Кадровик 7.0 - Валерий Листратов

одну ложку не очень-то аппетитного варева.

— Одно понятно, — продолжает Фарух. — Где родился, там и сгодился. Все тут останемся.

— Ну, как сказать… — задумчиво говорит Залман, — всякое бывает. Я вот уеду.

Все оборачиваются. Матерый гном редко позволял себе проронить хоть слово.

— За океан пойду, — спокойно поясняет Залман. — На море хочу: сидеть на большом камне и на воду смотреть. Представляете? Смотришь — а воды столько, что она не кончается. Трогаешь — а она всё идёт и идёт…

— Да врёшь ты всё! Не бывает такого! — фыркает Беня и стучит деревянной ложкой по дну пустой тарелки.

Есть после битвы хочется, но провизия расписана по дням.

— Бывает, — упрямо отвечает Залман. — Дядька рассказывал. Торговец. Смотришь за горизонт — только вода. И гады там плавают размером с корабль.

— Да ну, заливаешь! — У Бени загораются глаза.

— Ну, хорошо, не с корабль, — добавляет Залман. — Но с две палатки нашего командующего — точно.

— И как твой дядька живой-то остался? — Беня задает вопросы, остальные гномы внимательно слушают.

Залман редко делится тем, что у него в голове. Говорят, мудрость гнома можно поймать в воздухе, если вовремя заметишь. Тогда сам мудрым станешь.

— Так, дядька не простак какой. Он с магом ходит. У того стреляла разные. Отбивается, — не скрывая гордости ухмыляется Залман.

Вокруг костра стелется задумчивая тишина. Снег смело падает на костер и на язык Бени. Тот съедает несколько растаявших снежинок и улыбается сам себе. Дрова трещат. Гномы засыпают один за другим.

Утром выдвигаются молча. Тропа режет замёрзшую землю чёрной линией посреди белого безмолвия. Щиты на спинах гномов тяжело подрагивают в такт шагам. Вокруг только туман, чёрные скелеты обледеневших деревьев и ветер.

Гномы идут без разговоров и шуток. Долго. Первым разрывает молчание младший гном.

— Таки заметили? — ворчит Беня. — Нас опять швырнули как невесту на свадьбе. Только без веселья.

— Таки да, — соглашается Йося, — где дым — там и мы, третий иностранный. Опять прорвали фронт, опять нас перебрасывают в дыру. Значит, нужны.

— Говорят, нежить, — мрачно бросает Фарух.

— Нежить — это нехорошо, — фыркает Беня. — Нежить — это неприятно. Но есть и плюсы. Один бой с мертвяками за три считается.

— Да что толку, — усмехается Йося. — Лучше бы премию нормальную дали, а не как обычно: один медяк и дырявый плащ на торжественные похороны.

— Не, плащ хороший был, хоть женись, — шутит Беня.

Гномы двигаются дальше сквозь туман. В последние годы их легион нещадно перебрасывают с места на место: болота, горы, пустыни. Королевство расширяется быстро, отбирая земли у магических тварей. Всю грязную работу выполняет легион. Остальным только строй новые хижины на завоеванных землях и радуйся. Никто и не вспомнит, как звали тех бойцов, которые рисковали жизнями ради общего светлого.

— Помнишь, Фарух, — тихо говорит Залман, — как мы с тобой патрулировали возле пруда? Там ещё змейки длинные плавали, с крылышками.

— Помню, — кивает Фарух.

— Тогда ещё можно было подумать: тут всё останется, — продолжает Залман. — А теперь нет. Сегодня болота, завтра горы. Потом — пустыня. А через год — договаривайся с летающими акулами.

Залман сплевывает, Фарух только кряхтит в ответ.

— Если платят — пускай, — ухмыляется Йося. — Только чтобы через год, когда наш контракт закончится.

Снег под ногами хрустит. Ветер несёт странный запах. Не гниль. Не тление. Пустота.

— К оружию! — командует Йося.

Он всегда уверен и собран, сколько бы ни пришлось не спать и сколько бы ни пришлось идти голодным.

