Дух экстаза (СИ) - Greko

Правильный, неправильный — ближе к концу сентября у меня сорвало планку, и я решил обуздать старикашку, когда его публикации перешли всяческие границы. Наверное, не стоило поддаваться эмоциям, но его газетенка — увы, крайне влиятельная — начала лить на меня помои и упрекать в безнравственном поведении. «Найнс бросает вызов общественной морали», — с таким заголовком вышел очередной номер.

«Ты сам, Отис, напросился!» — заключил я и отправился в клуб Джонатана, где обычно обедал мистер Гаррисон.

Расположенный на верхнем этаже «Пасифик Электрик Билдинг», пафосный клуб Джонатана славился старинными резными панелями, привезенными из Европы, и лучшими в Калифорнии стейками. Этакое сочетание изысканности Старого Света и американской прожорливости. Место, закрытое для посторонних. Но только не для меня. Немного похрустев купюрами, еще летом добился принятие в его члены, несмотря на яростные протесты Отиса.

Возражал он не зря. Будто предчувствовал, что настанет время, когда я испорчу ему обед. Например, как случилось сегодня. Он лопал свой портерхаус, вполне культурно пользуясь салфеткой и даже ножом, а тут я такой — весь из себя злобный демон мщения в дубовом антураже.

Не дав ему сказать и слова, бросил на стол газету и еще один документик — набросок небольшой заметки о проделках с землей веселой банды из Городского совета.

— Что все это значит, грубиян? — взревел генерал, до крайности раздосадованный моим появлением. — Если прибежал порыдать мне в жилетку и просить тебя не трогать, ты ошибся адресом.

— Хватит изображать из себя чистюлю, — немедля нанес я удар. — Ваша игра, сэр, шита белыми нитками. Трудно не поддаться искушению назвать вещи своими именами. Вы вор, нагло воспользовавшийся инсайдом!

Отис чуть не подавился куском мяса. С трудом поборол приступ кашля. Взял лист бумаги и внимательно изучил.

— Дошло, дедуля?

— Лезешь в опасные дела, гаденыш! — остался верен себе этот склочник.

— Я знаю, что ты, Отис, считаешь себя пупом земли, — сказал я тихо, наклоняясь к его уху. — Но не ты один не кланялся пулям на войне. Такие, как мы с тобой, сделаны из пороха и стали. А твои подельники? У них кишка тонка, не так ли?

Он удивленно пялился на меня и молчал.

— Просто оставь меня в покое, хорошо? — спросил я на прощание.

А через неделю сгорела моя киностудия в Голливуде.

… Я стоял перед пепелищем, сжимая в кровожадном бешенстве кулаки. Рядом рыдал взахлеб Портер. Изя пытался его успокаивать, но и сам выглядел убитым. Лишь примчавшийся из города Ося выглядел спокойным и собранным.

— Знаешь, кто постарался, Босс?

— Проделки долбанного Отиса. Кто ж еще?

— Что будем делать?

— Соберемся толпой и пойдем мстить. Ты сейчас отправишься в редакцию «Лос-Анджелес Таймз», на угол Бродвея и 1-й улицы. Найдешь старикашку. Прорвешься к нему, сказав секретарю, что пришел обсудить условия мощной рекламной компании по случаю запуска конвейера на заводе Форда. Денежки эта гнида любит, так что примет тебя без рассуждений. И тогда ты забьешь ему «стрелку».

— Что я забью? Мне его напольными часами отдубасить?

— Нет, извини. Неправильно выразился. Скажешь ему, что я со своими людьми готов с ним встретиться в полночь в любом месте. Пусть приводит с собой столько, сколько посчитает нужным. Решим наш вопрос раз и навсегда!

Последнюю фразу я выкрикнул с такой злобой, что Ося отшатнулся, а Изя перестал себя жалеть и внимательно на меня посмотрел.

— Что мне делать, Босс? Есть для меня работенка? — спросил он, продолжая удерживать за плечи несчастного Портера, ни слова не понявшего из нашего разговора, но кое о чем догадавшегося, уловив фамилию Отиса.

— Есть. Поедешь в Хантингтон-бич и привезёшь сюда Жириновского и его людей. Со стволами.

— Сделаю.

Парни умчались.

Я по-приятельски толкнул Портера в плечо кулаком.

— Эдвин, мы все восстановим. И купим новое оборудование на порядок лучше старого.

— Всё не получится. Пленки хранились в студии.

— Не все, дружище. Многое у меня дома, в моем личном кинозале.

