Помещик 2 (СИ) - Шерр Михаил

Я взял меховую шапку Анны и помог ей одеть её. Новым веянием моды были элементы русского национального костюма и модницы-дворянки начали носить высокие шапки из соболя или куницы, напоминавшие мужские боярские.

У Анны наверное был последний писк, она поправила её и спросила:

— Мне идет? — шапка Анне была очень жаже к лицу и подчеркивала её красоту.

— Очень, ты в ней выглядишь… — я споткнулся подыскивая сравнение.

— Самой красивой женщиной на свете? — улыбаясь, предложила Анна вариант.

— Да, ты самая красивая женщина на свете и хочу каждую минуту быть с тобой, даже просто, стоять или сидеть, смотреть на тебя.

— Я тоже, — Анна подняла руки и обняв меня за шею, поцеловала.

Отвечая на её поцелуй, я умудрился еще поймать падающий с её плеч салоп.

Когда она оторвалась от меня, я снова накинул его на её плечи.

— Ты еще умудрился поймать мой салоп, — засмеялась Анна смехом веселого колокольчика. — Саша, ты не против если мы сначала заедем к тебе? Это сейчас очень важнее. Мне кажется надо первым делом проверить твои беконные дела. От них зависит успех твоего трактира. Уж можешь поверить прожженой купчихи. Меня так иногда называет один мой компаньон.

Предложение Анны мне было очень приятно, я уже начинал ломать голову над тем как мне пригласить её к себе, почему-то полагая это проблемой. Но все оказалось очень просто.

«Саша, ты не против если мы сначала заедем к тебе? — Анна легко разрешила мою проблему, да еще и обосновала своё решение. — Это сейчас очень важнее. Мне кажется надо первым делом проверить твои беконные дела. От них зависит успех твоего трактира».

«Конечно не против, любовь моя. Мечтаю об этом».

Уже вечерело когда мы приехали в Сосновку. Пелагея, скорее всего уже зная о моем романе, встретила нас как ни в чем не бывало, как будто Анна приехала к себе домой. Андрей успел что-то шепнуть и моя кухарка, ключница и по совместительству домоправительница в грязь лицом не ударила и без какой-либо запинки перешла на имя-отчество.

— Рада вашему возвращению, Александр Георгиевич, и вашему приезду Анна Андреевна, — с поклоном улыбаясь сказала она.

Подошедшая Анфиса приняла салоп и шапку Анны. Поверх изящных ботиночков на шнуровке ней были дорогие и модные калоши. Они еще не резиновые, но погода сейчас для них самая оптимальная.

Калоши помогла снять побежавшая Луиза. Она вообще была очень шустрая, слова хозяйки ловила на лету и тут же выполняла все указания.

Анна прошла в гостиную и спросила:

— Можно осмотреть твой дом пока подают ужин?

— Конечно можно, — вопрос Анны меня даже удивил, отношения между нами на мой взгляд уже такие, что это само собой разумеется.

Анна обошла весь мой флигель и похоже ей он вполне понравился.

— Тесновато конечно, но очень миленько. Ты, конечно мечтаешь восстановить большой дом? — мы вышли на крыльцо и Анна показала на полуразрушенный каменный дом.

— Собираюсь, я в этом году приказал отремонтировать крышу, окна и входные двери, чтобы он не был проходным двором.

Анна прищурилась хитро и спросила:

— А твои коровы далеко?

— Нет, не далеко, но они уже наверняка отдыхают и если их беспокоить сейчас, то завтра они дадут меньше молока. А одна из них глубоко стельная, — нетель от Степаниды готовилась к отелу, — её вообще нельзя волновать.

— Я в этом совершенно не разбираюсь, даже ни разу ни где не была в коровнике. В конюшнях была. А вот коровы меня ни когда не интересовала.

— А сейчас интересуют? — теперь уже я хитро прищурился.

Анна слегка щелкнула меня по носу.

— Вы, сударь, напрашиваетесь на комплимент. Знаете ответ, но вам надо, чтобы дама вам это сама сказала.

— А ты, Аннечка, поцелуй меня и скажи, конечно милый мой и любимый.

— Только при одном условии, — теперь хитро прищуриваться опять очередь Анны.

— Это при каком таком условии? — оторопев, растерянно спросил я.

