Системный рыбак 3 - Сергей Шиленко

дому и полез наверх. Ветви оказались крепкими, держали мой вес без единого скрипа. Устроился поудобнее в развилке и огляделся.

С этой позиции открывался отличный вид на окна второго этажа.

А ещё прямо перед носом висели яблоки. Крупные, с красивыми золотистыми прожилками на красной кожуре. Я сорвал одно, повертел в руках и машинально вытер о рубаху.

Ладно, чего добру пропадать.

Откусил и…

М-м-м.

Сочное, сладкое, с лёгкой кислинкой и каким-то цветочным послевкусием. Мякоть плотная, хрустящая. И где-то внутри, едва ощутимая волна духовной энергии, которая наполнила живот и разлилась приятной прохладой по телу.

Надо же, даже яблоки здесь непростые. Интересно, сколько стоит одно такое дерево? И сколько их здесь?

Впрочем, времени на дегустацию не было. Я откусил снова, сорвал еще одно про запас и, продолжая жевать, начал осматривать окна поместья.

Первое, гостиная какая-то, пусто. Второе, ещё одна комната, тоже пусто. Третье…

В третьей комнате мелькнула фигура служанки с подносом. В других комнатах тоже иногда мелькали слуги, причем одежда у них была обычная, внутри дома не было рож обмотанных тряпками.

Я переместился по ветке, выбирая новый угол обзора. Следующие несколько окон: спальня с огромной кроватью под балдахином, кабинет с письменным столом и книжными полками, ещё одна пустая комната.

Обстановка везде была богатой. Тяжёлые портьеры, резная мебель, картины на стенах. Семья Винтерскаев и вправду богата. Точнее моя семья, хотя эта мысль всё ещё казалась не привычной, как одежда с чужого плеча.

Я продолжал обходить дерево по ветвям, заглядывая в каждое окно. Эммы нигде не было.

Может, она на первом этаже? Или вообще не дома?

И тут я её заметил.

Последнее окно на углу здания. Небольшая комната, явно детская, судя по светлым занавескам и маленькому письменному столу у окна. За этим столом сидела девочка лет девяти в простом домашнем платье, склонившаяся над чем-то с сосредоточенным видом.

Эмма.

Она что-то старательно выводила на бумаге, то ли рисовала или писала. Кончик языка высунулся от усердия. Ха, да я и сам так частенько делал в детстве, когда учился писать.

Улыбнулся и помахал ей рукой с надкушенным яблоком.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом Эмма подняла голову, видимо, почувствовав движение краем глаза, и посмотрела в окно.

Её лицо сначала вытянулось от удивления. Несколько секунд глазами хлоп-хлоп, а потом оно расцвело такой радостью, что у меня что-то ёкнуло в груди. Она вскочила, едва не опрокинув чернильницу, и бросилась к окну.

Я прошёл по ветке ближе, она была достаточно толстой, чтобы выдержать и слона, не то что меня. Эмма распахнула створки, и я уже открыл рот, чтобы поздороваться, когда её лицо вдруг изменилось.

— Брат! — яростно зашипела она, понизив голос до громкого шёпота. — Что ты здесь делаешь? Ты с ума сошёл?

Я приподнял бровь.

— Вот, пришёл с сестрёнкой повидаться.

— Тебе же нельзя здесь появляться! — она нервно оглянулась на дверь своей комнаты. — Дядя если найдёт тебя, три шкуры спустит!

— Так дяди ж нет, — я пожал плечами, откусывая ещё кусок яблока. — Видел, как он уезжал. Красивая у него карета, кстати.

— Да при чём тут дядя! — Эмма всплеснула руками. — Здесь три охранника с седьмым уровнем Закалки Тела! Они тебя если найдут, в труху сотрут.

Три человека седьмого уровня?

Я продолжал жевать яблоко, не позволяя лицу выдать тот шок и хаотичный поток мыслей, что творился у меня внутри.

Седьмой уровень Закалки тела. Это люди, которые могут крошить камень голыми руками, как дядюшка тогда в школе культивации. Три таких охранника против моего пятого уровня серьёзная сила.

Если они меня поймают, разговор будет очень коротким и очень болезненным. Ёперный бабай.

Впрочем, показывать страх перед девятилетней сестрёнкой было бы как-то несолидно.

— М-м, вкусные у вас яблоки, — сказал я, демонстративно разглядывая огрызок. — С духовной энергией, да? Дорогое удовольствие, наверное.

— Брат!

— Расслабься, — я мягко отстранил её руку от оконной рамы и спокойно перешагнул через подоконник в комнату. — Охрана занята игрой в кости, собаки в будках, а слуги занимаются своим делам. Никто меня не видел, никто не услышит. Всё под контролем.

Эмма смотрела на меня снизу вверх, и в её глазах плескалось столько всего намешано, что я не мог разобрать.

— Чего ты такая сердитая? — я присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. — Разве не рада видеть своего брата?

Она молчала. Просто стояла и смотрела на меня каким-то странным, пронзительным взглядом. Словно пыталась понять, правда ли это я стою перед ней, или ей просто мерещится.

А потом что-то изменилось в её лице.

Губы задрожали. Глаза заблестели. И она бросилась ко мне, обхватив руками так крепко, будто боялась, что я исчезну, если она отпустит.

— Рада, — её голос был сдавленным, словно она что-то сдерживает внутри себя. — Очень рада. Я так… так соскучилась по тебе, брат.

А затем ее словно прорвало. Её маленькое тело затряслось от громких рыданий, а руки сжимались всё сильнее и сильнее. Я почувствовал, как ткань рубахи на груди становится влажной от ее горячих слез.

— Ты не представляешь, — она говорила быстро, сбивчиво, глотая слова, — как мне было больно… видеть, что дядя выкинул тебя из дома… что ты жил на улице… вся деревня считала тебя дурачком, а я… я ничего не могла сделать… никак не могла помочь…

Слёзы продолжали течь по её щекам, капая мне на грудь, и она прижималась ещё крепче, словно хотела влиться в меня, стать частью, чтобы никто больше не смог разлучить.

— Но теперь… теперь ты снова ты… ты вернулся…

Я стоял неподвижно, что теперь делать?

Она обнимала меня так, как обнимают родного человека после долгой разлуки. Того, кого любишь всем сердцем. Искренне, отчаянно, без единой задней мысли.

Но я ведь не её брат.

Тот Ив, которого она знала и любила, либо мёртв, либо растворился где-то в глубинах этого тела. А я попаданец, чужак, что занял его место. И теперь девочка обнимает меня, думая, что я это он.

И как мне поступить?

Отстраниться? Сказать правду? «Извини, малышка, но твой настоящий брат не вернётся, а я просто мужик из другого мира, который случайно очнулся в его теле»?

Её плечи продолжали вздрагивать.

Я смотрел на макушку с тёмными волосами, на тонкие детские руки, вцепившиеся в мою рубашку, и чувствовал, как что-то внутри меня надламывается.

Какая, к чёрту, разница?

Я теперь Ив. Это моё тело, моя жизнь и мой мир. Если у Ива была сестра, которая любила его несмотря ни на