Зодчий. Книга II - Юрий Александрович Погуляй

А это… Вы вот… Как бы в знак благодарности может… Дадите пару лошадей, а? Так-то кровь пролили ж… Васильев вона… Того! А мы ж добро сделали…

Глаза у дружинника были хитрые-хитрые.

— А ну как, может, и вам солдатики нужны? — продолжил он. — Так-то ваши чего-то не очень были.

Иньков покосился на Капелюша и торопливо добавил:

— Я не про волшебников-магов, я про тех, кто в чёрном залёг. И то не сразу. Не навоюете вы ими ничего, ваше благородие. Уж глаз-то у меня намётан!

— Спасибо, в дружину мне солдаты пока не нужны. Лошадей тоже не дам. Но и в обиде не оставлю, — мягко отказался я.

— Ну вот… — нахмурился Иньков. — Так-то… Эх, ну ладно… Надо было всё же…

Он осёкся и старательно добавил:

— Всё же чего-то попроще просить, так-то, да?

— Поверь, Лёша, не нужны тебе такие лошади, — покачал я головой, пропустив оговорку. — Больше проблем получишь потом. Но, кстати, работу могу предложить. Непыльную, но ответственную. Правда, я очень суровый хозяин. Один раз оступитесь, и мало не покажется.

— А чё за работа?

— Потом объясню.

Очнувшийся пленник подтвердил рассказ Инькова о плане дружины, в одну ночь лишившейся управления, собрать жирный куш и свалить куда подальше. Правда, этот говорил более связанно, но суть оказалась та же.

Вооружения мои гвардейцы собрали по лесу порядочное количество. Автоматы, штурмовые винтовки, пистолеты — я попросил всё спрятать в одном месте и подзакидать ветками, дабы забрать потом на обратной дороге. Трупы бандитов тоже бы не помешало использовать, но отсутствие инфраструктуры сильно путало планы. Так что снова придётся бросать нужные ресурсы неиспользованными.

— Господин Зодчий живой! — закричал мальчишка, прячущийся за плетёным забором у дома на границе Приборово. — О-го-го!

— Ой, там Тарас! Тарас идёт! — подхватил другой. — Ха-ха, Тарас Гондурас! Тарас расколбас! Тарас третий глаз!

Перед нашей процессией ковылял пленный дружинник, со связанными за спиной руками. Голову он не поднимал. Кто-то из мальчишек бросил в него камень, и я сделал знак Турбину, мол, пресекай. Следующий булыжник подвис в воздухе и плавно опустился нам под ноги. Пацаны испуганно прыснули в стороны. Захлопали ставни открываясь. На улицу неуверенно выходили люди. В основном женщины. Приборово поселение было довольно крупное. Крупнее Комаровки и Орхово. Дворов больше сотни уж точно. Одна широкая центральная улица, изогнутая и уходящая на восток, и десяток поменьше, прячущихся вглубь поселения. Ни одного здания выше двух этажей, множество в очень жалком состоянии. Некоторые дома и вовсе заколоченные. Я прошёл мимо закрытой ремонтной лавки Молотова, а вскоре обратил внимание на изуродованный пикап, явно покорёженный вручную, с десятками оскорбительных надписей и с порезанными шинами. На помятой двери красовался бочонок с мёдом. Кажется, машина того самого пасечника, который собирался ко мне переезжать и которому сожгли пасеку за такую смелость.

Из дома, у которого стоял автомобиль, никто не вышел. Но занавеска в окне отдёрнулась в сторону, это я увидел. Значит, хозяин ещё здесь. А к востоку, за крышами домов, бил в небо синий свет местного Конструкта. Мы двигались в его направлении, и народ тянулся за нами, не скрывая любопытства и надежды.

— Это что же… Всё? — сказала тихонько одна старушка, когда я проходил мимо её домика. — Настала справедливость? Получит мразота за дела свои скверные?

— Где дом старосты, уважаемая? — спросил я у неё. Та буравила ненавидящим взглядом Тараса.

— Так убёг он уже, ваше благородие, — сокрушённо вздохнула та. — Ещё до того, как пальба началась. По северной дороге удрапал. Мужики пробовали остановить, да куда там… Ох, неужели не будут больше лапенковские нас мучить?

— Не будут, — задумчиво проговорил я.

— Ну и славно. Вряд ли хуже-то сделаете, верно? Вы же тот самый Зодчий, да? Да чего там, кто ещё! Лицо у вас благородное, доброе. Не может человек с таким лицом зло совершать.

— Всё будет хорошо, уважаемая, — улыбнулся я. — А Боярский Алексей где проживает?

— Лёшенька? Так в конце улицы, дом с каменным забором. А почто он вам? — нахмурилась старушка. — Он давно уже с бароном дел общих не имеет! Хороший человек! Не то что этот…

Она ожгла взглядом спину Тараса. Кажется, я оставлю его здесь, когда поеду в конюшню. Пусть народец сам придумает, что с ним делать. Вероятно, надо было и Инькова с товарищами сюда притащить, но… Дружинник поставил на меня и выиграл. Может быть, и не лошадей своих, конечно, а здоровье точно сохранит.

Наш отряд двигался к центральной площади, с каждым шагом приближаясь к чужому Конструкту. Я озирался по сторонам и понимал, что мне придётся строить ещё один Экспансионный Узел. Иных вариантов дотянуться сюда у меня нет. Забрать этот Конструкт я никак не могу из-за его привязки к другом Зодчему. Не убивать же несчастного ради доступа. Вдруг на местного графа работает какой-нибудь порядочный человек? Мало ли?

Но если что, я смогу строить здесь всё необходимое при помощи Томашовского Конструкта. Ну и, конечно же, использовать энергию Колодца. У меня было хорошее предчувствие.

А ещё нужно было не забыть про лошадей!

Глава 16

Задача у жителей Приборово оказалась та же, что и у соседей. В течение двух дней выбрать себе старосту, с которым дальше мы и займёмся развитием поселения. Недоверчивые взгляды жителей говорили громче любых слов об удивительно непривычном для них предложении. Надеюсь, не передерутся, пока будут выбирать. Мне нужны счастливые люди, а не профессиональные оппозиционеры.

Хотя, памятуя о методах Фурсова — местных жителей легко можно было и дальше держать в рабском существовании. Просто это расходится с моими взглядами на жизнь. Служение — это прекрасно, но служение свободного человека, а не подавленного угрозами создания.

На моих гвардейцев народ смотрел с удивлением. Особенно их поражала великанша Нюра, которую здесь тоже знали. Всё-таки не так далеко деревни друг от друга, пусть и без дороги. И если раньше девушка была объектом насмешек, из-за неказистой внешности и выдающихся размером, то теперь у неё появился некий статус. Человек Зодчего. И Нюра, ростом достигающая упакованного в латы Снегова, наслаждалась вниманием селян, и вид имела максимально героический и гордый.

Пока из толпы не раздался грубый оклик:

— Да уж, смотрю, к новому хозяину мужики-то не шибко торопились. Вон, бабу себе в отряд взял!