Вещий Андрей. На грани - Эд Качалов

- Ермолич, я вас прекрасно понимаю, в данной ситуации для меня важны преданность, а не регалии. Идите, выполняйте и обсуждайте.

Сейчас спорить с царем, я был не готов, поэтому возглавил штурм. Как и указывал наше ясно солнышко царь-государь, штурм провели со всей возможной деликатностью. Все-таки кругом наши люди, хоть и заблудшие, так что особо не лютовали.

Положили только половину супостатов. А если бы царь не просил сделать штурм нежно, могли и меньше. Однако того, кто считал себя царевичем Алексеем и Веселовского мы сберегли.

Нашли в дальнем углу, прятались среди какого-то хлама. Под белые руки доставили перед светлейшие очи Ивана Пятого.

Император долго прохаживался мимо стоявших с поникшими головами царевича Алексея и Веселовского, по бокам от которых стояло двое солдат конвоя.

Иван Пятый остановился перед командиром караула и рявкнул:

- Кто распорядился взять под караул царевича Алексея?

Услышав это, царевич Алексей и Веселовский приободрились, а, услышав следующую фразу царя, воспрянули духом.

Подозвав кого-то из вельмож, Иван Пятый распорядился:

- Доставить претендента на российский престол в Санкт-Петербург!

Глава 14

Я чуть не выругался с досады. Зачем штурмовать, людей класть, если все равно согласились с требованиями Алексея.

На лице графа Шереметева, тоже проскользнуло выражение недоумения. Однако сказался опыт долгого служения при дворе – через секунду Борис Петрович снова был невозмутим.

Сергей тоже был возмущен, но глядя на деда, предпочитал не лезть поперек батьки в пекло.

Олег, судя по всему, вообще никак не воспринял новые вводные от царя. И этот понятно. По большому счету, что ему до мелких разборок в царственном доме. Он о глобальных вещах думал. Иногда Олег Сельвестрыч, хоть и был орком, но действительно напоминал мне земляков своих предков – японцев. Хотя какие они здесь в этом мире японцы, я не знаю. Может, вообще не похожи на наших. Вообще, соседство с орками должно было бы как-то отразиться на их характере.

Впрочем, это все лирика. Пока я наблюдал за реакцией своих друзей, рядом с царем появился Илларион Гаврилович Воронцов, тюменский и туринский воевода. Именно с ним активно, но тщательно это скрывая, общался Ландорф.

Низко поклонившись государю, Воронцов обратился к Ивану Пятому:

- Ваше Величество, дозвольте мне сопровождать царевича Алексея в Санкт-Петербург.

Царь окинул взглядом Воронцова, потом о чем-то на минуту задумался и произнес:

- Дозволяю, Ларион Гаврилович. Поедешь при мне и царевиче, а пока иди, займись подготовкой царского поезда. Сделай все как подобает. Негоже царю с претендентом абы как в столицу возвращаться.

Услав таким образом Воронцова и отослав Алексея и Веселовского

со всем уважением, но в сопровождении десятка морпехов собираться в поездку, царь жестом подозвал к себе Шереметева.

Довольно долго и настойчиво, что-то ему рассказывал и отдавал какие-то распоряжения. Все это он делал на пониженных тонах, то и дело кидая в мою сторону внушительные взгляды.

Как бы заканчивая разговор, Иван Пятый уже в полный голос строго сообщил:

- Так что прошу вас, граф сделать так, чтобы мы без происшествий достигли нашей столицы.

Шереметев глубоко поклонился, не разгибаясь, отступил на несколько шагов, только потом разогнулся и быстрым шагом стал удаляться. Проходя мимо меня, сделал едва заметный жест следовать за ним.

Я подождал, пока он отойдет от меня шагов на десять, и пошел в ту же сторону. Надеюсь, наши маневры остались не замеченными, так как большая часть выживших была активно занято приготовлением к отъезду.

Отойдя чуть в сторонку, Борис Петрович притянул меня за пуговицу кафтана ближе к себе и стал объяснять царское задание.

Как оказалось,, Иван Пятый хотел, чтобы я и мои и товарищи добрались до Шлиссельбургской крепости и выяснили, что там произошло. Как удалось царевичу Алексею сбежать оттуда. Если удалось, конечно. Если царевич все еще там, то его надо было со всей осторожностью извлечь из крепости и тайно доставить в Санкт-Петербург. Для обличения заговорщиков.

Дело осложнялось тем, что по факту Санкт-Петербург сейчас оказался серой зоной. Если здесь, в Петергофе мятеж был, безусловно, подавлен, то, что происходило в столице до конца известно не было.

К царю один за другим прибывали гонцы фельдъегерской связи, и каждый раз они приносили противоречивую информацию.

Сначала сообщалось, что мятежников в столице не было. Потом – что в каких-то частях бунт. Что стрельцы взбунтовались. Что полк Лефорта поднял мятеж. Следующий гонец от коменданта города сообщил, что все спокойно и только гарнизон Петропавловской крепости требует лицезреть царевича Алексея. И так по кругу.

При этом у царя не было понимания, кто за нас, а кто против нас. Кому из великих родов он может доверять. Кто остался, верен, а кто предал.

Именно поэтому до выяснения обстановки Иван Пятый и вынужден был оказать некое внимание царевичу Алексею. Чтобы, так сказать, не усугубить.

Граф Шереметев посмотрел на меня изучающе и счел возможным обратить внимание на еще кое-какие детали:

- Смотри, Андрей Борисович, как тонко, Его Величество вышел из ситуации.

- Ну, ну! – я постарался вложить максимум скепсиса в это мое нуканье. Уж слишком мне надоели эти метания и подковерные игры в этой странной России.

- Не нукай, а учись. Заметьте, молодой человек, что Иван Алексеевич ни разу не назвал этого молодого человека, выдающего себя за царевича Алексея, - наследником. Только претендентом. Таким образом,, если события будут развиваться так, как нужно нам, государь всегда, не кривя душой, сможет сказать, что никогда не считал этого молодого человека наследником.

- И что никто в окружении царевича этот финт не заметил. Ни уж-то среди мятежников нету иссушенных людей, кто мог бы отреагировать на эту ловушку? Тот же Веселовский производит впечатление умного и знающего человека. Кто он, кстати? Наверняка просек тему.

Граф Шереметев слегка настороженно и удивленно посмотрел на меня, услышав незнакомые слова, потом медленно кивнул:

- Мне кажется, я понял вас. Веселовский — это наш бывший посол в Вене, и он, безусловно, разобрался в том, что происходит. Но, что он может сделать? Начать возмущаться? Но так они могли снова продлить противостояние и вполне возможно, что уже не вышли бы оттуда живыми.

Возможно, поэтому и не решились. Веселовский вообще осторожен до трусости. Государь считал, что после ареста царевича посол вообще не вернется в империю. Однако и он и царевич здесь. И сейчас они вполне уважаемые люди, которые своим мятежом уже кое-чего добились. Так что давайте