Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил

Для Иванова это пост губернатора, председателя казенной палаты или даже директора департамента в министерстве. А для Волкова — пост прокурора или даже вице-губернатора. И это уже не слухи из так называемых «достоверных» источников, а информация под которой стоит подпись императора.

Для меня ценно, что оба признают наши с Анной заслуги в их служебных успехах. Андрей Григорьевич не скрывает, что сработавшая идея тесной кооперации с соседями, а особенно никогда еще не бывалого в России прямого подчинения всех хлебных магазинов губернской комиссии по продовольствию, — это заслуга господина Волкова, автора и самого деятельного в её реализации.

Эта мера сработала лучше всего. Что там творится в общественных магазинах общин, волостей и уездов — реально большая тайна. А уж тем более у помещичьих крестьян и самих господ вообще не известно ничего. Система хлебных магазинов и, соответственно, комиссия продовольствия — это про государственных крестьян, а о частных пусть помещик думает.

Каким-то образом они пробили идею ввести прямое подчинение всех хлебных магазинов, в том числе и частных, губернатору, который делегировал это право в комиссию по продовольствию. Возмущение некоторых помещиков было, но господин Иванов оказался большим дипломатом, и его слово было подкреплено купеческим словом Анны Андреевны и Самохватова с компанией.

Император, который буквально несколько месяцев назад отверг эту идею, он и его министр Киселев поддерживали децентрализованное управление государственной деревней, а уж никак не собирались влезать в дела частных крестьян.

Но тут угроза голода уложила звезды так, что в нашей губернии как эксперимент прокатило.

И вот теперь господа Иванов и Волков пожинают его плоды. А у меня немного кружится голова от реальности этого события, которое в моей первой жизни в 21 веке просто было невозможным — император Николай Павлович рискнул влезть, причем конкретно, в дела помещиков.

Он русским языком положительно оценивает деятельность двух калужских борцов с голодом, очень щедро награждает их и повышает по службе, и прямым текстом пишет чтобы Андрей Григорьевич занялся этим во всероссийском масштабе.

Иван Прокофьевич сразу же переезжает в шикарные апартаменты, освобождаемые Андреем Григорьевичем. Он теперь может позволить себе их снимать. Тем более, что для него не тайна, что последние два месяца его начальник не платил мне арендную плату, и, думаю, Иван Прокофьевич резонно рассчитывает на такую же льготу.

Андрей Григорьевич, кстати, сказал мне, что в ближайшие недели начнется эмиссия новых денежных знаков — кредитных билетов. Разглашать такую информацию не совсем хорошо с его стороны, но он, на мой взгляд, очень обязан нам с Анной своими успехами, понимает это и в меру своего служебного положения помогает своим «партнерам».

Не знаю как, я просто не могу вникать во все эти финансовые заморочки — в моей голове сейчас совсем другое, но Анна говорит, что это знание принесет нам определенное количество денежных знаков.

Не занимается подобострастием, естественно, подполковник Дитрих. Он знает подноготную происходящих событий и занят своим непосредственным делом.

Я даже за все это время видел его всего дважды, и оба раза он наскоро завтракал одной кашей и

чашкой чая. Мне он только сказал, что подчищает хвосты господина Каневского.

Калужское дворянство я знаю очень плохо, вернее, не знаю совсем, но Анна сказала, что человек двадцать по губернии внезапно снялись с насиженных мест и отъехали кто куда.

Вернувшись в Сосновку, я вздохнул с облегчением, чуть ли не в буквальном смысле каторга для меня закончилась, и я полностью могу посвятить себя своей подготовке к кавказскому походу. Был, правда, один очень тревожащий меня момент — беременность Анны. Я опасался, не чрезмерно ли для неё в одиночку заниматься нашими делами.

Но она сказала, что каждый вечер перед сном будет давать мне отчет о проделанной работе в качестве замены любовных утех, о которых пока временно пришлось забыть. А самое главное, в ближайшие дни ей начнет помогать Матвей Филиппович, который, по её характеристике, в одиночку может организовать, например, полное срытие Уральских гор.