— Ты мне разрешишь называть тебя Сашенькой, ты же называешь меня Анечкой и между прочим не спросил меня, а можно ли? — то, что я не люблю имя Сашенька Анна уже знала.

— Тебе конечно Сашенькой меня называть можно и скажи пожалуйста, можно ли тебя называть Анечкой? — смеясь спросил я.

— Даже нужно, — Анна обвила мою шею руками и страстно поцеловала долгим поцелуем, так что у меня начало темнеть в глазах.

Оторвавшись от моих губ, она продолжила:

— И твои коровы, Сашенька, меня очень интересуют, как и все остальное, до чего ты просто даже дотрагиваешься.

Анна махнула на меня руками и отвернулась, но я успел заметить навернувшиеся на её глазах слезы.

— Моя матушка почти сразу же спросила меня, одна ли я? Или подле меня есть мужчина который мне дорог и может стать мне опорою? Мои родители были очень счастливы в браке и матушка очень боится, что я сломаюсь от одиночества. Она ведь и болеть стала после смерти батюшки.

Я неожиданно для Анны наклонился и подхватил её на руки. Она ахнула и обвила мою шею руками.

— Я тяжелая? — прошептала она мне на ухо.

— Не правда, легкая, как пушинка.

С Анной на руках я зашел в столовую, где нас ждали Пелагея и Анфиса.

Степану я успел приказать Андрея и людей Анны накормить и уложить спать. Она устали не в пример нам.

Пелагея не смутилась, увидев Анну в очень откровенной позе у меня на руках, а Анфиса разделась и опустила глаза.

Я опустил осторожно Анну подле предназначенного ей кресла. Она тоже немного смутилась и поправив платье, села в кресло.

Я опустился в свой и кивнул Пелагее, подавай.

Когда они все успели приготовить для оказалась загадкой. Кроме медвежатины было подано все, чем я удивил нынешнего генерала Чернова. Был даже шашлык.

Анна едок конечно еще тот, но попробовало она все и не то, что ковырнула или надкусила, а полноценно, не очень правда много. Но по настоящему попробовала каждое блюдо, а «Оливье по-советски» даже попросила добавить.

— Это все ты собираешься подавать в своем ресторане? — Анна обвела рукою стол.

— Не только, думаю это будет малая толика, в дополнении к русской кухне конечно, — я не знаю, как будет на самом деле, но очень надеюсь что именно так.

— Если ты это сделаешь, то твой ресторан будет обречен на успех.

Сюрпризом оказалась натопленная баня. Причем не для того чтобы парится, а для того чтобы комфортно помыться после поездки.

В бане я сходил с ума от желания Анны. Она лежала на полоке, закрыв глаза, а я мыл её прекрасное тело и меня била дрожь и подкашивались в некоторые моменты ноги.

Потом Анна мыла меня. Делала она это не очень умело, сразу было видно, что делала это впервые, но когда я увидел её лицо, то поразился как она счастливо выглядит.

Тщательно обернувшись простыней, я закутал Анну в другую и на руках отнес в спальню, где Пелагея конечно постелила нам вместе.

Поспать у нас практически не получилось, может быть короткими засыпаниями по пять минут максимум и набралось минут двадцать. И это была не только ночь откровенной любви, когда мы отдались друг другу без остатка, но и ночь самых откровенных разговоров.

Я рассказал Анне абсолютно все, что знал о Сашеньке и о себе нынешнем, кроме конечно моей попытки вешаться и о попадании. Это я до гробовой доски не расскажу ни кому. Про парижские похождения Сашеньки она попросила не рассказывать, сказав, то оттуда я вернулся другим человеком. И что все то что было до этого ей не интересно.

Насчет другого человека Анна, сама не зная того, права на все сто. А вот её заявление, что ей это не интересно меня откровенно порадовало.

Я в свою очередь, после её такого же откровенного рассказа, уточнил:

— Анечка, а что ты ответила своей матушке?

— Я ей ответила «да» и зовут его Александр Георгиевич Нестеров. Он калужский помещик и кроме него мне никто не нужен. И это была еще одна причина почему матушка категорично потребовала чтобы я ехала домой.

Глава 17

Такой любовный поворот наших отношений случившийся ночью, да еще в придачу и просто какое-то запредельно невероятное личное доверие, скорее всего даже и в покинутом мною 21 веке меня бы очень сильно озадачило. Такого со мной даже близко не было ни с одной из женщин.