Диагност (СИ) - Бикмаев Сергей

После награждения все переместились в банкетный зал, а оттуда — на бал, который Государь давал по традиции, один из четырех в год, как заведено еще со времен Александра Третьего. Только даты немного сместились. Главный — пасхальный, потом майский — победный, в честь победы в Великой войне, и осенний — в честь принятия основных регалий Российской Империи, в первой неделе октября.

С четой Юсуповых обменялись поклонами, словно едва знакомы. Ия была, как всегда, неподражаема. Её братья — словно каменные сфинксы, державшие в руках четверть экономики империи. За маской холодных аристократов скрывался несметный ум и творческая жилка всего клана, пожалуй, самого богатого на планете. Недавно они открыли очередное месторождение золота в предгорьях киргизских земель, что подняло их авторитет на невиданную высоту и позволило России инвестировать миллионы в новые технологии. Говорили, у них в загашнике еще пара месторождений покрупнее, но пока придерживают, не хотят обваливать рынок.

Перечислять, чем владели Юсуповы, было бессмысленно. Старший брат Ии стал канцлером империи, вторым человеком в стране. Клан держал под контролем почти всю атомную промышленность, треть сталелитейной, треть цветмета, половину газодобычи, пятую часть нефтяных полей Сибири, весь Норникель с его платиной и медью. Половину золотодобычи, треть химических заводов, миллионы гектаров пахотных земель, почти половину всех калийных удобрений, треть азотных и почти все фосфаты. Плюс военные контракты и оружие, больше половины производства порохов. Только в самолетостроение, скоростные железные дороги, большой космос и гражданское судостроение не лезли. И, конечно, они были на острие новых технологий. Медицина тоже входила в сферу их интересов.

Влада интересовало другое. Он достаточно изучил часть нейросети, которую сохранил, когда инсталлировал её коту. Дальше ему нужен электронный микроскоп и более глубокие исследования. Такого оборудования у него не было, и он решился приоткрыть завесу тайны Юсуповым, чтобы воспользоваться их базой для дальнейшего изучения нейросети. Он надеялся найти способ ее производить, вернее, выращивать. На приеме он незаметно передал Ие запаянную пробирку с кусочком ткани нейросети, чтобы она могла взглянуть на нее под микроскопом. Реакция последовала незамедлительно. Ия прилетела к нему на дачу уже на следующий день.

— Что это было? — сразу в лоб спросила она. — Там одна спираль РНК и куча неизвестных белков.

— Это часть волокна биологической нейросети, — спокойно ответил Влад.

— Откуда?

— Один покойник подарил, когда умирал, — пожал плечами Влад.

— И зачем ты мне это показал?

— У меня нет вашего оборудования, чтобы изучать возможности выращивания новой нейросети, — пояснил он. — А у вас, может, найдется что-то, что позволит установить последовательность нуклеотидов. Еще нужен электронный микроскоп, которого у меня нет. Даже в лаборатории Минздрава такого нет.

— И что потом? Попытаешься масштабировать? — Ия приподняла бровь.

— Зачем? Ни в коем случае. Слишком неизведанная вещь, хотя и перспективная. Позволяет поглощать огромное количество информации и оперировать большими знаниями. Я вон за три месяца выучил физику, химию, инженерное дело и высшую математику с материаловедением.

— Ты себе установил бионейросеть? — в голосе Ии прозвучала тревога. — Ты хоть понимаешь, какой это риск?

— Никакого риска. Я ставил по инструкции, но сначала выучил язык. В русском вообще нет некоторых понятий. А потом ваш реактор улучшил. Уменьшил его и увеличил мощность — сейчас он выдает 1 мегаватт при вдвое меньшем весе. Потом графен сделал, за что и получил премию. Но сейчас на его основе смастерил новый чип с запредельными характеристиками. Только оперативка под две сотни терабайт тянет. Но она пока не готова. Процесс непростой — там более ста тысяч слоев надо наложить в определенном порядке. А основная память будет под сотню эксабайтов. Скорость уже замерил — примерно 10 в 36 степени.

— Сколько? — Ия округлила глаза.

— 10 в 36 операций в секунду. Я рассчитал полет к Юпитеру и обратно за семь минут. И это только на одной материнской плате, а у меня их четыре. С помощью этих материалов можно делать абляционную защиту корабля, входящего в атмосферу со второй космической скоростью, толщиной всего в пару миллиметров. И никакого перегрева. И она не будет одноразовой. Ну и до кучи там еще полно плюшек. Все перечислять — замучаешься, — закончил Влад.

— Ты же понимаешь, что будет, если ты засветишь такой чип? — полуутвердительно спросила Ия.

— Не буду я никому ничего показывать. Ваша политика, скорее всего, верна. Не готово человечество к таким вещам. Чип сделаю, но всего раза в два производительнее нынешних. Деньги очень нужны на исследования. Все заказы приходится прятать и рассредоточивать по производителям. А это все изделия не поточные, поэтому дорогие. Вообще вот память доделаю и сделаю 3D-принтер, чтобы самому все делать, а то японцы уже вовсю интересуются, что я делаю и для чего, — вздохнул Влад.

— Эти ушлые ребята. Они инновации за версту чуют, — кивнула Ия. — Ладно. Мы можем тебе предоставить анализатор. Он посчитает нуклеотиды в РНК. А электронный микроскоп сможем тебе организовать в аренду. Покупать такое чудо техники — денег жалко. Он работать будет пару сессий в месяц, а потом простаивать. Мы сами его арендуем.

— Тоже нормально. Больше ничего и не надо. Я потом принтером обойдусь.

— Ты этот образец нам сможешь отдать? Мы его тоже покрутим.

— Так для этого я его и отдал. Мало ли, что вы нароете, чего я не увижу. Просто потом, если удастся синтезировать ткань для нейросети, можно вашим адептам ее инсталлировать. Скорость обработки информации возрастет в разы. Может, даже не такую продвинутую, как у меня. Потому как я всех ее возможностей еще не понимаю.

— Рано об этом говорить. Сначала посмотрим, что это за зверь такой, — Ия покачала головой.

— Слушай, а почему вы космосом не занимаетесь? Я что-то не видел ваших компаний в космических программах, — вспомнил Влад.

— Кто тебе такое сказал? Мы спутники делаем, а выводит их Роскосмос. Нам химические ракеты в принципе не интересны. Это каменный век. А спутники у нас продвинутые, и каналы связи сдаем в аренду, как и космоснимки. Еще у нас два телескопа летают. Пока не решена проблема невесомости, в космосе человеку делать нечего. Мы эту проблему решили, но там нужно много энергии, а наши реакторы пока такое не могут дать. То есть могут, но они тогда весить будут прилично и места занимать. А тяжелой ракеты пока у Роскосмоса нет. Нам же надо тонн пятьдесят на орбиту забросить, чтобы и вода была, и воздух. Поэтому пока пусть Роскосмос летает. Нам это неинтересно. А ядерные движки мы в космос не пустим. Опять власть имущие превратят все в оружие. Пусть пока на химии летают. Спички — детям не игрушка.

— Слушай, я же под клятвой. Чего я еще не знаю? — удивился Влад.

— Забыла я просто. Искусственная гравитация есть, она существует. Но мы намеренно не даем ей ход, потому как с этих станется… двинуть к Марсу на химии. Это полгода туда и полгода обратно. Там только воды тонн двадцать надо тащить с собой. Там то ее нет нигде. Плюс еда, воздух, топливо. Все вместе чуть ли не сто-сто двадцать тонн. И это по минимуму на двух человек без высадки на поверхность. А если с ней, то еще столько же. Овчинка выделки не стоит.