Егерь. Системный зверолов - Николай Скиба

что ты про Стёпу ничего не сказал, — протянула она, наклоняя голову. — Он же на меня так смотрит, не замечал?

Ну, змея, вся в деда. Внимательная! если так дальше пойдёт, скоро будет из парня верёвки вить. Я вновь пожал плечами, поворачивая серп в руке.

— Не замечал, — ответил ровно. — Да и не до того мне, Виола. Если это всё, то я, пожалуй, пойду.

Она вскинула подбородок, её глаза недобро сверкнули.

— Ты хорошо подумал? — голос стал резче. — А как же твой поход в лес? Дедушка будет рад услышать, что ты нарушил закон. Не хочешь помассировать мне ножки? Многие были бы рады.

Я усмехнулся, постукивая серпом по ладони. Ох дитя.

— Спасибо, конечно, но обойдусь. А насчёт леса? Кхм-м-м-м, — я не удержался и показательно задумался, приложив палец к подбородку. — У тебя что, есть какие-то доказательства? Твоё слово против моего.

Виола напряглась, её губы сжались в тонкую линию, а пальцы так стиснули ремешок, что кожа побелела. Она вскочила, её юбка взметнулась, и шагнула ко мне.

— Много на себя берёшь, Макс! — выпалила она, её голос дрожал от еле сдерживаемого гнева. — Думаешь настоящий Зверолов, да? Да деревня тебя за больного держит! Думаешь, раз татуировки загорелись, то теперь всё можно?

Я снова усмехнулся, поигрывая серпом в руках. Настанет время, девочка, и мы поговорим совсем по-другому. А пока… Выбьем тебя из колеи.

— Кстати, а ты, похоже, не веришь в эту чушь. Раз пришла сюда, да ещё просишь меня к тебе прикоснуться. К чему этот фарс, Виола? Чем дальше, тем больше кажется, что тут что-то нечисто. А знаешь, будет забавно рассказать твоему деду, о чём ты меня просила. Как он ответит мне, когда его любимая внучка просила больного парня коснуться её… Ещё раз?

Её глаза расширились, губы дрогнули, как будто кто-то выдернул у неё опору. Она замерла.

— Ты… что? — выдохнула она, её голос стал тише, но в нём звенела тревога. — Такой умный стал? Раньше ты этим не отличался.

Я пожал плечами и ответил спокойно:

— Время прошло, Виола. Люди растут и меняются.

Она стиснула зубы, её глаза сузились, но потом она вдруг сменила тон, её голос стал мягче.

— Ладно, — сказала девчонка, отводя взгляд. — Покажи мне, как ты сделал эту ловушку. Я такого раньше не видела. Без проволоки, без верёвок — как это работает?

Я прищурился. Такая примитивная ловушка, а она так заинтересовалась? Странная. Показать было несложно, тут нет никакого секрета, и если это — то знание, которое удержит её язык за зубами, почему нет. Ладно, чуть смягчим ситуацию, мне сейчас крайне невыгодно, чтобы старик выявил горностая. Как ни крути — он Зверолов, со своими питомцами и способностями, а своего врага нужно знать в лицо. Слишком уж мало времени прошло, мне нужно больше знаний.

Я поставил ловушку на землю.

— Вот. Стебли «телесника», сплетены туго, чтобы держали форму. Камень сверху, как противовес, — показал на плоский булыжник, привязанный к верхнему пруту. — Зверь задевает натянутый стебель, камень падает, дверца захлопывается.

Виола присела на корточки, её юбка собралась складками на земле, а пальцы осторожно коснулись прутьев. Её брови сдвинулись, глаза внимательно изучали узлы.

— И это держит зверя? — спросила она, её голос был подозрительно серьёзным, в нём звучало едва скрываемое любопытство.

— Держит, если узлы крепкие, — ответил, постукивая пальцем по камню. — Главное — сплести так, чтобы не развалилось.

Про маскировку запаха и свои теории о магическом следе татуировок говорить не стал, ещё чего. По большому счёту одной ловушки тогда не хватит, чтобы поймать зверька, если нет других знаний. Может и получится, на удаче, но полагаться на это профессионалу не престало. А даже если и получится, мне-то что?

Главное, чтоб молчала.

Ещё предстоит у Стёпки узнать, как это так вышло вообще? Уж не разболтал ли чего, ведь неровно дышит к этой пигалице.

Виола кивнула, её пальцы пробежались по стеблям, будто проверяя их прочность. Потом встала, отряхнула юбку и посмотрела на меня, её глаза снова блеснули насмешкой.

— Неплохо для доходяги, — бросила она, развернувшись к дороге.

Её сапоги зашуршали по траве, коса качнулась, и она исчезла за углом дома, не сказав больше ни слова.

Я смотрел ей вслед, пока её шаги не затихли, покачал головой и направился домой.

Внутри пахло жареной рыбой. Печь потрескивала, угли в ней шипели, отбрасывая красноватые блики на глиняные стены. Ольга стояла у стола, её передник был припорошен мукой, а руки двигались быстро, переворачивая окуней на сковороде. Жир шипел, брызгая на край печи, а запах рыбы, обвалянной в муке, заполнял комнату, смешиваясь с дымком от дров. Ведро с рыбой стояло у двери, внутри плескались две оставшиеся рыбины. Хорошо, что клёв был хороший.

— Садись, Макс, — сказала Ольга, не оборачиваясь. — Что там Виола хотела?

Я опустился на табурет, его ножки скрипнули под весом. Постучал пальцами по столу.

— Благодарила за помощь Баруту, — ответил, глядя на сковороду, где окуни шипели, их корочка золотилась.

Ольга кивнула, её рука замерла с деревянной лопаткой над сковородой.

— Дуэль, значит, — сказала она, её брови чуть сдвинулись. — У них всё обошлось?

— Наверное нет, — ответил я.

Наступила небольшая пауза, которую захотелось нарушить.

— А до какого момента проводится дуэль? Не до смерти же?

Она сняла со сковороды последнюю готовую рыбину, положила лопатку на стол и вытерла пальцы о передник, оставляя белые следы муки.

Быстро наложила нам окуньков и села за стол.

На лице Ольги отразилась материнская забота и печаль.

— Как много ты забыл после своей болезни…

— Главное, что сейчас всё в порядке! — я широко улыбнулся и принялся за ужин, и она расслабилась.

— В дуэлях всегда секундант есть, — начала она. — Правила простые: звери бьются до тех пор, пока могут продолжать. Секундант следит, чтобы всё по-честному. В деревне нашей редко такое, Мастеров не так уж много, да и Звероловов почти нет. А в городах — да, там почаще. Там и ставки, и толпы, и шум.

Я кивнул.

— Но ведь питомцев, особенно боевых, используют не только в дуэлях?

Спросил не просто так, потому что в размытой памяти парнишки что-то смутно крутилось про войны и лес.

— Ну конечно… — мама удивлённо вскинула брови.