СССР против НЛО - Анджей Б.

Среди всех участников съёмочного процесса Моргунов показался мне наиболее поражённым воздействиями тёмных сил, и я решил, что хуже для него не будет (а кроме того, присутствовало ещё и такое соображение, что ни в кого другого вся эта куча мошки не влезла бы).

Тут пригодилось последняя электронная защита, что до сих пор оставалась у меня в запасе — я решил, что если она не даёт тёмным сущностям забраться к человеку вовнутрь, то пусть теперь наоборот, не даёт уйти у него изнутри. Обычно так не делают, но мне просто некуда было деваться, пришлось импровизировать на ходу. Решение это оказалось ошибочным и последствия имело самые невообразимые, но об этом будет рассказано в своё время.

А пока, прячась в кустах и посматривая на нужный дом с высокого холма, я наблюдал, как светятся оконные стёкла, днём — отражая солнце, а по вечерам — приглушённым электрическим светом из-за плотных штор, и как топают по двору големы-охранники. Было их с десяток: в немецкой военной форме, со шмайссерами наперевес. Отчего тёмные силы материализовались именно в таком виде, то надо спрашивать у них самих, но смотрелось это в любом случае устрашающе, и было понятно, что так просто вернуть актрису Наталью Варлей не получится.

Всего однажды мне удалось преодолеть укрывающий дом барьер — только ментально, понятное дело — и проверить, как там пленница.

Она, как уже было сказано, пребывала в несколько изменённом состоянии сознания. Похитившая её тёмная сила, действуя в своём подлом стиле, помутила ей разум — защита, которой я снабдил актрису в самом начале, не помогла, здесь было воздействие посильнее, чем тучка мошкары.

В общем, теперь актриса Наталья Варлей идентифицировала себя как персонажа фильма «Кавказская пленница» девушку-комсомолку Нину. И надо сказать, это был ещё не самый плохой вариант. Под воздействием тёмных злобных сил она могла ощущать себя, скажем, актёром Моргуновым. Или, например, оператором Окуляровым. Или, вон, ослицей Люсей. А то и грузовым автомобилем непонятной модели, который водил в фильме шофёр Эдик («Шайтан железный, чтоб ты заржавел!»). А что — запросто, с этими потусторонними вторженцами ждать можно чего угодно.

Это было не страшно, все эти воздействия временны и вполне поправимы. Я легко вывел бы её из этого состояния и сам, но для того требовался визуальный контакт. Нужно было, однако, Наталью-Нину из плена как-то освобождать, а способы прямолинейные и силовые здесь подходили мало.

И тогда я призвал кое-кого себе на помощь.

***

Тёмная и душистая ночь царила вокруг. Где-то играли на гармошке, перелаивались в дальних дворах собаки. Густое южное небо нависало в вышине и удивлённо моргало звёздами, большими и малыми, яркими и не очень.

О, небу было отчего удивляться.

На скупо освещённой убывающей луной поляне, что со всех сторон прикрывалась деревьями и высокими кустами, выстраивались шеренгами люди. Все они были светловолосые и невысокие, все поблескивали в лунном свете стёклами очков. Все они были Шуриками из на тот момент ещё не существующего кинофильма «Кавказская пленница».

Потому что: ну а кто ещё должен освобождать из рук похитителей Нину, как не Шурик?

Рассудив так, я взял припасённый шаблон и вот, наваял. На все, что называется, деньги, в смысле — на всю имеющуюся в наличии энергию. Энергии в наличии имелось не бесконечно, поэтому Шуриков я создавал самых простеньких — базовую, так сказать, комплектацию. Зато много. Сначала получилось шестьдесят шесть, но потом я представил, как придётся отчитываться перед начальством, раз за разом повторяя, как «шестьдесят шесть Шуриков, шершаво шоркая шандалиями, шелестя и шуршаще шагали…», пожалел свою дикцию и довёл количество до семидесяти.

Поголовье Шуриков колыхалось, напоминая подсолнуховое поле в ветреную погоду, и тихо о чём-то гомонило. Я шагнул вперёд, и гомон смолк.

— Товарищи Шурики! — произнёс я, осматривая своё белобрысое и очкастое воинство. — Случилось страшное: враги похитили Нину. Нам с вами предстоит её освободить.

Фигуры в клетчатых рубашках шевельнулись.

— Птичку жалко, — сурово сообщила одна половина фантомных Шуриков.

— Помедленнее, я записываю, — высказалась вторая половина.

Всё было правильно, ничего другого Шурики из базовой комплектации говорить и не умели. Это было и не нужно, собрал я их здесь на ночной поляне не для разговоров.

— Всем понятна его задача?

Задачи были уже транслированы в фантомные белобрысые головы, эти головы одновременно и синхронно кивнули.

— Свадьбы не будет! — глухо и многоголосо пронеслось над поляной.

Настрой Шуриков я оценил как правильный. Следуя беззвучным указаниям, фантомы стали распределяться на четыре группы и рассредоточиваться в нужных направлениях.

Тут сторожащая поляну электронная невидимая сеть зафиксировала какое-то постороннее движение. Гадая, кого могло занести в такое время в эти безлюдные места, загулявших курортников или бессонных местных, я рванул к месту сигнала. И обнаружил там ни тех и ни других: рядом с дальними кустами топталась грузная и знакомая фигура.

Это был оператор Окуляров. Челюсть его пребывала в отвисшем состоянии, а глаза лезли из орбит — оператор Окуляров определённо увидел больше, чем был способен переварить его разум.

— Иван Иванович, какими судьбами? — выступил я из темноты.

Повелитель кинокамеры дёрнулся и, кажется, собирался убежать, потом узнал меня.

— Н-н-никита… Ч-ч-что здесь т-такое п-п-п…

Закончить фразу у моего нежданного собеседника так и не получилось.

Последняя неделя оказалась тяжёлой для всей съемочной группы, и оператор Окуляров не был исключением. Скорее даже наоборот. Расплодившаяся тёмная мошкара не пожалела Ивана Ивановича, заставляя его все эти дни пить как не в себя. Режиссёру Гайдаю нередко приходилось выпроваживать его со съёмочной площадки и становиться за кинокамеру самому. Иван Иванович очень по этому поводу расстраивался, но пить не прекращал, только делал это где-нибудь подальше от гостиницы.

Так он и оказался в этом месте в не очень удачное время. И это ещё хорошо, что с ним вместе не было актёра Демьяненко, который в операторских нетрезвых похождениях, случалось, составлял тому компанию.

— Что, Иван Иваныч, доигрались, мерещится уже всякое, да? — Я нравоучительно похлопал его по плечу. — И Шурики кровавые в глазах? Говорили же вам: прекращайте, завязывайте.

Бледное пухлое лицо пару раз моргнуло. От операторского дыхания датчики и микрокамеры, что парили в воздухе поблизости, запищали мне в уши жалобным писком и массово посыпались в