Основатель – 6 - Сергей Шиленко

мы и добрались до сути. «Ты мне — я тебе». Бартер чистой воды. Или шантаж, как посмотреть. Ну, чего ещё ожидать от горного козла?

— И какой же великой жертвы вы попросите? — я сделал паузу, готовясь к удару — к ценнику, который был прикреплён к освобождению этих людей.

Внутри всё сжалось в предвкушении. Ну, по крайней мере, мы перешли к этапу переговоров. А это уже прогресс, значит, процесс идёт, клиент созревает.

— Ты пришёл в эту землю не как освободитель, а как торговец, — сказал Гравий, глядя на меня в упор. — Я прошу тебя уйти только как освободитель. Сегодня же. Откажись от всей прибыли, которую ты получил, от всех припасов, которые ты закупил. Сдай всё это, и твоих людей проводят на поверхность.

Вот те на! Обнуление счёта. Предлагает мне поработать за идею. Чистый волюнтаризм. Мать твою, Гравий, ты серьёзно? Это же грабёж средь бела дня!

Я снова покосился на Фому. Он показал мне знак «ОК», мол, всё схвачено, он научился имитировать козла. Ну, или просто показывал, что у него всё окей с головой, что вряд ли.

Он делал знаки, типа: «Валим отсюда, сейчас мы тут такой цирк с конями устроим, обведём этих козлов вокруг пальца и свалим — и с людьми, и с баблом».

Аферист хренов. Только этого мне не хватало — ввязаться в какую-нибудь авантюру с этим проходимцем. Но если я так поступлю, то не только торговля для меня здесь накроется медным тазом, но я ещё и покажу Гравию, что я просто дешёвый позёр. Что я на самом деле не верю в то, что говорил. Репутация — это капитал, который так просто не восстановишь. Иногда приходится жертвовать малым, чтобы выиграть большее в перспективе.

— Я сделаю, как вы просите, — сказал я, с трудом выдавив из себя эти слова. Сердце кровью обливалось при мысли о потерянной прибыли, о сахаре, который так и не станет моим. — Если это единственный способ помочь этим людям. Но вы должны сделать поправку на тех, кто внизу.

— Что? — переспросил Гравий, явно заинтересовавшись.

Видимо, не ожидал от меня такой сговорчивости или такого поворота. Удивил я старика.

— Я не знаю, сколько из них захотят уйти со мной, — сказал я. — Многие, возможно, жаждут вернуться на поверхность, в Исток. Но они могли забыть о нас. Они родились тут, они привыкли так жить. Люди — существа адаптивные, привыкают даже к дерьму. Они могут считать, что это всегда была их доля. Если они захотят остаться, вы должны повысить их кланы в статусе или как там у вас это делается. Провести, так сказать, социальный лифт, дать им равные права с остальными.

— Но ты хотел их забрать?

— Они мне не слуги и не рабы. Я не могу заставить никого уйти, если они этого не хотят, насильно мил не будешь. Но я могу дать им ту свободу, которой пользуются остальные ваши люди. Право выбора. Это главное. И моя цель — чтобы у них появилась свобода, в этом месте или в другом.

— Интересная мысль, — сказал Гравий, подмигнув мне. — Ты всё учитываешь, не так ли? Прямо как заправский юрист, каждую запятую обговорил. Я позволю каждому клану среди людей выбрать свой путь. Это будет справедливо.

Ну, хоть на это согласился. Уже неплохо. Маленькая победа в большой войне.

— Тогда я откажусь от всего, что мы сюда привезли и что здесь заработали, — сказал я, чувствуя, как внутри всё сжимается от такой «щедрости». Эх, прощай, моя прибыль, прощайте, мои инвестиции. — Не буду притворяться, что делаю этот выбор с улыбкой на лице. И не буду делать вид, что это не доставит мне огромных проблем дома. Мои инвесторы меня просто сожрут с потрохами за такую «благотворительность». Да и собственные советники не поймут такого меценатства за счёт казны Весёлого. Но я хочу, чтобы вы знали: не все люди — лжецы и мерзавцы. Есть и такие, как я, — скромные люди, готовые на самопожертвование… иногда. Когда очень надо. Или когда деваться некуда.

Козлочеловек низко поклонился.

— Ты оказываешь мне честь своим смирением и жертвой. Я объявлю решение в течение часа. Люди внизу будут реабилитированы и повышены в статусе. Ты хорошо поработал, Морозов.

Ну, хоть какая-то моральная компенсация за финансовые потери. И то ладно. Посмотрим, что из этого выйдет. Главное, чтобы эти освобождённые потом мне на шею не сели.

* * *

Спуск с горы оказался куда хреновее подъёма. Фома, всё ещё злой из-за этой затеи, просто цвёл и пах, глядя, как я просрал столько всего.

— Ну ты и болван, Морозов! — гоготал он, и его каркающий смех раскатывался по ущелью, отражаясь от скал. — Просто клинический идиот! И я на тебя работаю? Ха-ха! Ты отдал… сколько там? Миллион золотых за каких-то бродяг и каторжников, застрявших в вонючей пещере? Ещё и в кредит, прикинь!

— А я считаю, это было достойное решение, Алексей Сергеевич, — встряла Ираида, сверкнув глазами на мага. — Такое, которое сделает вас знаменитым. Люди будут вашим именем клясться как синонимом самопожертвования. Ну или в крайнем случае в балладах воспоют, как Морозов последнюю рубаху отдал, чтобы народ спасти.

Я молчал.

Голова гудела, как трансформаторная будка, — мысли роились, пытаясь выстроить хоть какой-то план действий. Мои инвесторы, блин, меня с потрохами съедят, когда узнают, что я их бабки, по сути, в трубу спустил. Хотя, может, войдут в положение? Альтруизм там, все дела… Да кого я обманываю? Придётся из своего кармана отстёгивать, возвращать инвестиции. Жёстко, конечно, выйдет, почти вся моя наличка уйдёт, но у нас же ещё корабли есть, да и лето на носу, считай.

Пшеничка попрёт, производство взлетит — отобьём затраты за пару месяцев, если не быстрее.

Я на это очень рассчитывал. Главное, чтобы этот хмырь, Герман Дурнев, не решил из меня долги выбивать по старой памяти, как коллектор какой-нибудь из девяностых, с паяльником и утюгом. А то и похлеще, учитывая его нынешние аппетиты.

— А ты им так и скажи: козёл, натуральный такой, рогатый, с бородой до пупа, весь твой золотой запас сожрал! — не унимался Фома, явно наслаждаясь моментом. — Прямо на месте преступления его и застукал, а он, гад, уже всё подчистую! И главное, смотрит так нагло, мол, вкусно было, добавки не найдётся?