Первое же занятие после возвращения из Калуги было посвящено фехтованию.

Милош мне прочел лекцию о своем взгляде на тенденции развития этого боевого искусства в реалиях нынешних войн.

— Никто, Александр Георгиевич, в бою не будет заниматься фехтованием. На Кавказе вы не встретите противника, вооруженного шпагой и искусного в фехтовании. Ваши противники будут стремиться победить вас, нанося преимущественно очень мощные рубящие удары. В реальном сабельном бою главное — это не фехтовальные постановки, а боевая эффективность: максимально быстрый и мощный первый удар, умение мгновенно восстановиться после него и постоянное маневрирование для выживания. Это агрессивный, жестокий и очень короткий обмен ударами.

За первое почти шестичасовое занятие я окончательно усвоил теорию сабельного боя и начал отработку его элементов. До этого акцент мы делали на стрелковой подготовке, но после боя в нашей спальне Милош решил, что теперь можно начать больше уделять внимания сабельному бою.

Всякие чисто сабельные элементы типа всяких «потягов» и «мягких рук» и отличие её от «мертвая хватка» я усвоил быстро, также как и другие отличия.

В реальном сабельном бою, где цель — выжить и убить противника, главное — не фехтовальная техника, а возможность одним ударом закончить бой. Второго шанса нет, нет «права атаки». Действует только закон «убивай или будешь убит». Тот, кто первым нанесёт мощный, разрубающий удар по уязвимой зоне: голове, шее, ключицы, сразу побеждает. Всё решают секунды.

Защита клинком, парирование, в реальном бою ненадежна — сабля легкая, удар тяжелый, можно поранить руку или выронить оружие. Поэтому основа защиты — это работа ног: уход с линии атаки, отскок, сближение. Бой — это танец, где ты постоянно двигаешься, чтобы атаковать и не быть пораженным. Тут нет дурацких стоек перед боем, и статических позиций.

Реальный бой — это не дуэль, где противники могут разойтись иногда даже миром. Здесь цель убить врага, а самому выжить. Поэтому в ход идет всё. Вторая рука: Ею можно было захватить руку противника, нанести удар кулаком, бросить в него что-то, использовать, например, плащ для обмана или защиты. Окружение: использовать препятствия, тесноту, уклоняться за спину другого противника. И конечно психология: если можешь запугать, обмануть или вызвать панику.

И одно из главных отличий: это очень часто бой верхом или даже в конном строю. Это мне давалось тяжелее всего. Я еще не достаточно уверенно чувствую себя в седле. а тут надо еще и сражаться.

Зиму господа-инструкторы использовали на всю катушку. Чуть ли не половину времени мы занимались на открытом воздухе. И впечатления от обучения пластунскому искусству затмевали все воспоминания о службе в Советской Армии. Курс молодого бойца и затем «учебка», казавшийся мне когда-то одним из тяжелейших испытаний соей жизни, просто детский лепет. Драгутин, который этим делом занимался со мной больше своего товарища в глазах моих сослуживцев, заработал бы характеристику суперзверя.

Слова подполковника Дитриха мы очень хорошо поняли и решили что на Кавказ поедет отряд с сто бойцов. Для этого набрали больше сотни добровольцев, пополам сербы и наши русские молодые ребята.

Им приходилось тяжелее всех: со мной наши инструктора уже раньше занимались, все сербы имели навыки обращения с оружием и многие воевали с турками. Но тяжело в учении — легко в бою. Никто не роптал и усердно готовились к грядущему испытанию.

Глава 19

Дни и недели летели незаметно, складываясь в месяцы.

Я занимаюсь с таким усердием, что даже сам диву даюсь, на что способен. И результат налицо. К Пасхе, а она в этом году ранняя, 31 марта, Милош и Драгутин оценили мою подготовку на «отлично».

Я стреляю лучше них, уверенно сижу в седле, и большинство учебных боёв заканчиваются либо вничью, либо моей победой. В пластунском искусстве я не столь искусен, как они, но, по их мнению, казаки с таким уровнем подготовки участвуют в боевых вылазках, конечно, не в одиночку, а с более старшими и опытными товарищами.