Участковый (СИ) - Барчук Павел

— О, нет-нет-нет! — Девица энергично замотала головой, её волосы облаком взметнулись вверх. — Распространённое заблуждение! Современные сирены прошли некоторый… ммм… ребрендинг. Они теперь… э-э-э… более соответствуют запросам массовой аудитории. Хотите убедиться?

Вообще, я ничего не хотел. И уж тем более, знакомиться с какими-то сиренами. Однако, девица, не дожидаясь моего ответа, щёлкнула пальцами.

В центре белой комнаты заклубился розоватый дым, запахло дешёвым парфюмом и синтетикой. В какой-то момент мне показалось, что из этого дыма выплывет одна известная рыжеволосая дама и запоёт про айсберг в океане. В принципе, я почти угадал.

Из дыма действительно выступила фигура и она действительно была…ммм… женщиной. Когда я говорю «женщина», это не только про половую принадлежность. Это — про состояние души. Думаю, по человеческим меркам явившейся даме стукнуло лет шестьдесят, не меньше.

Вся эта «красота» была упакована в невероятно кричащее, усыпанное блестками, платье ядерно-красного цвета. Волосы дамочке кто-то уложил в «башню», которая при каждом ее движении немного кренилась вправо. Макияж нанесли по принципу «чем больше, тем лучше». Одним словом, данная особа полностью соответствовала расхожему утверждению:«Красота — страшная сила».

— Представляю вам, Артём Николаевич, Сирению! — с деловым видом объявила кураторша. — Наша лучшая сотрудница отдела по работе с особыми клиентами. Именно она трудится в секторе, куда вам предстоит отправиться в случае отказа от сотрудничества.

Сирения радостно улыбнулась во все тридцать два зуба. Я мог бы назвать ее улыбку голливудской, если бы не три золотые коронки, ослепившие меня своим блеском.

— Эм… Если это — лучшее, что же у вас считается худшим…– Я машинально сделал два шага назад, дабы увеличить расстояние между мной и Сиренией.

Очень уж меня настораживал ее плотоядный взгляд. Так обычно смотрят одинокие женщины, когда хотят наладить свою личную жизнь.

Красноглазая ответить не успела, потому что Сирения взяла в руки микрофон, внезапно появившийся из воздуха, поднесла его к губам и…

— Привет, малыши! — просипела она хриплым, прокуренным голосом. — Для вас сегодня споёт ваша любимая Сима!

Честно говоря, уже на данном этапе я хотел попросить кураторшу отправить Сирению обратно, в дымчатый туман, но…кто бы мне дал. Чудо-женщина решила, что она — гвоздь программы и запела. Если, конечно, звуки, вылетавшие из ее рта, можно назвать пением.

Голос дамочки из низкого и прокуренного внезапно превратился в высокий, визгливый, нарочито-слащавый. Она с ходу завыла песню о любви. О такой приторной, сладкой, невыносимой любви, что у меня несколько раз дернулся глаз и, по-моему, обострился гастрит.

— Мы будем вместе навсегда-а-а, как два голубка у пруда-а-а, и наша страсть, что на двои-и-их, сильнее в мире нет таки-и-их…

Сирения растягивала слоги, закатывала глаза, прижимала руку к груди в драматическом порыве. От её высоких нот по белым стенам пошли трещины. Потолок начал осыпаться мелкой белой пылью. А в ушах у меня зазвенело так, будто в мозгу взорвался цех по производству карамели.

— Остановите её! — Попросил я, зажимая уши ладонями. — Всё понял!

— Что, Артём Николаевич? — перекрикивая визг певицы, весело спросила кураторша. — Не расслышала! Нравится?

В этот момент Сирения окончательно вошла в раж. Она упала на колени и закатила глаза, с усердием завывая следующий куплет:

— Я без тебя как без рук, мой котик, мой лупоглазый друг!

— Согласен! Все! — взревел я. — СССР! 1980-й! Согласен! На всё согласен! Только прекратите этот вокальный апокалипсис!

Кураторша снова щёлкнула пальцами.

Сирения, её микрофон и розовый дым мгновенно исчезли. В комнате воцарилась блаженная тишина, нарушаемая лишь лёгким звоном в ушах.

— Ну вот и славненько, — удовлетворённо сказала красноглазая девица, поправляя платье. — Кстати, меня зовут Лилу. А то я даже и не представилась. Вы сделали верный выбор, Артем Николаевич. Вы — человек разумный. Просто поймите, мы не можем нанимать на работу людей, реально живущих в 1980 году. Это же Советский Союз! Они не верят ни во что, кроме идеологии партии и ценности дефицитных товаров. А тут — нечисть. Сами понимаете… Вот и приходится заключать договор с такими, как вы. С душами, зависшими на переходе. Готовы к инструктажу?

