Товарищ «Чума» 7 - lanpirot

было, конечно, попробовать его грохнуть… Типа, со смертью колдуна и его ворожба развеивается. Только что-то говорило мне, что всё здесь не так просто. Так что я безоговорочно пристроился за спиной ожившего покойника, стараясь идти за ним след в след. Ну, а Ваня уже за мной.

В общем, поплутав немного средь могил и солидных склепов по основательно заросшим молодым кустарником дорожкам, мы, наконец-то, вышли к некогда роскошному большому особняку, с трех сторон окружённому темным сосновым бором. С четвертой же стороны расстилался обширный песчаный пляж, переходящий в спокойную гладь речки Пескоройки, разливающейся в этом месте метров на сто, если не больше.

Мы ступили на широкий двор поместья, сплошь мощенный камнем. Было видно, что он уже давно не видел соответствующего ухода, и сквозь каменные стыки вовсю пробивалась вездесущая сорная трава, вымахавшая едва ли не по колено. Да и сам особняк при ближайшем рассмотрении оказался основательно ушатанным. Местами с фасадов обвалилась штукатурка, часть окон была наглухо забита досками, да и само здание выглядело совершенно забытым и нежилым.

Скульптурные античные «группы», искусно расположенные на аллее, ведущей к парадному входу во дворец (да-да, это был именно дворец, ничуть не хуже виденных мною когда-то летних резиденций каких-нибудь Меншиковых, или Трубецких), не имели где-то рук, где-то голов, а кое-где и вовсе развалились, оставив на постаментах лишь голые пятки.

Но все-равно, даже потерявшее былой лоск величие невозможно было скрыть и спрятать за уродливо разросшимся во дворе некогда аккуратно постриженными кустарниками и молодыми побегами деревьев, своим корнями разрушающих старую мостовую. Но, черт побери, это было внушительно! Сюда бы только руки приложить — и заброшенное поместье Вольги Богдановича вновь превратится в настоящую жемчужину…

Странно, вот откуда у меня в голове появились подобные мысли? Я словно бы всей своей душой ощутил какое-то странное единение с этим местом, с этим дворцом, с речкой, с песчаным пляжем и сосновым бором… Черт побери, да у меня такое ощущение возникло, как будто я вернулся в родной, скажу даже больше — отчий дом после ужасно долгого отсутствия.

Даже у себя в будущем я никогда так себя не ощущал… И это меня немного напрягало — явно без какой-то хитровымудренной магии не обошлось. Но, если сказать честно — мне это неожиданное чувство нравилось. Я здесь как будто душой отдохнул. Мы же, тем временем, добрались до парадного входа этого некогда величественного особняка.

— Ну что, Пескоройка, встречай своего забытого хозяина! — Торжественно произнес дедуля, распахивая перед нами тяжелые резные двери.

Хм, похоже старое поместье мертвеца носило точно такое же название, как и протекающая рядом речка. Давно несмазанные петли протяжно заскрипели. Но в этом скрипе, как мне отчего-то показалось, присутствовали «нотки» затаенной надежды на какое-то желанное благополучие. Словно большой пёс радовался возращению хозяев…

— Ну, что, служивый Чума, почувствовал что-нибудь? — неожиданно спросил отчего-то именно меня дохлый старикан, вновь ехидно прикрыв один глаз. Ивана же он напрочь игнорировал.

— А что именно я должен почувствовать, Вольга Богданович? — на всякий пожарный случай вежливо уточнил я, хотя прекрасно понимал, что он имеет ввиду. Похоже, что магия мертвеца действовала именно на меня.

— Все это! — Войдя в темный огромный холл первого этажа, раскинул в стороны руки мертвяк, словно пытаясь объять необъятное. — Она, Пескоройка, словно верная псина ждет своего хозяина, едва ли не слово в слово повторил старикан мои мысли. — Сейчас она «больна», но не смертельно, она жаждет ласки, ухода, внимания… Она была нашей защитой и опорой в тяжелые времена. Теперь тяжелые времена наступили и для нее — нашей исконной вотчины князей Перовских… Ты же Перовский, Рома-ведьмак? — неожиданно рыкнул покойник, резко обернувшись ко мне. — Не так ли?

— Перовский… — выдал я от неожиданности.

— Вот и ответ на все твои вопросы! — рубанул мертвый старикан. — Ух, как я бы разобрался с тем, кто довел мою Пескоройку до такого жалкого состояния! — Вольга Богданович с хрустом сжал свои сухие кулачки и погрозил кому-то в пустое пространство. — Жаль не дотянуться мне… — Злоба его постепенно отпускала, а в голосе слышалось разочарование собственными потомками, почти уничтожившими родовое гнездо.

— Погодь, старый! Хочешь сказать, что он твой… — В голосе моего старика сквозило неподдельное удивление. — типа внук, что ли?

— Ну, скорее пра-пра-пра еще сколько-то пра-внук, — согласно закивал старик. — Даже фамилия нашего рода сохранилась в неизменности!

— Откуда узнал, Вольга Богданович, что я Перовский? — задал я вопрос. Ведь даже сам товарищ Сталин не знает, кто я такой.

— Так кровь же ты свою на кладбище пролил, — пояснил мертвец. — Растения, что тебя ранили, эту кровь по своим корням ко мне и доставили. А я единственным оказался, кто от вековечного сна смог восстать и на подмогу своему потомству прийти. Здесь, в моем поместье, всё меж собой взаимосвязано! И земля, и растения, и даже воздух! Пескоройка — это больше чем поместье, больше, чем вотчина, больше, чем ты вообще можешь себе представить!

— Да я уже это понял, — криво усмехнулся я, ведь здесь была развернута целая магическая система, настолько сложной конфигурации, что объять это всё разом — просто невозможно. И управляла этой, поистине удивительной структурой какая-то разумная сущность — Пескоройка. То ли локальный божок, то ли дух, то ли демон, то ли нечисть… Думаю, что скоро я это выясню, раз уж «повезло» набиться в родню к заплесневевшему князю-мертвяку.

— Так ты князь выходит, товарищ Чума? — нахмурился Ваня. — Э-х-х, а я-то думал, что ты из наших… А ты чертов аристократ-буржуй, да еще и потомственный…

— А ты не зарываешься, товарищ Студент? — Я решил слегка спустить собак на дедулю, пока еще не понесли ботинки Колю. — Ты же, вроде, не дурак? Дело революции оно вот здесь! — Я стукнул себя кулаком в грудь. — И здесь! — прикоснулся пальцами к виску. — И совершенно не важно, аристократ ты или нет! Товарищ Ленин — из дворянского рода, товарищи Менжинский, Бонч-Бруевич, Луначарский! Феликс Эдмундович Дзержинский — из старинного шляхтецкого рода! — поливал я дедулю неизвестными ему, по всей видимости, фактами. — Даже товарищ Сталин говорил: сын за отца не в ответе…

— Как это сын за отца не в ответе⁈ — возмущенно протянул Вольга Богданович, о котором мы совсем забыли во время спора. — Что это за порядки