О бедном мажоре замолвите слово 3 - Виталий Сергеевич Останин

говорится: имею желание, но не имею возможности, а имея возможности — не имею желания. Печаль…

— Только ради этого? — хмыкнул я.

— Не только, — нахмурилась Аника. — Только что прилетел сын Софьи, Лев. Эта идиотка позвонила ему вчера вечером, обвинила в краже, наговорила всяких гадостей, и он прыгнул в самолет и десять минут назад появился на пороге. А мне, главное, ни слова!

Дела семейные — это такое, да… Никогда не знаешь, откуда тебе по лбу прилетит. Софья Ильинична, конечно, «молодец». Такого перспективного подозреваемого спугнула, блин! С другой стороны — ну и ладно! Да, он теперь предупрежден и настороже, даже сам прибыл, создавая себе образ несправедливо обвиненного. Зато не надо за ним бегать, тут же на месте и допросим.

— А больше она никому не звонила? — уточнил я.

Ну, на всякий случай. А то вдруг Софья Ильинична циркулярно всех обвинила и у нас получится не нормальное расследование, а что-то в духе Агаты Кристи или фильма «Достать ножи». Закрытый детектив, мать его! Где все родственники собираются в гостиной, а я такой красивый, в стиле Дэниела Крейга, пафосно объявляю, что знаю, кто убийца. Садовник, конечно же. Вон тот, что пальму прикапывает, ага.

— Нет, больше никого.

— Ну и то хлеб. Ладно, пошли уже, — машина как раз остановилась у парадного входа довольно обширного, с элементами греко-римской архитектуры, трехэтажного особняка. — Будем разговаривать.

Дворецкого, кстати, не оказалось, а то бы совсем было попадание в образ детективных историй пожилой англичанки. Аника открыла массивную дверь сама, провела меня вглубь дома, в небольшую и очень уютно обставленную гостиную. Малую, как она сказала. Тут и в самом деле всю семью не соберешь, а вот приватно побеседовать составом в три-пять человек — вполне.

— Софья с Анастасией сейчас придут, — сказала она. — И Лев тоже. Настя эту дуру каплями отпаивает. Племянник как явился, так они сразу друг на друга принялись орать, я думала, у средней сердечный приступ случится.

— Подождем, что ж делать, — кивнул я.

Однако удобно устроиться в кресле для ожидания мне не дали. Только я ногу на ногу закинул, как пришлось вскакивать. Две пожилые дамы и статный, совсем не похожий на профессора мужчина вошли буквально через пару минут. Я коротко поклонился всем скопом, представился.

— В вашей помощи уже нет нужды, Михаил Юрьевич, — произнесла Софья Ильинична, женщина с тяжелым взглядом и властным выражением лица. — Это семейное дело, и мы в нем уже разобрались. Кто вор, известно!

— Мама! — воскликнул Лев Германович, покраснев при этом, как школьник. — Прекратите молоть чушь! Я же вам все уже объяснил! Не брал я эти чертовы записи!

— Не повышайте на меня голос, молодой человек! — отрезала сестра Аники.

Анастасия Ильинична, дама с куда более приятным лицом, тяжело вздохнула и бросила на меня извиняющийся взгляд.

— Ну, раз я уже все равно здесь, то давайте присядем и обсудим, — сообщил я. И уселся обратно в кресло, всем своим видом показывая, что никуда уходить не собираюсь

Глава 14

Внимания на мои слова не слишком-то обратили. Дела семейные, они такие — когда родные люди ругаются, про все вокруг забывают. Даже про то, что некоторые тут присутствующие к внутреннему кругу не принадлежат. И им, вообще-то, не особенно нужно все это слушать. И лучше всего молчать, чтобы под горячую руку не попасть.

Гвалт стоял потрясающий. Настоящий цирк с конями, как говаривал один мой знакомый еще по прошлой жизни. Лев Германович горячо что-то доказывал матери, та в ответ цыкала на него, как на мальчишку, порой сама срываясь на истерические выкрики. А Анастасия Ильинична в эти моменты безуспешно пыталась их утихомирить, вставляя тревожные: «Лева, успокойся!», «Софья, не кипятись, у тебя давление!».

Аника молчала, как и я, наблюдая за представлением. Вроде бы спокойно, но по ее лицу было видно, что сдерживаться ей стоит больших трудов. И с каждой минутой — все больших.

Я же просто слушал и выдергивал из разборки родни кое-какие детали. Они, знаете ли, никогда лишними не бывают, особенно когда люди на эмоциях. Не сказать, что картина сильно прояснилась. Ну, кроме того факта, что Лев был искренне возмущен и оскорблен несправедливым обвинением, а Софья Ильинична, как и подобает тирану, уже вынесла вердикт и не собиралась его пересматривать.

— … да как ты мог! — гремела она. — Позорище! Как я могла вырастить вора! А еще называешь себя ученым!

— Да какой я вор, мама⁈ Я ничего не брал! Я примчался сюда, как только вы мне позвонили, чтобы лично, в глаза…

Когда запал матери с сыном стал немного иссякать, я счел момент подходящим, чтобы вступить в игру. Спокойно, как бы между прочим, я вставил свою реплику, обращаясь к сыну Софьи:

— Простите, Лев Германович, а вы ведь прилетали в Ялту две недели назад, верно? С очень коротким визитом. Даже не переночевали, если я все верно понимаю.

Эффект от вопроса превзошел все ожидания. Ученый замер с открытым ртом, не завершив очередную реплику, и уставился на меня круглыми глазами. В них читался целый коктейль эмоций: шок, что кто-то знает о его поездке, и дикое недоумение — откуда?

Младшая из сестер ахнула и приложила руку к груди, а Софья Ильинична бросила на меня оценивающий взгляд. Впервые за время нашей встречи не исполненный неприязни. Теперь в нем появились другие эмоции. Не одобрение, нет, но некоторое уважение к тому, кто подготовился к визиту.

Лев в это время пытался взять себя в руки.

— Я… Откуда вы… — он запнулся и махнул рукой, отбрасывая ненужные вопросы. И с вызовом бросил: — Да. Прилетал. Но архивов уже не было!

Фразу эту он явно произнес сгоряча, и лишь через секунду понял, что сам себя ею загнал в ловушку. Он нервно сглотнул и растерянно посмотрел сперва на меня, а потом на мать. Для последней, кстати, тоже стало новостью, что ее сын тайком копался в сейфе.

— Точно? — доброжелательно и мягко уточнил я. — Простите, но это лишь ваши слова, Лев Германович…

Дал словам повиснуть в воздухе. И ученый тут же заполнил паузу сбивчивой речью. Тяжело вздохнув, понимая, что отступать некуда, он сгорбился:

— Я хотел… сделать список. Мать запрещала, — короткий стыдливый взгляд в сторону Софьи Ильиничны, — но я знал, где она хранит архивы деда. Мне… мне казалось, это могло помочь в работе.

— Вашей работе по борьбе со старением? — уточнил я, демонстрируя, что в курсе и его научных интересов.

Он кивнул, даже немного оживившись. Глаза его загорелись фанатичным огнем