётам, что ты необычный ребёнок. Я знал, что ты заинтересуешься отношением клана к себе, моим отношением. Да будет так. — Он хлопнул себе по колену, которое было закрыто штанами. Я услышал, что ткань чуть не взорвалась от силы удара. Похоже, кто-то на эмоциях. — Слушай внимательно, ведь этот рассказ будет долгим.

Я посмотрел на солнце, которое уже клонилось к закату. Надеюсь, успею к ужину. Акихико сказала, что приготовит мои любимые пельмешки с креветками.

* * *

— Я был слеп, Оками, слеп к своей крови. Ослеплён любовью и тоской. Моя жена Акико была наполовину Узумаки, наполовину Сенджу. Я был с ней ещё с молодости. Наши кланы всегда были дружны и связаны. Мы многое прошли вместе. Мы — потомки одной крови. Сенджу, как и Узумаки, были наделены даром, связанным с их телом. Мы крепче, выносливее и лучше по показателю Ян-составляющей чакры среди других кланов. Наши тела особенны, Оками: чем больше объём резерва чакры, тем дольше мы живём. Это особенность передаётся лишь по линии крови Узумаки. Сенджу, обладая похожими объёмами чакры, этого лишены. Судьба несправедлива.

Сецуна горестно вздохнул.

— Моя Акико была полукровной. Обладая половиной крови Узумаки, она была лишена свойства долголетия нашего клана, и, когда мне было девяносто лет, я выглядел всего лишь на сорок. Она же уже была старушкой. Я любил её такой, какая она есть, но она уже не могла себя видеть такой рядом со мной, она ослабла. В этом есть и