Вождь - Алекс Хай

редакцию какого-нибудь «Вечернего Альбигора». Виррен и её люди работают вне регламентов, но прикрываются ими. И чтобы публично вывести их на чистую воду, даже этих данных будет мало.

Варейн кивнул.

— Рад, что вы не питаете иллюзий. — Он обернулся к схеме, которая светилась, транслируемая на стол из кристалла записи. — Этого недостаточно. Нужно больше информации обо всех причастных, целях проекта и методах.

— Нам удалось вытащить некоторые детали по объектам и маршрутам, — продолжил я, — у нас с собой. Копии — для вас. Восстановленные фрагменты с кристаллов — тоже. Этого хватит, чтобы начать неофициальное расследование, если вы решите, что пора. Но я пришёл не только за этим.

Герцог поднял на меня глаза.

— За чем же, Страж Ром?

— За новым порядком. Соединение склонностей — не проект, не строки в архивах, а живые люди. Я тому наглядный пример. И эти люди должны иметь право самостоятельно выбирать свою жизнь и кланы. Впрочем, это касается всех — со склонностями и без.

Варейн усмехнулся.

— И это меня обвиняют в излишней прогрессивности взглядов…

— Это будущее, — спокойно возразил я. — Ночной клан всегда был лоялен к своим членам, когда дело заходило о чистоте крови. Я изучал записи о приёме кандидатов — вы берёте почти всех.

— Потому что наша обязанность — добывать Ноктиум для Альбигора, — ответил Герцог. — И для этого не обязательно иметь связь с Тенью. Клан — это большая семья, объединённая общей целью.

Я улыбнулся.

— Именно. Я уже молчу о том, что люди с несколькими склонностями способны преобразить наш маленький мир.

Герцог опустил взгляд на карты. Его пальцы — длинные, сухие — постучали по тому месту, где сходились несколько линий выработки.

— Предположим, ты получил моё согласие, Страж Ром. Предположим, мы с тобой думаем в одном направлении. Но что с Виррен и её экспериментами?

Что с Виррен? Я бы предал огню всю её башню вместе с лабораториями, будь я немного глупее. Но у меня была другая цель — сделать тайное явным. Виррен и остальные явно экспериментировали, чтобы вывести подконтрольную им боевую силу. И наверняка у них бы что-то получилось, не стань на их пути я.

Мне же не нужен был тотальный контроль — люди и так пойдут за тем, кто сражается ради них. Я не мог вернуть Альбигору истинно имперское величие. Но я мог сделать потомков своей империи сильнее. И для этого мне были нужны наработки Виррен. Показать, обнародовать, позволить людям увидеть их истинный потенциал.

Потому что время, где все отсиживались по кланам и строили заборы между кварталами, уходило в прошлое. Сражаясь за пресловутую чистоту крови, эти кланы на деле лишь деградировали.

— Я намерен получить от магистра Виррен все данные о проекте, — ответил я.

— Каким же образом, Страж Ром?

Я улыбнулся.

— При личной встрече. Всё, что мне нужно от вас — это помочь её устроить…

* * *

Дом моды мадам Лесси напоминал маленький храм тщеславия.

Живые модели в роскошных платьях танцевали в витринах, свечи‑лампы под абажурами, ниши с манекенами, перья, стразы, тюки тканей… Внутри пахло мятой, пудрой и крахмалом. На улице шелестел дождь — едва слышный, как перешёптывание светской толпы на приёме.

Я вошёл, аккуратно придержав колокольчик над дверью. Дежурная помощница с ровным пробором подняла было глаза и улыбнулась, но увидела в моей руке символ Серого ордена — и кивком указала на боковой коридор.

Вот так просто, без лишних слов. Вместо символа у меня в руках была газета, но практика в психомагии делала своё дело. Это уже не просто иллюзия — это воздействие на разум.

Я срезал путь по темному коридору для сотрудников, шурша между рулонами ткани. Тень помогала, приглушая мои шаги, как опытная камеристка прикрывает хозяйку от любопытных глаз.

Я остановился у узкой двери, ведущей в примерочные. Здесь, у мадам Лесси, обслуживались богатейшие люди Альбигора. Для клиентов были оборудованы особые комнаты, где можно было неторопливо обсудить заказ, снять мерки и выбрать ткань наряда. Иные дамы могли провести в этой комнатке весь день.

Мне же была нудна одна конкретная.

Я остановился у двери и прислушался.

— Леди Альтен, прошу вас. Плечо держим, подбородок — выше, — ворковала портниха. — Вот так… Отлично.

— Это весьма неудобная поза. Долго ли ещё?

— Уверяю вас, осталось ещё немного…

Циллия. Я знал эту ноту лёгкого раздражения, когда ей приходилось стоять смирно. Циллия ненавидела часами стоять неподвижно, пока с неё снимали мерки и прикладывали ткани. «Птица в клетке», — как она сама однажды сказала. Но статус обязывал.

— Пока можете отдохнуть, леди Альтен, — сказала портниха. — Я принесу несколько отрезов тканей, чтобы помочь вам определиться с оттенком…

Дверь щёлкнула, когда портниха вышла из комнатки. Я отсчитал три удара сердца и вошёл с другой стороны.

Циллия стояла у высокого зеркала в светлом халате и сорочке на тонких бретелях. Плечи были оголены, кожа — как молоко. Золотые шпильки блестели в наспех убранных волосах, на полу валялись ошмётки бумаги и эскизы.

Я показался в зеркале.

— А‑а! — Коротко вскрикнула девушка и выбросила руку, словно хотела ударить хлыстом. В воздухе вспыхнул Блик: тонкий осколок солнца, готовый резануть.

— Не стоит, Цилли, — сказал я и показал ладони. — Это всего лишь я.

Искра погасла, как свеча от порыва ветра. Циллия резко развернулась ко мне и инстинктивно натынула халат на плечи. В огромных голубых глазах промелькнул сначала страх, потом узнавание, потом ярость.

— Ром, чтоб тебя! Ты… с ума сошёл? Как ты сюда попал?

— Успел неплохо узнать Альбигор и его людей. Что и тебе советую. Помогает.

Она прижала халат на груди, будто это был щит. Стояла прямо, с гордо вскинутым подбородком.

— Зачем ты явился?

— Уж точно не подглядывать и не помогать тебе с выбором фасона платья.

Я поднял над столиком свернутую свежую газету. Первая полоса сияла отполированными физиономиями: Доминус, как всегда, будто был отлит из чугуна, и Циллия — холодная, безупречная, чуть склонившая голову набок. На первой полосе красовался жирный заголовок: «Союз Света. Клан Солнцерождённых объявил о помолвке Доминуса и леди Циллии Альтен».

— Принимаешь поздравления? — спросил я, не удержавшись от лёгкой иронии.

Подбородок Циллии дрогнул. Она брезгливо взяла газетный лист двумя пальцами — как нечто мерзкое — и отложила на стол.

— Ты совсем