Ревизор: возвращение в СССР 45 (СИ) - Винтеркей Серж

Что касается всей этой ситуации с несанкционированным интервью с Фиделем Кастро, то по этому поводу он будет разбираться аккуратно через знакомого заместителя министра иностранных дел, с которым уже прекрасно сотрудничал и раньше. Тот ему подскажет и какова там точная ситуация, и какие проблемы можно ожидать по линии МИДа для Ивлева. Посоветуется он с ним и о том, что можно сделать, чтобы проблемы эти минимизировать. Захаров не сомневался, что Ивлева в любом случае необходимо выручать.

Ещё полгода назад его позиция могла бы быть диаметрально противоположной. В то время потенциал Павла Ивлева в полной мере для него еще не раскрылся. Он выступал для него в большей мере как толковый куратор предприятий, помогающий резко обезопасить все те процессы, которые на них велись в интересах группировки. И какую он там карьеру делал, и с каким успехом, было, в общем-то, не очень важно.

Но последние полгода всё изменили. Ивлев продемонстрировал себя с намного более важной для Захарова стороны.

Во-первых, это его идея с детскими площадками. Благодаря ей он вышел на новый уровень отношений с Гришиным.

Во-вторых, эта его внезапная поездка в Крым, которая трансформировалась в резкое расширение активов группировки.

В-третьих, стоило ему только попросить, как он тут пришёл с новыми идеями. Да с такими, что тоже оказались с большим потенциалом. Он сейчас тщательно готовился к походу с ними к Гришину…

Так что любой ущерб для Ивлева необходимо минимизировать. Он должен и дальше двигаться по партийной линии изящно и непринуждённо. Потому как вариант, что его обломают на самом старте, был опасен. Парень может потухнуть, пить начать с расстройства, к примеру, или какими другими глупостями заниматься. Один его знакомый, которого из партии исключили, начал на мотоцикле гонять, пока телеграфный столб не поставил на его жизни точку. Что он, Захаров, не видел, что ли, как часто те, кого срезали на старте, теряют веру в себя и начинают катиться по наклонной плоскости? Нет, Ивлев должен быть в прекрасной форме и расположении духа всегда при нем, и генерировать новые идеи, которые ему потребуются, чтобы сделать блестящую карьеру…

Ну и, кроме того, его очень взбесила позиция секретаря парткома МГУ.

Да, Громыко – член Политбюро. Да, у него огромное личное влияние, исходя из дружеских отношений с генсеком и, наверное, самого большого престижа на международной арене из всех советских партийных деятелей. Но между парткомом МГУ и Политбюро есть ещё и партийная городская организация, в которой он, Захаров, является вторым секретарём.

А ведь Фадеев знает, что он лично выступил поручителем по вступлению Ивлева в партию. И как он посмел вообще, исходя из всего этого, начать действовать против Ивлева настолько нагло, как это описал Гусев? Нет, это решительно никуда не годится.

Фадеев явно оторвался от реальности. К Громыко, понимаешь, подлизаться решил? Что он задумал? Неужто вообразил, что у него есть шанс в МИД переметнуться, что ли, со временем? Если так, то эти его мечты надо сейчас на корню и обрубить, вернув его на землю.

***

Глава 14

Москва, МГУ

– Алло? – произнес Фадеев, сняв трубку.

– Анатолий Николаевич Фадеев? – задали ему вопрос.

– Да, это я, – подтвердил он.

– Это личный помощник товарища Захарова, Еремеев Платон Семёнович. Анатолий Николаевич, вы готовы к тому, чтобы я вас с ним сейчас соединил? Он хочет с вами переговорить.

Захарову кто-то настучал, как пить дать, – сообразил Фадеев, неосознанно выпрямляясь и подскакивая со стула. Или Гаврилина, или Гусев. Вот же засранцы! И кто их просил? Мало того, что ему отказали, так ещё и тут же заложили его…

Но в данный момент никакого выхода у него не было, поэтому он ответил согласием на разговор с Захаровым.

– Анатолий Николаевич, – услышал он голос Захарова, – извольте объясниться, почему вы рассматриваете вопрос по Ивлеву, не уведомив об этом его поручителя, а именно меня? Или вы в парткоме МГУ забыли, кому вы подчиняетесь, и для вас партийная организация Москвы больше ничего не значит?