— Правда? — воспарил духом Портер. — Пойдем скорее. Нужно понять, что осталось.

Пока мы разбирались с уцелевшими копиями, Ося успел смотаться в город и вернуться.

— Он согласен, Босс. Полночь, в Уэстлейк-парке, у лодочной станции.

— Как все прошло?

— Он не удивился. Выслушал и назвал место.

— О’кей. Что из себя представляет парк?

— Шикарное местечко. Там полгорода собирается. А ночью там никого не бывает, кроме бродяг, — подсказал мне Портер, отрываясь от просмотра негативов. — Баз, почему ты думаешь, что поджог — дело рук мистера Отиса? Он приличный джентльмен, столп общества, живет в своем поместье на бульваре Уилшир через дорогу от этого парка. Я бы скорее предположил, что не обошлось без треста Эдисона. Похожий почерк.

— Ты многого не знаешь, Эдвин, — злобно процедил я сквозь зубы и пошел подбирать подходящие стволы в оружейке.

Запасец огнестрела у меня подобрался неплохой. Парней смог вооружить, как надо. Рычажные дробовики Winchester Model 1901 10-го калибра станут отличным дополнением к пистолетам. Охотничья винтовка с оптическим прицелом — проверенный в деле маузеровский карабин. Она предназначалась для Зигги. Будет нас прикрывать с другого берега озера, у которого назначена стрелка.

Что от нее ждал, и сам не мог сказать. Сперва простой импульс, вызванный злостью. Потом, когда Ося вернулся из города, не поленился объяснить ему свои мотивы:

— Нельзя показывать слабости этим подонкам. Если мы утремся, быстро все потеряем — и вышки, и салоны, и землю. Только крепко получив по зубам, наши враги поймут, что с нами лучше не связываться.

— Поддерживаю, Босс. Но не маловато ли нас?

— В самый раз! Ты не видел меня в деле.

— Я-то не видел⁈ — вскинулся Ося. — Ты же на моих глазах раскидал толпу, забросав ее гирями.

— Тогда тебе не о чем волноваться. Лучше смотаемся на место и все осмотрим.

Уэстлейк-парк изначально создавался, как резервное хранилище городской воды. Позже его облагородили и превратили в «Елисейские поля» Лос-Анджелеса. Народ валом валил на прогулку — по тропинкам и на воде. Военный оркестр Миллера, прячась от солнца в летнем театре-ракушке, исполнял для посетителей модные мелодии.[2] По озеру скользили небольшие лодочки под парусами и каноэ. Вечером на них зажигали красные фонари на корме, отбрасывающие длинные танцующие алые отблески на озерной глади. Идиллия!

(на заднем плане слева — та самая лодочная станция)

К полуночи парк опустел, как и предсказал Портер. Никто не мог нам помешать пообщаться с Отисом и его людьми. Полиция? Надеюсь, генерал этот вопрос решит. Если же нет, предстоящие «свинцовые переговоры» могут выйти мне боком. Плевать! Копы в ЭлЭй деньги любят больше своих детей. Проверено.

Так все и вышло. Полиция испарилась, и мы без проблем въехали в парк точно к назначенному часу. Оставили дорогие тачки в нашем автосалоне, пересели на «форды» и кавалькадой из трех машин въехали на «Пальмовую дорогу». Так называлась главная аллея парка — достаточно широкая для проезда в ряд трех машин. Так и двигались навстречу людям Отиса. В слабом свете газовых фонарей наших тачек высаженные по краям аллеи пальмы выглядели как воткнутые до половины в землю морковки с пышным султаном зелени сверху. Озера не разглядеть, как и каменных скамеек на дорожке, идущей вдоль самого берега. Но у входа на лодочную станцию горел фонарь, и его освещения Зигги хватит, чтобы внести свою лепту в предстоящую драчку. В том, что она будет, не сомневался. Я сюда прибыл не лясы точить.

Гаррисон Отис сумел меня удивить. Не иначе, как старый вояка вспомнил боевое прошлое и явился на «стрелку» в мундире с эполетами, при всех регалиях и орденах. Даже саблю нацепил. Я был в курсе, что он прошел путь от сержанта до подполковника в Гражданскую войну. Дважды был ранен. А позже, во время испано-американской и филлипинской войн, возглавлял бригаду добровольцев. Вполне возможно, что среди встречавшей нас дюжины человек могли находиться его бывшие солдаты. Тем хуже для них. Ружей в руках ни у кого не было. А с револьверами они много не навоюют, когда имеют дело с русскими.