Сельский стражник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Городской Сельский РУВД.

Кабинет начальника службы участковых.

Народу на еженедельную планерку в кабинете начальника участковых собралось много. Все-таки, в девяностых годах работа в милиции давала какую-то стабильность и хорошие возможности, а для некоторых парней из села — возможность закрепиться в большом Городе. Были бывшие сельские жители более инициативные и мотивированные, чем их городские коллеги, так как поддержки родственников и богатого наследства и бывших сельчан не имелось и надеяться можно было только на себя. Вот и в этой комнате собрались, в основном, молодые ребята, с оценивающими, холодными глазами карьеристов.

— Пришел? — подполковник Макаров Николай Владимирович поднял голову от разложенных на столе бумаг, стоило мне возникнуть на пороге кабинета:

— Ну вот, видишь, все нашлось. А то заныл — «Формы нет, формы нет». Тебе, Громов, если дать мотивирующего пинка под зад, многие задачи по плечу. Я так чувствую.

— Не надо пинка…- я замер у начальственного стола, пытаясь понять, куда сесть: — Я все выходные по знакомым ездил, форму подбирал…

— Устал, наверное? — сочувственно покивал головой подполковник: — Давай, я тебе отгул дам?

— Нет. Мне отгула не надо…- насторожился я: — Мне вверенный участок надо осваивать.

— Тоже верно, некогда тебе отдыхать. — покивал головой подполковник: — А ты почему вчера на службе не был?

— Грешно вам, товарищ начальник напраслину на меня возводить. — покачал я головой: — Был я вчера в поселке, с территорией знакомился. Вчера там свалка возле выезда горела, так я на сегодня наметил мероприятия по санитарному состоянию провести…

— Вот это правильно…- подполковник с улыбкой что-то записал в ежедневник: — Жду с тебя на этой неделе пять протоколов за антисанитарию. Давай, Громов, сразу вливайся в работу и не думай, что ты только на одних «раскрытиях» вылезешь. У тебя по административной практике конь не валялся, а я с тебя теперь не слезу. Какой-никакой, но опыт у тебя должен быть, поэтому. До конца третьего квартала ты должен все показатели работы наверстать. А то почти год ни хрена не делал, значит сил у тебя должно быть ого-го сколько, только пахать на тебе. Ты давай садись сюда, за стол, ручку доставай, тебе сегодня писать придется много.

Так и оказался я, не в длинном ряду стульев, выстроенных вдоль стены, где сидели все мои коллеги, а за столом в форме буквы «Т», где сидели только заместители начальника, ну и я, сразу ощутивший спиной десяток неприязненных взглядов.

— Я вас за Советскую власть агитировать не буду…- начальник обвел присутствующих тяжелым взглядом: — Скоро третий квартал заканчивается, а у вас по всем линиям работы сплошной провал. Что, летом решили расслабиться? Понимаю. Только потом не бегайте ко мне в кабинет и не нойте, что премии нет. Но ничего, у нас еще есть чуть больше месяца и поэтому я, с вас, паразитов, с живых, не слезу, будете у меня, как папы Карлы пахать, без выходных. Кому что не нравится — пожалуйста, пишите рапорт и в народное хозяйство. В отделе кадров куча заявлений от желающих форму надеть. Всем все понятно, или вопросы у кого-то имеются?

— Вопрос разрешите? — кто-то за моей спиной скрипнул стулом: — А когда зарплата будет, Николай Владимирович?

— Тебе, Изваркин, о зарплате спрашивать вообще неприлично. Тебе на прошлой неделе материальную помощь на рождение ребенка выписали. Неужели, все потратил?