– Но, товарищ Захаров, я ничего такого не имел в виду, – осторожно ответил Фадеев.

– То есть вы хотите сказать, что вы не запланировали на понедельник в отсутствие Ивлева вынесение вопроса на партийное собрание с целью вынести ему выговор и отправить затем протокол с этим выговором в МИД? Пожалуйста, ответьте на мой вопрос прямо, не увиливая.

– Только рассматривал, товарищ Захаров, сугубо теоретически. Скорее, обсуждал с товарищами возможность вынесения этого вопроса на партсобрание. Окончательного решения мною ещё принято не было.

– Так вот, товарищ Фадеев, если вы не хотите, чтобы мы ваш личный вопрос вынесли на партсобрание города, то настоятельно рекомендую вам немедленно прекратить всю эту возню вокруг Ивлева. Не вашего это уровня и ума дело. Если я узнаю, что вы ещё хоть один шаг предприняли по этому вопросу, не согласовав со мной, то у вашей позиции в МГУ скоро появится вакансия. Я понятно выражаюсь? – очень жестко сказал Захаров.

Да что там сказал, он шипел, как будто был змеей, а не человеком…

– Да, товарищ Захаров, я вас понял, – ответил совершенно уничтоженный Фадеев.

Захаров положил трубку, не попрощавшись. Вернув трубку на рычаг, Фадеев обессиленно рухнул на стул. Весь разговор он вёл стоя. Как подскочил при словах, что с ним будет говорить второй секретарь горкома Москвы, так и не нашел в себе силы сесть…

Да что же такое творится? – недоумевал он. – С чего же он вдруг так взъелся на меня? Ну принёс какой-то пацан от него рекомендацию в партию, но кто же знал, что он настолько ему интересен? Мало ли, прошёлся по знакомым, и один из них смог эту рекомендацию для него раздобыть. А тут такая жесткая реакция. Такая, как будто ему этот Ивлев близкий родственник. А может, и в самом деле близкий родственник? – схватился за голову он, почувствовав, как по спине стекла струйка пота. – Если так, то почему никто мне не рассказал? Может, он матери этого Ивлева обязан чем-то? Или того хуже, она его бывшая любовница? А Ивлев, того, сынок его?

Да уж, такой реакции он от Захарова точно не ожидал. После такого никаких партсобраний, на которых нужно пропесочить Ивлева, проводить уже точно не стоит… И ведь какая беда – плохую характеристику на Ивлева он же уже в МИД успел отправить. Её же уже не отзовёшь. Можно только новую, хорошую, вслед за этой отправить. Но это рискованно… А вдруг они там придерутся, не захотят первую изъять, а потом сопоставят и спросят, почему характеристики на одного человека, пришедшие с небольшим интервалом, настолько разные? Он себя так точно подставит очень сильно, гораздо сильнее, чем если ничего теперь не будет делать по этому поводу…

Телефон снова зазвонил. Посмотрев на него опасливо, Фадеев осторожно взял трубку. Ожидания грядущих неприятностей не подвели.

– Товарищ Фадеев, – спросил его сухой женский голос. – Это помощница товарища Межуева из Комитета партийного контроля ЦК КПСС. До него тут дошла одна информация, он хотел её с вами обсудить. Могу я вас соединить?

– Соединяйте, – обреченно ответил Фадеев, побледнев.

***

Москва, Лубянка

Румянцев, получивший в своё время звонок от Вавилова с указанием сидеть и ждать, пока Ивлев сам приедет в Москву, места себе не находил. Не понравилось ему услышанное, совсем не понравилось. Но у него даже возможности возразить тогда не было, генерал просто отдал ему приказ и положил трубку, как обычно и бывает, когда генерал лично звонит майору.

Но сомнения у него по поводу полученного приказа не то что никуда не делись, напротив, их все больше и больше становилось. И наконец он решился снова навестить Вавилова. Решение это далось ему непросто. Он понимал, как велик риск. Если его неожиданный визит разгневает заместителя председателя, попадёшь, к примеру, под горячую руку, то у него на долгие годы пропадёт желание ходить к высокому начальству без приглашения…