Аномальная жертва - Сергей Вылегжанин

Лабухи — не всегда изгои, как можно подумать. Иногда это семьи давних переселенцев, которые за пару поколений заработали себе состояние, сначала усиленно работая, а потом нещадно эксплуатируя наёмный труд.

Кулаки, в общем. Это если на советскую терминологию перейти.

Именно такие зажиточные лабухи и жили в Сетуках на выселке. И местные «коренные деревенские» их очень не любили. По крестьянским меркам те были богатыми и заносчивыми.

В своё время семья пришлых сумела пристроить одному из баронов свою дочку в постель, а потом вообще взялась поставлять тогдашнему правителю деревенских девок. Дело оказалось прибыльным, вот и поднялись так, что хватило денег построить трактир возле перехода через местное болото.

Это на дороге, что шла из Шинона, соседнего городка с телепортом. Торговый путь, кстати, тоже через тот город проходил. Когда-то давно у одного из моих предков горожане выкупили свободу, и теперь налог за землю не платили, хотя город и стоял на территории самого баронства. Что это большая дыра в бюджете баронства, тогдашнего правителя не интересовало. Ему не хватало денег на баб и выпивку, вот он и продал налогоплательщиков.

Кстати, поставляемые тогдашнему барону девки все были не старше двенадцати, и этот факт про давнего родственника меня сильно напряг, когда всплыл в памяти. А я ещё совсем недавно думал, что детей тринадцати лет не могут затащить в постель. Пусть даже год тут длится на тридцать пять дней дольше, и получается, что дети в этом мире к тринадцати годам будут на год старше наших при тех же цифрах, но всё равно.

Ага. Да тут замуж в деревнях могут и в десять отдать! Никакого закона, который бы это регулировал среди деревенских, не было. Только аристократы смотрели на возраст, который надо достичь, чтобы управлять землями, и всё. Возраста согласия в Империи Меноран не существует в принципе.

— Остынь. — Грозно рыкнул я, прерывая начавшуюся перепалку. Гопник даже собрался встать, чтобы разобраться с оскорбляющим его пострадавшим, а меня это не устраивало. Урок хороших манер ещё не закончен. — Монеты есть?

Ха! Не ожидал? Вот это я понимаю разрыв шаблона. Даже рот открыл от моего вопроса.

— Ты чего? — Растерянно обернулся он на свою шайку. Остальные двое отползли и встали на ноги, но подходить ко мне не рисковали. Третий, получивший в нос, вообще припустил в сторону деревни, оставив своих друзей на моё растерзание.

— Монеты выгребай. — Громко, как тупому, объяснил ему я. — Все, что есть давай. — Меня много раз грабили на всю наличность ватага почившего «братца» и никакой жалости к таким людям я не испытывал. — И быстро, а то разозлюсь.

— Нету у меня. — Буркнул тот в ответ, отвернувшись. На своих «друзей» он в этот раз не посмотрел, видимо поняв, что помощи не будет.

— Ни монеты? — Прищурился я насмешливо.

— Вообще ни одной. — Замотал тот головой.

Вот дурак-то!

— Правильно. — Кивнул я в ответ удовлетворённо. — Значит, всё, что найду — не твоё, а моё.

И когда тот вскинулся, пнул его в голову, не сдерживаясь. Меня переполняло чувство силы и власти над былыми врагами. Парень не отключился, но снова упал на землю. А я начал пинать его в бок, не разбираясь, куда попаду. Чувство эйфории окутало поднявшейся волной, а завывания поверженного врага звучали сладкой музыкой.

Движение сбоку заставило бросить туда взгляд, но это оказался парень-пострадавший.

— Не надо. — Уверенно схватил он меня за рукав. — Он сын старосты, а тот барону может пожалиться.

Эта немного неуверенная фраза как будто сбросила с меня красную пелену. Что это со мной? Я же второй раз чуть не убил этого дурака! Похоже, проблема накативших чужих воспоминаний гораздо серьёзнее, чем предполагал раньше.

— Не люблю, когда мне врут. — Буркнул я в ответ, еще раз пиная, но уже так, только обозначая удар. — А ты его зря защищаешь. Такой не оценит. Говорит, что нет монет, а сам звякает серебром!

Теперь и я, как заправский местный, мог определить монеты на слух.

Спасенный предводитель гопников тихонько подвывал, держась за голову. Как ни странно, я ему ничего не разбил до крови, хотя сотрясение от первого пинка он точно должен был заработать.

Обернулся к двум другим из шайки. Мне было неловко за свою внезапную вспышку ярости, но показывать это другим я не собирался.

— Эй, умники! Монеты есть?

Те переглянулись и нехотя достали кошели. Боясь ко мне приближаться, оба бросили мешочки в мою сторону, а я решил, что урок надо довести до конца.

— Чего это Вы мне, как собаке кость кидаете? Подняли и отдали мне лично в руки! — И видя, как они снова переглядываются в нерешительности, рявкнул. — Быстро, пока я снова не разозлился!

Подошли, подняли кошельки. Я ожидал, что они нападут, расстояние было идеальным, так что приготовился. Но нет, подняли и протянули мне. Оба. А вот я в такой ситуации точно бы напал. И я старый, и я новый. Получается, они только со слабыми герои.

Моя досада, что отпинал главного гопника, тут же улетучилась. Наоборот, я бы с удовольствием наподдал и этим двоим шакалам.

— У этого снимите кошель и отдайте мне. — Коротко скомандовал подошедшим. — Слышали же сами, что у него денег нет, значит это мои.

Новое переглядывание, но не один из них не решился на такое. Понятно, это я перегнул немного.

— Эй, ты там как, живой? — Избитый тем временем перестал стонать и хмуро смотрел на сцену. Живучий попался. Была бы с собой неперсональная лечилка, подлечил бы. Наверное. Но ему не повезло. — Твои друзья отказываются тебе помочь, так что придётся самому. Монеты мои верни! Да вставай уже, нечего притворяться. Я не так и сильно бил.

На самом деле отхаживал я его со всей дури, но парень оказался по-крестьянски крепким. Теперь вспоминается, что меня самого пинали и похлеще, наверное, потому и сорвался.

Тот сел, даже не покряхтев для театральности, отвязал кошель. Задумался, и, видимо, не рискнув кинуть, протянул мне.

— Видишь, как важно в нашей жизни уметь договариваться. — Монеты я взял, снял со спины мешок и кинул в него все три кошеля. — Я благодарю вас всех за столь своевременную финансовую помощь, но мне пора. — Повернулся к спасенному. — Пошли, проводишь меня.