— Конечно, потратил. Знаете, сколько всего надо? Мне еще дочь в клинику частную на обследование везти, а заплатить уже нечем…

— А ни надо никого никуда возить, Изваркин. Ты должен административные протоколы составлять и преступления раскрывать на подведомственной территории, а не по больницам кататься. У тебя, насколько я помню, жена и теща для этого имеется. А зарплату я сам жду, также без денег, как и вы сижу, только, в отличие от некоторых не ною, а работаю, с рассвета и до заката. Понял меня, Изваркин? Давай записывай свои показатели работы…

Через два часа я вывалился из душного кабинета с квадратной головой и пониманием, что до конца командировки мне будет очень сложно доработать нормально, ибо по всем показателям работы моего опорного пункта стоял твердый и несгибаемый «ноль». Нет, вру. В качестве трудового подвига за моим «опорником» числились два человека, оформленные для принудительного лечения в лечебно-трудовой профилакторий, не вовремя закрытые полтора месяца назад указом президента РФ. Думаю, что это просто статистическая ошибка, никаких других свершений не было. Я не думаю, что господин Макаров забыл, что в этом поселке полтора года не было участкового, просто, это никого не волнует. Если появилась рабочая лошадь, на нее будут валить груз, пока у бессловесной скотинки ножки не разъедутся.

Вот теперь я оказался на роли этой самой скотинки. Начальство, вручив мне потертую книгу «Справочник участкового инспектора милиции» и кучу бланков, также расщедрилось на полпачки бумаги и две шариковые ручки, посчитало свою миссию выполненной. Нет, вру. Мне еще закрепили наставника, лейтенанта Тупотилова, участкового с участка, расположенного в тридцати километрах от Клубничного, обязав завтра с утра быть у него в «опорнике», дабы впитывать опыт и мудрость наставника. Ну а пока я, выгрузив всю эту бумажную макулатуру в багажник «Ниссана», двинулся в гараж РУВД, обговорить судьбу выделенной мне мотоциклетной рамы с коляской.

— Принес? — Никитич, облаченный в тот же синий халат, был мрачен, еще более небрит и старался дышать в сторону. В гараже не было слышно взрывов жизнерадостного ржания, лишь тихо переговаривались два водителя, чьи лоснящиеся от масла, задницы, обтянутые штанами цвета маренго третьего срока носки, торчали из моторного отсека потрепанного «УАЗика».

— Принес кого? — осторожно спросил я.

— Ты деньги обещал.

— Ты, Никитич, не наглей, мы с тобой пока ни о чем не договорились, чтобы тебе деньги обещать…

— Так что, не будешь брать «мотик»? — потускнел взгляд заведующего гаражом: — Слушай, а у тебя нет денег, до получки занять? Сам понимаешь, вчера…

— Я мотоцикл, может быть и готов взять, только хотелось знать, что, и за какую сумму я получу.

Видимо вчера гаражная «мазута» хорошо погуляла, так как, выяснив, что деньги у меня есть прямо здесь, Никитич начал демонстрировать гибкую ценовую политику. За сто две тысячи рублей, через неделю, я получал списанный милицейский «Урал» с коляской, стоимостью по акту, подписанному комиссией, оцененный в две тысячи рублей.

За оставшиеся сто тысяч исполнитель в лице Никитича обязался привести машину в состояние «почти новый», выправить вмятину на люльке, покрасить в штатную милицейскую «ливрею», снабдить запасным колесом и прочими мелочами, типа фары — искателя на коляску. Вот с радиостанцией вышел затык. Первоначально на этом мотоцикле рации не было, и Никитич, при всем желании, ничем помочь мне не мог, даже за деньги, сообщив, с тяжелым вздохом, что этот вопрос может решить только отдельский связист.

Деньги я завгару передал, вытребовав с него расписку и это заняло, как бы, не больше времени, сем остальные переговоры. Но я был очень настойчив, так как этого похмельного мужика я видел второй раз в жизни, а фраза «Мы, русские, своих не обманываем» на меня перестала действовать много лет назад.

Поселок Клубничный.

Помещение опорного пункта милиции.

На крыльце «опорника» меня ждал, как бы не десяток женщин пред- и пенсионного возраста, которые при моем появлении бросились формировать живую очередь.

— Дамы, прием начнется по расписанию. С шестнадцати часов…- я встал в проеме двери и не пустил, попытавшихся проникнуть, вслед за мной, посетительниц: — У меня другой работы полно.

Закрывая дверь, я услышал злобные шепотки «Совсем обнаглели» и «Бюрократ чертов». Не успел я разобрать бланки и прочую служебную канцелярию по полкам и папкам, как на крыльце раздался шум многоголосой ругани, после чего в помещение ворвался давешний бычок, как его там, Семен Иванович Вешенков, который, отпихнув от себя, пытавшихся не пустить его, бабок, протиснулся в дверь.