Хирд мгновенно разворачивается в шеренги перед практически вымершим лесом.

Тишина, и только тяжелые шаги легионеров, стук стали и скрип кожи.

Лес встречает трепетным молчанием. Листья замирают, ветки перестают скрипеть. Из тумана появляются они: высокие, тонкие, белоснежные. Идеальные. Безупречно прекрасные.

Тоньше осинки. Белее снега. Только глаза у них пустые.

— Таки да, — тихо говорит Беня, крепче сжимая молот. — Дела.

— Нежить, — глухо подтверждает Йося. — Эльфы. Точнее, то, что от них осталось.

— Ой-вэй, — шепчет Фарух. — Как же они дошли до жизни такой?

— Это не жизнь. Это бессмертие, — мрачно отвечает Йося. — Сами выбрали.

Эльфы движутся быстро, сотнями. Они скользят по снегу, почти не касаясь его. Тени идеальной смерти. Следов не оставляют, только запах страха и пустоты расстилается под ногами.

— Пилумы! — резко командует Йося.

Гномы выдвигают стрелков. Пилумы взмывают в воздух, втыкаясь в ряды эльфов. Нежить не реагирует, просто идет дальше. Молча. Без крика, без боли.

Фарух заученно делает шаг. Удар гладиусом. Поворот. Шаг. Удар. Поворот. И снова. Тело эльфа рассыпается в белёсую пыль. Без крови. Без стонов. Снег к снегу.

— Таки знаешь, Беня, — тяжело пыхтит Фарух, — иногда лучше быть шлемазлом, чем таким бессмертным.

Беня сплевывает в снег.

— Правильно, — бурчит он.

Даже во время боя каждый старается понять, кто успел схватить за хвост мудрость Залмана. Говаривают, самый старый гном передаёт её только единожды и только во время разговора. Поэтому, чем старше гном, тем реже он общается с себе подобными.

Гномы идут вперёд. Железная змея хирда перемалывает нападающих мертвецов. Не так давно та же участь постигла орков, гоблинов и драконов.

Каждый шаг, каждый удар отточен и продуман. Идут всё дальше и дальше, пока нежить не заканчивается.

Гномы тяжело покачиваются на поле.

— Все? — Беня опирается на длинный молот.

— Вроде, — не сразу отвечает Фарух.

Он замечает, что снег непривычно блестит. Наклоняется. Поднимает тонкую цепочку — крошечную паутинку. На ней круглая подвеска. На подвеске выцарапаны слова.

Все смотрят, затаив дыхание. Фарух читает вслух:

— Жить вечно, забыв себя.

Беня заглядывает через плечо со словами:

— Таки поэтично. И тупо.

— Всё правильно, — мрачно соглашается Йося. — Хочешь вечности — забудь кто ты и зачем.

Гномы охают. Кажись, понятно, кому передалась мудрость от Залмана. Тот в подтверждение глубоко вздыхает.

— Они сами выбрали это, — шепчет Фарух. — Хотели жить вечно. Ещё до того, как потеряли смысл.

Беня почесывает затылок.

— Таки не все сделки выгодные, — делает вывод младший гном. — Особенно сделки со смертью.

Фарух молча кладёт цепочку обратно в снег.

Гномы медленно расчищают путь, разгребая сугробы. И только снег медленно засыпает маленький амулет, оставляя его среди молчаливого полностью мертвого поля.

* * *

Город вырастает впереди огромной каменной громадой. Башни задевают облака, узкие улочки гудят шумом. Пахнет железом, свежей выпечкой и конскими яблоками.

Фарух стоит посреди улицы, глубоко вдыхая запахи большого мира. Контракт окончен. Всё, что он мог, полностью отдал хирду. И хирд отплатил ему сторицей: честью, памятью и звонкой монетой.

Золотых хватает на небольшую мастерскую в пригороде. Фарух идёт вдоль рынка. Его окружают лавки с товарами на любой вкус: от зачарованных сапог до простых