Великий диктатор. Книга четвертая - Alex Berest

принял решение переквалифицировать тюремные цитадели в Або и Таммерфорсе во временные пункты содержания несовершеннолетних преступников, а оставшихся не у дел охранников — уволить. На что тут же среагировал профсоюз тюремных надзирателей и потребовал отмены этого распоряжения и повышения окладов.

Тюремные надзиратели не просто прекратили свою работу, но и инициировали запрос в парламент через своих представителей в профсоюзной партии, а также наняли ряд журналистов, публикации которых вызвали существенный резонанс.Что в конечном итоге и привело к слушаниям в сенате, на которые пригласили и меня, как представителя компании — владельца двух частных тюрем.

Вообще, на это совещание собрали уйму народа. На нём присутствовали почти все сенаторы — как главы губерний, так и начальники департаментов. Почти полтора десятка специалистов в юриспруденции и праве, депутаты парламента и общественные деятели, которые курировали детские трудовые колонии. А также семеро предпринимателей, которым и принадлежали частные исправительные учреждения.

Самой маленькой частной тюрьмой в Финляндии владели наши аграрии и пивовары, Вальфрид Хяльмар и Павел Павлович Синебрюхов. Вся деятельность их заведения была заточена под выращивание на землях Тавастгусской губернии: овса, ржи и ячменя. Остальные тюрьмы принадлежали Карлу Арппе — владельцу компании «Вяртсиля» (Ab Wärtsilä Oy) и нашим бумажникам, двум Карлам: сыну владельца Нокии Фредрика Идестама — Карлу Идестаму и Карлу Вальденому — хозяину «Yhtyneet Paperitehtaat Oy».

Чтобы все приглашенные вместились, слушания проводились в «судебном» зале. Лучше бы они проводили их в основном сенатском зале, так как из-за небольших размеров помещения, превосходной акустики и постоянной ругани, переходившей временами в откровенный ор, у меня через час начала болеть голова. Пришлось даже прибегнуть к помощи аспирина. И в самый неподходящий момент, когда я запивал таблетку водой, на нас решила обратить внимание баронесса Матильда Вреде, до этого ругавшаяся одновременно с генералом Рамзаем и адмиралом Вирениусом.

- А что думают об этой проблеме наши купцы и землевладельцы, стараниями которых оная и возникла?

Вот не было печали. Сидели себе, с бумагами работали, да краем уха слушали весь этот бардак. Я даже успел накоротке пообщаться с Синебрюховым, намекнув тому на имеющиеся у меня сведения о скором глобальном изменении на рынке алкоголя в империи. Договорились встретиться позже и более детально побеседовать.

После быстрых переглядываний с несколько растерявшимися промышленниками и землевладельцами, ведь никто из них точно не готовился к подобному повороту, я решительно встал из-за стола и обратился к баронессе.

- Я могу высказать только своё мнение и сделать предложения как представитель «Хухта групп».

- Прошу вас, господин Хухта, - вполне приветливо кивнула мне женщина. - Может вы сможете внести предложения, которые устроят все стороны. А то этому спору конца и края не видно. Поднимайтесь на трибуну, а то с места вас точно никто не услышит.

Баронесса Матильда Карловна Вреде была жупелом общеимперского масштаба. Как она сама любила рассказывать, ей в девятнадцать лет во сне явился Святой Агрикола и наставил её на путь исцеления душ заключённых. Вначале она действовала сама, раздавала Святое писание, вела беседы со случайными уголовниками. Ездила в Сибирь, где навещала финляндских каторжников.

Основала ферму, на которую принимала только отбывших наказание. Попутно, со своим братом Хенриком проповедовала среди заключённых Санкт-Петербургской губернии, перекрестив в лютеранство немалое их число, чем вызвала недовольство в синоде, и ей запретили покидать пределы княжества. Впрочем, эта мера только привлекла к ней внимание со стороны женских и благотворительных организаций.

Заручившись поддержкой отечественной и заграничной знати, она пять лет назад основала организацию по защите прав заключённых и постоянно лезла с различными проверками и посещениями в тюрьмы, колонии и детские приюты княжества. Чем очень выбешивала промышленников, чиновников, полицию и жандармов.

Вообще, этих Вреде в княжестве было, как грязи. Проходя к кафедре, я поздоровался с ещё одним бароном из этого рода — Раббе Акселем фон Вреде, профессором гражданского и римского права в Императорском Александровском университете. Его младший сын — Хенрик Август Вреде, работал юристом на моём заводе у младшего Шмайссера, а старший — Раббе Фабиан Вреде, возглавлял отдел в судебном департаменте сената.

Наконец, я поднялся к трибуне и, взяв бронзовый колокольчик, принялся настойчиво извлекать из него звуки, пока весь зал не утих, уставившись на меня. Причем смотрели на меня все по-разному. Кто-то, как Ээро Эркко и Пер Свинхувуд, приветливо. Другие — удивленно. А некоторые, как парочка новых губернаторов — и вообще раздраженно.

- Гхм. Господа! Я много времени у вас не отниму. Но имею несколько предложений, которые позволят решить часть обсуждаемых здесь проблем. Как представитель компании «Хухта-групп», имеющей две тюрьмы, в которых содержится и трудится более восьми сотен заключённых, заявляю. В связи с сокращением штата государственных тюремных надзирателей, компания готова принять их на службу. И предоставить не только заработную плату согласно контракта, но и благоустроенное жильё…

- Да они тогда все к вам перебегут! Кто тогда других преступников охранять будет? — выкрикнул из зала, перебив меня, Рикард Лерхе, товарищ начальника тюремного управления.

- Рикард Генрихович, мы сможем принять только то количество, которое положено по штату. Или тех надзирателей, которых отправите вы. Почему бы вам не сохранить численный состав сотрудников вашего управления за наш счёт?

Это предложение вызвало волну обсуждения в зале. Но я не стал дожидаться пока все наговорятся и продолжил.

- Кроме имеющихся у нас тюрем, наша компания готова построить и финансировать семь детских колоний для содержания и перевоспитания малолетних преступников. По одной колонии в каждом уезде Улеаборгской губернии. Пять мужских и две женских, на сто заключенных каждая. И для них для всех нам тоже понадобятся стражники.

- Вам сразу спихнут всех порочных детей из Санкт-Петербургской, Архангельской и Ревельской губерний. У них почти нет подобных колоний, и они отправляют сейчас детей во взрослые тюрьмы, - проявил свою обеспокоенность директор департамента внутренних дел, адмирал Вирениус.

- Андрей Андреевич, насколько я знаю, в империи уголовная ответственность начинается с десяти лет. А у нас в княжестве — с семи. Так как все созданные колонии будут принадлежать «Хухта-групп», то и возрастные ограничения мы можем выставлять сами. Допустим, принимать порочных детей будем исключительно не старше двенадцати лет.

- Но что это даст? Они же в основной своей массе православные и не знают наши языки, - не сдавался адмирал.

- А мы их ассимилируем. Они будут учить язык. К ним будет приезжать с проповедями Матильда Карловна Вреде, - указал я рукой на баронессу, которое после моих слов, одобрительно кивнула. - Сроки им всё