Идущие на смерть приветствуют тебя! - Алим Онербекович Тыналин

Судьбу дяди я пока что еще не решил. Для начала просто ограничился арестом, но таким, мягким, в легкой версии, поскольку схолы поместили его не в подземелье, а закрыли в одной из комнат на третьем этаже. Что с ним делать, я буду думать после Квинкватрий, которые выдались хлопотными и многозадачными.

Рано утром после ночи, проведенной в совещаниях с советниками и в тяжких раздумьях, я выехал к порту вместе со свитой. Для начала мы отправились к новому каналу, по которому только вчера пустили наконец воду из Адриатического моря.

Как я уже говорил, Гордий, комит по строительству, совершил выдающееся достижение. Вчера он рассказал мне, что прорыть канал было относительно легко, потому что раньше, в незапамятные времена, когда империя была мощной и нерушимой, этот канал и так существовал.

Впоследствии, когда империя захирела и море отошло от Равенны, река Пад занесла его илом, а затем и сама отступила от города. Поэтому канал копать было легко, наши землеройные машины отлично справились с задачей. Как и планировалось, по устью канала могли проплыть самое большее два корабля, причем заплывали они с одного конца, а выплывали с другого и опять попадали в море.

Гордий, как мне вчера сообщил Герений, успел за несколько дней построить на лагуне в южной части канала новый военно-морской порт, примерно на том же месте, где он и располагался раньше, в далекие годы. Этот порт в незапамятные времена так и назывался, Классис, поэтому мы, не мудрствуя лукаво, так и нарекли его сейчас. Канал к морю назвали каналом Августа, в честь основателя Римской империи, который в свое время и приказал построить первоначальный канал.

Гордий успел построить пять казарм для моряков, оборудовал молы и даже маяк. Вчера ночью этот маяк уже начал работать и освещать направление подходящим кораблям. Стоила вся эта задумка громадных денег, казначей Беллатор постоянно ругался с Гордием, но я безропотно согласовал все траты, потому что рассчитывал на прибыль, которую мы скоро будем получать от морской торговли.

С открытием порта Классиса столица получала доступ к товарам со всего восточного побережья Средиземноморья, в том числе из Константинополя и Александрии. Ну, а мы, владельцы порта могли собирать пошлины за доставку груза. Сегодня мы опробуем, как хорошо у нас вышел порт и ведущий к нему канал.

Для участия в соревнованиях мы допустили любые корабли, потому что у моей империи, как это ни стыдно было признать, сейчас своего флота не было. Мне предстояло еще создать его, а для этого требовались крупные вливания, даже моей имперской казны не хватило бы сейчас для этого.

Впрочем, любое большое дело начинается с маленьких шагов, я планировал уже после Квинкватрий заложить постройку трех небольших бирем, юрких и маневренных военных судов с двумя ярусами гребцов. Главное, найти хорошего корабельного мастера, чтобы он строил на совесть, Гордий уже обещал мне показать такого умельца.

Затем, если удастся найти еще деньги, можно будет и построить больше кораблей, а там, глядишь, недалеко и до воссоздания могучего Равеннского флота. Не прошло еще и сотни лет, как этот флот, говорят, участвовал в разгроме коалиции варварских орд, налетевших тогда с востока.

— Я никогда еще не каталась на корабле, — призналась Лициния, когда мы со свитой доехали до пристани. — Отец обещал как-нибудь взять меня в морское путешествие в Испанию, но так и не выполнил слово, потому что плавать стало слишком опасно.

— Это точно, на морях сейчас господствуют пираты, — подтвердил Бамбали, а Филоник подтвердил его слова кивком.

Канал получился широким, я даже не думал, что он будет таким крупным и внушительным, гораздо больше всех каналов в городе. Местами его берега еще не успели до конца облицевать и там проглядывала зеленая от ила земля.

В устье канала Августа покачивалась трирема «Благословенный». Раньше она называлась «Юпитер», но пришлось переименовать под влиянием епископа, способствовавшего ее приобретению. Пока что это был единственный мой корабль. Ну хорошо, спасибо и на этом, месяц назад у меня и этого не было.

Корабль был длиной в восемьдесят локтей, а шириной до десяти. Если помнить, что каждый локоть у римлян — это примерно полметра, то становится понятным, что судно было не такое уж и маленькое. Внешне корабль напоминал рыбу, глаза которой размещались в носовой части, плавники угадывались в веслах, а хвост можно было разыскать в гибком веере руля на корме. Весла располагались в особом шахматном порядке и имели различную длину.

Самые длинные весла были на верхней палубе, для самых сильных, привилегированных и высокооплачиваемых гребцов, называвшихся транитами. На среднем ярусе были зигиты, а на самой нижней палубе ютились таламиты. Общее число гребцов достигало полутораста человек. Начальствовал над ними гортатор по имени Тарентий, а триерарха, то есть капитана корабля звали Кай Марцелл. Судя по свирепой внешности, раньше Марцелл был контрабандистом и пиратом.

Дождавшись, когда последний из моей свиты заберется на палубу, триерарх скомандовал к отплытию, а Тарентий приказал гребцам шевелить веслами.

Трирема медленно поплыла по каналу, постепенно увеличивая ход. Толпа на пристани разразилась приветственными криками.

— Никогда не думал, что мне доведется отплыть на корабле от Равенны, — сказал Евмен и мне показалось, что его глаза подозрительно заблестели. — За одно только это вас нужно боготворить, император. Вот уже десятки лет город оставался без выхода к морю.

Гордий что-то одобрительно проворчал, а Беллатор добавил:

— Конечно, порт нужная вещь, я не спорю, но кое-какие расходы можно было бы уменьшить.

Не обращая внимания на ворчуна, я спросил у триерарха:

— С какой скоростью может плыть трирема?

От усиленного размышления у Марцелла ходили желваки на скулах. Он чуточку помедлил и сказал:

— Мы можем плыть еще втрое быстрее, доминус. Если прикажете.

— Нет, пока не надо, — сказал я, нервно оглядываясь. Не хватало еще наехать на стенки канала на потеху публике. — Мы никуда не торопимся.

В центре корабля при необходимости можно было в считанные минуты установить немаленькую такую мачту высотой до двадцати локтей, с парусом из овечьей шерсти. Еще один небольшой парус можно было установить на форштевне, то есть на носовом ребре судна. Сейчас мачты и паруса были аккуратно сложены на палубе.

— Видите, — объяснил мне Марцелл. — Этот парус на носу позволяет нам использовать не только попутный, но и боковой ветер. У греков таких нет, они до носового