Обычная жизнь обычного японца - Михаил Владимирович Баковец

Из неё на свет божий появилась стальная труба длиной шестьдесят сантиметров и небольшой реечный домкрат с рабочим ходом в полметра. Трубу я использовал в качестве упора для опорной «пятки» домкрата, уперев её в дверной косяк. Затем выкрутил домкрат почти до максимума и установил его на рабочее место

— Ну, с Богом, — прошептал я и задвигал рычагом. Его треск на фоне шума от автомобильного потока практически не был слышен. При том, что во время проверки дома вчера вечером он мне показался оглушительным.

Мощная и толстая, но обычная старая деревянная дверь, возрастом как бы не моя ровесница сдалась быстро. Домкрат играючи отжал «язычок» замка. Как только он показался полностью, я вставил металлическую линейку между ним и косяком, чтобы он не заскочил обратно на своё старое место. Далее освободил домкрат, подхватил трубу, не дав ей упасть на асфальт, положил их под ноги и взялся за дверную ручку. Рывок — и проход открыт!

Не теряя времени, я подхватил инструмент и сумку с вещами, шагнул внутрь и быстро прикрыл дверь. И только там на секунду расслабился. Сердце в груди бухало с такой силой, будто я бегом поднялся на десятый этаж. А одежда промокла от пота, как если бы часа полтора крутил педали велотренажёра в быстром темпе. Всего за пару минут работы в жутком стрессе я устал, как после разгрузки вагона угля. Несколько секунд приходил в себя. Затем глянул сквозь щель в двери наружу. Собственноручно установленный плакат слегка мешал. Но даже с ним я не видел, чтобы кто-то заинтересовался моими действиями. Народ молча проходил мимо, не обращая никакого внимания на музей.

По поводу возможной сигнализации… честно признаться, я рассчитывал на то, что во время строительных работ её отключат. Вернее, что демонтировали ещё в самом начале ремонта, чтобы заново установить после его завершения. Если сейчас сюда не примчатся полицейские или какой-нибудь местный ЧОП, то я прав. А если нет… Вот чтобы уменьшить последствия от второго варианта, я скинул с себя жилетку с каской и забросил их за высокую стопку коротких досок. Труба и домкрат отправились к большим пластиковым вёдрам. Остались только складная пила, короткая «фомка» и электроотвёртка с несколькими свёрлами. Их я скину позже. Всё, теперь в случае непредвиденных обстоятельств я буду стоять на том, что случайно вошёл внутрь, так как дверь была открыта. А предупреждающая надпись… ну, не заметил я её, зевнул в это время или лист ветром завернуло в другую сторону.

Кей объяснила, где нужно искать сокровище. Тот, кто делал ухоронку, подошёл к этому делу с душой, японской скрупулёзностью и изобретательностью. Никаких тайников в стенах, в воздуховодах, под полом или в потолочных нишах. Человек высверлил коловоротом небольшую пустоту в толстенном опорном столбе, подпирающим потолочную балку. В неё поместил древние монеты, выкраденные из фонда музея. Забил чопик, замазал какой-то смесью микроскопические зазоры меду стенками и пробкой. Но этого ему показалось мало. Он дополнительно нарезал трещин, придав им вид естественных. И ещё раз всё промазал. Справился за пару дней. Схрон был настолько великолепен, что его так и не смогли отыскать. Ни в момент обнаружения пропажи, когда подняли всё с ног на голову, заглянули в каждую щель и даже проверяли металлоискателями и приборами для поиска пустот. Ни позже в последующие годы.

Кей пойти со мной не смогла. Для этого ей нужна была какая-то внутренняя энергия. Но той у ёкая оказалось недостаточно для путешествия в моей ауре. Или где там она устраивается. Моя мистическая соседка мимоходом упомянула, что очень много энергии ей пришлось потратить на превращение. Сначала в её текущий образ, а потом для временного, когда выпроваживала их дома Котоон.

«Чёрт! Ну, где же?», — с досадой произнёс я про себя, осматривая подпорные столбы внутри немалого помещения. Из-за ремонта значительная часть перегородок-стен оказалась снята. Я же ориентировался по описанию дзасики, которая подробно описала каждую комнату, стену, дверь, их направление и расположение относительно главного входа и друг друга. И дополнительно нарисовала на листе бумаги. По последнему я и пытался сориентироваться. Дважды сбивался с подсчётом столбов, пока не нашёл нужный.

Сначала долго искал тайник. Потом взялся за его вскрытие. Выковырнуть чопик оказалось непросто. Пила тут была лишняя, зато отлично показала себя электроотвёртка. Вставленным в неё сверлом я высверлил по кругу широкую щель. В одном месте расширил её и вставил фомку. После чего выворотил наружу деревянную пробку. Получилось дольше и сложнее, чем описание процесса. А ведь я ещё внутри себя трясся как заяц в норе возле которой бродит волк.

Ценности лежали в круглом пенале из бамбука. Как Кей и рассказала, тут было четыре монеты из серебра и меди. А также три крохотных серебряных фигурки — дракон, лиса и обезьяна. По словам Кей фигурки и медные монеты были самыми дорогими. Вместе они стоило около двадцати миллионов по старому курсу. Сейчас ещё больше.

Находки я спрятал в карманы джинсов и худи. Фомку с ножовкой кинул в завалы мусора. Чопик вернул на место, чтобы круглая внушительная дырка в балке не сильно бросалась в глаза.

— А теперь ноги в руки и дёру отсюда. Хоть бы и дальше повезло, — выдохнул я и направился к выходу.

Глава 17

ГЛАВА 17

Домой я вернулся с заходом через знакомый магазин. Как всегда, рядом с ним сидела пожилая японка с табличкой и баночкой для сборов на помощь ёкаям. Закупившись, я подошёл к ней.

— Будете, госпожа? — поинтересовался у неё и протянул ей прозрачный пластиковый треугольный контейнер с бутербродом из белого хлеба, сыра, салатных листьев и огурцом.

— Давай, раз даёшь, — криво улыбнулась она и протянула руку к контейнеру. И вдруг замерла. — А что это у тебя в том кармане?

— То есть? — не понял её вопроса я.

Дальше случилось то, чего я совсем не ожидал. Немолодая и с виду малоподвижная тётка вдруг в мгновение ока оказалась на ногах рядом со мной и… с рукой в кармане худи.

— Интересно, очень интересно. Откуда это у тебя? — она показала фигурку лисы, которую я пару часов назад экспроприировал в старинном музее.

У меня сердце на миг замерло, а затем забилось в бешеном ритме.

— Отдайте. Это не ваше, — посмотрел я ей в глаза. И в очередной раз за день вздрогнул, когда вдруг на долю секунды радужка у собеседницы стала