Ревизор: возвращение в СССР 45 (СИ) - Винтеркей Серж

Есть же значение, как именно рассматривать вопрос об этом интервью. Как вопрос о нарушении инструкций МИД по взаимодействию с лидерами иностранных государств или, при другой постановке акцентов, как вопрос о том, можно ли осуждать молодого человека за то, что он захотел лично познакомиться с самым известным революционером из ныне живущих на планете, пожелав проникнуться тем революционным духом, который крайне благожелательно воспринимается на территории самого Советского Союза?

МИД – организация очень консервативная. Не любят в этом министерстве ввязываться в идеологические споры. Поэтому в противостоянии с ним правильно расставленные идеологические акценты могут оказаться самым что ни на есть выигрышным оружием.

Но главный вопрос – с кем и как именно это нужно обсуждать в МИД?

В идеале бы выйти с Громыко на прямой разговор. Но нельзя. Пусть Межуев и знал, что он человек известный, но в его же КПК будет дурно воспринято, если он лично пойдет на прием к Министру иностранных дел. Такие походы – это уже уровень главы КПК, а не его.

Найти кого-то внутри МИД, чтобы он изложил его позицию Громыко? Знакомые в МИДе у Межуева, конечно, были, но, к сожалению, не такого высокого уровня, чтобы через них было можно повлиять на позицию министра.

Изменив постановку самого вопроса с нужным идеологическим акцентом, и начав прикидывать варианты, как донести его в таком виде до Громыко, Межуев вдруг вспомнил о том, о чём говорил позвонивший ему Гусев: что у Ивлева два поручителя в партию – он и Захаров, второй секретарь горкома.

С Захаровым у него было скорее шапочное знакомство, чем серьёзное. Несколько раз, само собой, встречались на различных партийных мероприятиях, перекидывались парой слов, но не более того. Межуев знал, что его репутация пугала людей, так что большинство новых знакомых не спешило налаживать более тесные отношения с человеком, который был известен тем, что совершенно беспристрастно проводил расследования. Боясь каким-то образом привлечь к себе его внимание...

Но теперь у них точно было что обсудить. Раз они вместе выступили поручителями по кандидатуре Ивлева, то совершенно разумно им вместе и решать возникшую проблему, поскольку она может дурно повлиять на карьеру Павла и его вступление в партию.

Так что Межуев велел своей помощнице набрать помощника Захарова и договориться о телефонном разговоре с ним.

***

Москва, горком КПСС

Захаров положил трубку после короткого разговора с Межуевым с весьма приятными чувствами.

Эта проблема, что возникла у Ивлева, имела достаточно неожиданные позитивные последствия. Владимир Лазоревич Межуев предложил с ним встретиться, чтобы обсудить совместную работу над её решением.

А ведь Захаров давно искал подход к этому человеку. Как известно, лишних полезных связей не бывает … И, несомненно, что близкое знакомство с Межуевым ему никак в жизни не помешает. Скорее однажды очень даже может пригодиться. Мало ли какая ситуация возникнет в жизни, вот как сейчас с Ивлевым, когда может пригодиться помощь серьёзного, влиятельного человека.

Тем более что, как он теперь знал, и Межуеву не было чуждо ничто человеческое, в отличие от той его кристальной репутации, в которую верили многие вокруг. Он же знал прекрасно, что Межуев покрывает директора мебельной фабрики, на которой существует самое что ни на есть серьёзное левое производство.

И из-за этого ещё больше уважал Межуева. Покрывать теневую деятельность, работая в КПК и имея репутацию непримиримого борца с любыми отступлениями от социалистической законности – это надо суметь. Это настоящий талант.

Они договорились пообедать завтра в одном из ресторанов гостиницы «Россия» и обсудить возникшую ситуацию. Пока Ивлев за рубежом, особой спешки нет, но это не значит, что дело стоит откладывать надолго.

***

Франция, Париж

Диана стояла под горячим душем, расслабляясь после очередного изматывающего дня и стараясь привести мысли в порядок. Весь день, работая на рекламном мероприятии, она думала только о бизнесе и своих задачах в рамках рекламного турне. В КГБ ее хорошо обучили абстрагироваться от ненужных в данный момент мыслей и концентрироваться на текущей задаче, поэтому утром после разговора с Фирдаусом она выбросила из головы все вопросы, связанные с французской спецслужбой, решив, что обдумает их позже в спокойной обстановке.