Я, всё ещё пребывая в ступоре после недавнего «концерта», кивнул. Мысль о вечности под аккомпанемент Сирении сделала перспективу командировки в советский 1980-й год не просто приемлемой, а почти курортной.

— Только, ради всего святого, — выдохнул я, — Чтобы там не было никаких песен. Никаких «котиков» и «лапочек».

— Обещаю, — Лилу игриво подмигнула мне красным глазом. — В СССР с этим строго. Там главная опасность — не сирены, а бдительные граждане. Но это, как говорится, уже совсем другая история. И да…Самое главное… Отработав положенный по договору срок, вы получите шанс на… пересмотр дела! Условно-досрочное освобождение из буфера! Выполните миссию — ваш инцидент с Бельфегором будет признан героическим самопожертвованием. Гарантируем направление в сектор повыше. С горячей водой и расширенным телепакетом.

— Миссию? — я почувствовал, как у меня начинает потихоньку закипать мозг. — Какую ещё миссию? Вы сказали, надо просто отправиться в прошлое и некоторое время отработать там. Я участковый, а не Джеймс Бонд.

— О, Артём Николаевич, вы гораздо лучше, чем Бонд! — Лилу хлопнула в ладоши, отчего нижний край её короткого платья опасно подпрыгнул вверх. Я силой воли отвёл взгляд в сторону безупречно белой стены, стараясь не пялиться на длинные стройные ноги кураторши. — Бонд работает на одну контору. А вы… вы будете работать на баланс! На равновесие! На священную бюрократию! Только… сразу обозначу, не вздумайте искать там девятилетнего мальчика Артёма, чтоб предупредить его о будущих жизненных сложностях или о конкретных событиях. Менять прошлое нельзя. А теперь перейдём к делу.

Лилу взмахнула рукой, разворачивая свиток, который с треском опустился вниз. Всего секунду назад эта писулька была гораздо меньше. Теперь же ее нижний конец стелился почти на метр по полу и был испещрён какими-то мерцающими иероглифами.

— Внимание, инструктаж! — объявила Лилу с очень серьёзным видом. — Ваша миссия — операция «Советский мираж». Кодовое имя агента — «Упырь-01».

— «Упырь-01»? — переспросил я. — Серьёзно? А нельзя было придумать что-то менее… хм… идиотское?

— Все приличные кодовые имена уже разобрали! — отрезала Лилу. — «Домовой», «Леший», «Водяной» — всё занято! Так что будете «Упырём», и не спорьте! Итак… Ваша легенда. Вы — лейтенант милиции Иван Сергеевич Петров. Родились в 1955 году. Служили в ВДВ. После армии, спустя пару лет, поступили в школу милиции. Мечтали… — Лилу оторвалась от чтения свитка и, громко вздохнув, закатила глаза. — Эх… Хороший был парень. Да… Мечтал стать следователем по особо важным делам. Но сердце, понимаете ли, подвело. Остановилось. Буквально около пяти минут назад. Так что вы, можно сказать, получите себе оболочку с пылу, с жару. И нам, кстати, надо торопиться, пока его не нашли. Иначе сложно будет объяснить окружающим внезапное воскрешение товарища лейтенанта.

— Прям само остановилось? — Спросил я с подозрением.

— Конечно! — Лилу так искренне вытаращила свои красные глаза, что я точно понял — не само. — Молодое, горячее, не выдержало нагрузок. Идеальная пустая оболочка для вас. Вот, посмотрите на себя нового.

Кураторша взмахнула свободной рукой и в ту же секунду из воздуха появился еще один документ. Он выглядел как папка, в которой хранят личные дела. Причем материализовалась папочка прямо в моих руках.

Я открыл первую страницу. На меня с черно-белой фотографии смотрел молодой парень с челкой и наивным взглядом. Ничего общего со мной.

Лилу снова уставилась в свой свиток и менторским тоном начала зачитывать текст:

— Памятка контрагента в зоне повышенной идеологической бдительности. Пункт первый –забудьте всё, что вы знаете о будущем. Любая оговорка о «мобильных телефонах», «интернете» или «катании на бананах» будет расценена как распространение слухов и антисоветская пропаганда. Пункт два… Запрещено использовать терминологию, связанную с потусторонними силами — "демон', «ведьма», «порча». Рекомендуемые замены: «антиобщественный элемент», «морально разложившаяся личность», «лицо с признаками психического отклонения на почве религиозных пережитков». Пункт три — процедура изгнания бесов классифицируется как «профилактическая беседа о вреде алкоголизма и тунеядства» с последующей организацией общественно-полезного труда.