Монарх VI - Иван Ладыгин

камне под нами засветились артефакты, вплетённые в каждую стену, в каждую крепость. Они создавли сплошной контур защиты, который готовился к главному испытанию.

— Мы запрем их в клетке, — продолжил я, чувствуя, как энергия артефактов пульсирует в такт моим словам. — Осталось лишь открыть дверь и перебить всех до последнего.

Игнат Вячеславович молчал. Он знал, что спорить бессмысленно. Его глаза, серые и холодные, как зимнее небо, смотрели на меня с пониманием, смешанным с тревогой.

— Это будет война, — сказал он, и в его голосе звучала тяжесть, как у человека, видевшего слишком много смертей.

Я усмехнулся, но в этой усмешке не было радости.

— Нет, это будет охота.

Небо потемнело, будто сама природа почуяла приближение чего-то ужасного. Порталы скоро откроются.

Я закрыл глаза, чувствуя, как магия крепостей сливается с моей собственной силой. Внутри меня бушевала буря — смесь страха, решимости и ярости. Я знал, что это будет не просто битва.

— Готовь людей, — сказал я, открывая глаза. — Скоро начнётся.

Хлестаков кивнул и ушёл, его шаги эхом отдавались в каменных коридорах крепости. Я остался один, глядя на аномальную зону.

Твари там уже чувствовали приближение конца. Их крики, похожие на смесь воя и скрежета, доносились из тьмы, заставляя кожу покрываться мурашками. Они знали, что их время подходит к концу.

Подойдя к алтарю, я переместился в Грецию.

Жаркое солнце палило немилосердно, но у стен крепости стояла тень, приносящая хоть какое-то облегчение. Одна из сотни таких же — суровый каменный исполин, чьи массивные ворота скоро распахнутся перед яростью нового мира.

Охотники Ордена Зверя не имели собственной крепости, но их люди были повсюду. Их равномерно распределили по всем бастионам, и эта крепость — лишь одна из точек их сбора перед битвой.

Я нашёл Аннаксандера во внутреннем дворе. Он не сидел в зале совещаний, не изучал карты, а лично проверял снаряжение своих людей. Его голос звучал чётко, отдавая приказы, а звериное чутьё улавливало каждую мелочь.

Когда он заметил меня, то шагнул вперёд, жестом отправив охотников к их делам.

— Глеб, — коротко произнёс он, оглядев меня с головы до ног.

— Аннаксандер, — я кивнул. — Всё готово?

Он усмехнулся, проведя рукой по лезвию охотничьего кинжала.

— Охотники уже на позициях. Каждый отряд закреплён за своей зоной. Как только врата откроются, мы начнём зачистку.

Я обвёл взглядом бойцов. Лица у них были спокойные, собранные. Они не боялись — они ждали.

— Всё будет быстро, — продолжил Аннаксандер. — Мы не дадим им шанса выбраться за пределы зон.

Я кивнул. Небо над крепостью казалось слишком спокойным. Скоро всё изменится.

Аннаксандер внимательно наблюдал за мной, скрестив руки на груди. В его взгляде не было ни страха, ни сомнений — только готовность.

— Есть ещё один момент, — я сделал шаг ближе, чтобы даже шёпот не смогли подслушать. — Если появится монстр ранга Император или выше, ты немедленно сообщаешь мне.

Он прищурился, явно ожидая объяснений.

— Артефакты не сработают на таких тварей, — продолжил я. — Они подавляют любую защиту своей аурой. Мы можем хоть весь мир застроить этими крепостями, но против Императоров и тем более кого-то сильнее… — я на мгновение замолчал, — нужна моя личная помощь.

Аннаксандер медленно кивнул, принимая информацию.

— Значит, если мы наткнёмся на одного из них…

— Ты сообщаешь мне без промедления, — я посмотрел прямо ему в глаза. — И держишь их столько, сколько сможешь.

— Мы не боги, Глеб, — голос охотника стал тише, но не дрогнул. — Даже с нашими навыками…

— Поэтому я и сказал — сколько сможете, — перебил я. — Ты знаешь, что я сделаю с ними.

Аннаксандер коротко кивнул. Он знал.

— Тогда у меня последний вопрос, — произнёс он, убирая нож в ножны. — Как думаешь, сколько таких тварей вырвется?

Я перевёл взгляд на горизонт, где за каменными стенами лежала затихшая аномальная зона.

— Достаточно, чтобы эта война стала легендой.

* * *

Тьма кипела за пределами реальности. Они были там. Первые.

Древние сущности, предавшие своих товарищей. Твари, возомнившие себя истинными богами. Создания, уничтожившие безчисленное количество миров в угоду своим грехам.

Они не могли войти в мир, что посмел сопротивляться их воле. Им оставалось лишь касаться его границы, чувствовать тепло живого мира, жадно вгрызаться в его ткань, выискивая слабые места.

Но они пытались. Первый удар был осторожным, почти нежным. Как змея, пробующая воздух раздвоенным языком. Затем — второй, сильнее. Сразу следом третий — гулкий, раскатистый, подобный далёкому грому.

Потом удары посыпались один за другим. Чудовищный ритм, пробивающийся сквозь реальность, колыхающий саму суть пространства. Они били не просто силой — они били самой своей природой, изломанной, чуждой. Они знали, что этот барьер создан не навечно.

И они чуяли кровь.

Крохотные трещины, что проявились на защите, были еле заметными, но они были. И Первые чувствовали их лучше, чем чувствуют звери, когда добыча ранена. Они не могли войти сейчас. Но они ждали. Они изучали. Они знали — барьер рушится.

* * *

Я поморщился. Небо над крепостью было безмятежным, а солнце стояло в зените, но его свет казался мне выцветшим, ненастоящим. Где-то внизу перекликались солдаты, патрулировавшие стены. Жизнь кипела, но я слышал не её.

Я слышал их. Эти удары, сначала далёкие, теперь звучали внутри меня. Они не просто трясли барьер — они отзывались в моей крови, эхом раскатывались в разуме.

Очередная атака на защиту мира… Я выдохнул. Времени почти не осталось. Если я не закончу зачистку до того, как они прорвутся…

Я сжал кулаки.

— Значит, придётся закончить её быстрее.

Домен

Портал закрылся за мной с тихим звоном. Мгновением позже рядом возник Веррагор, почувствовавший моё прибытие.

— Сириус, — произнёс он с лёгким поклоном, — ты пришел посмотреть, не поглотило ли твое творение тех, кого ты в него поселил?

— Чтобы узнать это мне не обязательно смотреть. — хищно улыбнулся я шутнику. — Достаточно лишь пожелать.

Громко взглотнув, старейшина Первых людей подобрался.

— Выдохни.

В ответ он робко улыбнулся, больше не собираясь проверять мою нервную систему. Свою бы сохранить.

Я пошёл по тропе, что вилась меж полей пшеницы, и старейшина не отставал. Это была не просто пшеница — это были надежды людей и монстров, взращенные ими в тишине между войнами.

— Они учатся, — сказал Веррагор, срывая колос и растирая его между пальцами. Зерна рассыпались в золотую пыль, превращаясь в мотыльков, что унеслись к небу-зеркалу, где вместо звезд висели осколки моих снов. — Учатся жить без страха, что ты однажды можешь не проснуться.

Дома вдалеке казались скульптурами из кости и света. Их стены хранили истории тех, кто