И вот теперь, когда дела на сегодня позади, можно вернуться наконец к сложившейся вокруг нее ситуации. А ситуация эта Диану совсем не радовала. У нее иногда возникали в последнее время мысли, что что-то не так в общении с людьми вокруг. Да взять хотя бы того же французского подполковника, с которым она столкнулась тогда в Риме… Но одно дело подозревать, а совсем другое – знать наверняка. И сейчас, когда Диана удостоверилась, что ею действительно заинтересовалась иностранная спецслужба, ей стало очень сильно не по себе. Ведь ее такая прекрасная жизнь, которую она сейчас вела, и которая ей так нравилась, могла в одночасье смениться тюрьмой. Причем на долгие годы и без возможности как-то исправить положение.

Как хорошо, что Паша тогда подсказал мне ни с кем не встречаться за границей, и никогда и ничего никому не соглашаться передавать, – подумала она с облегчением. – А ведь в КГБ очень настаивали на этом, да и до сих пор, нет-нет, да заведут разговор, – подумала она мрачно. – Теперь уж точно фигушки им. Ни за что не соглашусь на такое, чем бы ни грозили и как бы ни упрашивали…

Ах, до чего же хорошо под горячим душем стоять, когда на улице уже вовсю осень и прохлада, – отвлеклась от мрачных мыслей Диана, вздохнув от удовольствия и улыбнувшись. – Почему у нас в СССР в квартирах таких моделей душа нет? – задалась вопросом она. – Льется несколько струек слабеньких и все. Даже у нас в московской квартире так, а про Святославль вообще же вспоминать не хочется… Там мать на плите грела воду, чтобы детей помыть, а как подросли, стала водить мыться в баню. В бане было неплохо, конечно, но как же здорово иметь возможность помыться в любой момент там, где живешь…

Но что же предпринять сейчас? – вернулась она мыслями к французской спецслужбе.

Диану инструктировали, что в подобных случаях, когда на нее выходит иностранная разведка, ей нужно о случившемся обязательно доложить в КГБ, и не затягивая. Но как это сделать, находясь во Франции и не имея никаких контактов с резидентом советской разведки? Причем по ее же собственному настоянию…

Отпроситься, что ли, у мужа в Москву на пару дней? – подумала она. – Придумать что-то правдоподобное… Ну нет, – тут же отбросила она эту мысль. – Так я точно себя выдам. Французы сразу поймут, что я действительно со спецслужбами связана и поехала инструкции получать. Не надо мне такого…

Внезапно лицо Дианы озарила предвкушающая улыбка. Она еще раз не торопясь обдумала пришедшую в голову идею, боясь «спугнуть» ее, а потом удовлетворенно кивнула.

А вот это точно должно сработать, – тихонько сказала она сама себе. – Пашка же на Кубе с семьей сейчас. Нажалуюсь Фирдаусу, что устала смертельно на этой рекламной каторге, тут даже и сочинять особо не придется, и правда график невыносимый… А потом предложу съездить к брату моему на пару дней на Кубу. Сюрприз семье сделать, пообщаться, на солнышке позагорать… Подарков разных привезти… Должно получиться… А Пашка точно посоветует, как мне лучше поступить и придумает что-то с разведкой этой.

Вдохновленная пришедшей в голову идеей Диана вышла из душа, перед этим убрав с лица сияющую улыбку и постаравшись принять усталый и изнуренный вид. Надо было сыграть роль максимально убедительно, чтобы Фирдаус точно согласился с ее планом.

***

Франция, Париж

Фирдаус сидел и размышлял, как лучше дальше поступить. За последнее время произошло столько событий, что голова понемногу начинала идти кругом. Нужно было уже начинать активно действовать по сицилийскому и японскому направлениям. И там, и там следовало приложить много усилий и участвовать кому-то из семьи лично. Слишком важные это были проекты, от которых зависели перспективы развития семейного бизнеса на десятилетие вперед.