Вождь - Алекс Хай

трещали, кожа лопалась. Нагрев усиливался, воздух в подвале задрожал, как от перегретого металла.

— Он сейчас взорвётся, да?

— Ага, — спокойно сказала Салине. — Его накачали нестабильным Ноктиумом. Судя по всему, вели в организм капсулу в защитной оболочке. Но оболочка растворяется. Когда Ноктиум попадает в кровь — тело становится бомбой.

В этот момент пленник выгнулся дугой, рот раскрылся в беззвучном крике. И через мгновение — взрыв.

Рвануло от души. Внутри купола сверкнуло тёмное пламя, куски плоти и черноты ударили о барьеры, как птицы о стекло. Но купол выдержал.

Пол под нами содрогнулся, по каменной кладке побежали мелкие трещины. Когда всё стихло, остался только запах гари и чёрное пятно под куполом.

Я посмотрел на Салине.

— Убедительно, — сказал я сипло. — Только вот артефактные стяжки для него оказались, как бумажные верёвки. Хочешь сказать, это тоже фокус Белотканников?

Она мрачно кивнула.

— И не самый страшный из их арсенала. Если они занимаются врачеванием, не думай, что они безобидны. Теперь ты понимаешь, насколько они опасны.

Я выдохнул.

— Отлично. Значит, мы играем против тех, кто превращает людей в ходячие бомбы. Чудесно.

Я уставился на чёрное пятно внутри купола, где секунду назад был человек. Ну как человек — скорее сосуд, нашпигованный Ноктиумом, готовый взорваться при первом же удобном случае.

Салине смотрела на купол так, будто это была не импровизированная мясорубка, а очередная лабораторная пробирка. Её голос прозвучал ровно, почти без эмоций:

— Я слышала об этой технологии, но к ней меня не допустили. Насколько мне известно, они повторяли этот фокус, когда изучали воздействие нестабильного Ноктиума на организм. И впоследствии даже у Белотканников такие эксперименты были под запретом.

Я хмыкнул.

— Запреты существуют только для того, чтобы кто-то с особым рвением их нарушал. Магистр Виррен явно хочет защитить свой секретик.

Салине перевела на меня взгляд.

— Это значит, что игра ведётся по-крупному. Если Виррен пошла на такие меры, то для неё мы представляем угрозу. И она готова жечь свои ресурсы, лишь бы замести следы.

Я посмотрел на остатки купола, где ещё теплились искры.

— То есть это было сделано дистанционно? Если Виррен просто нажала условную кнопку — и наш дружок взорвался?

Салине на миг задумалась. Лёгкая тень пробежала по её лицу, но уже через секунду она вновь была спокойной.

— Не могу утверждать точно. Но если дистанционный запуск возможен, значит, и это место не в безопасности. Полагаю, они получили сигнал о том, что лаборатория самоуничтожилась. И если у этого парня был артефакт слежения, они могли понять, что он ещё жив. И закончили начатое.

— Я проверил, — отозвался я, глядя на Салине. — Никаких артефактов слежения на нём не было.

Она кивнула.

— Верю. Но выжила я только потому, что всегда предполагаю худшее. Это правило, Ром. Паранойя спасает жизнь. И поэтому это место теперь тоже скомпрометировано.

И не верить Салине у меня причин не было. Она лучше меня понимала, на что способны Белотканники Виррен.

— Значит, нужно торопиться, — сказал я, вставая. — Пока мы сами не стали следующими фейерверками.

— Дай мне несколько минут.

Салине вернулась к столу так, будто предыдущей мясорубки под куполом вовсе не было. Пыль ещё осыпалась с потолка, трещина на полу расходилась, как шрам, а она уже раскладывала «улов»: кристаллы записи в мягких тканях, набор тонких щупов, сверкающие контактные гребёнки, бутылёк с полужидким серебром для пайки рун…

— Начнём с кристалла Солнцерождённых, — сказала она без прелюдий и щёлкнула защёлкой считывателя.

Чёрный корпус, прямоугольный зев приёмника, вокруг — венец тонких рун, готовых вцепиться в любой кристалл и вытянуть из него душу. Она вставила кристалл, машина мягко втянула артефакт и… пискнула, как оскорблённая кошка.

На панели вспыхнуло алое:

ОШИБКА СИНХРОНИЗАЦИИ. НОСИТЕЛЬ ПОВРЕЖДЁН. ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН.

— Конечно, — протянул я. — Неужели всё-таки успели стереть?

— Не всё, — отозвалась Салине и уже доставала из набора тонкую иглу с крошечным кристаллом на кончике. — Можно повоевать и кое-что восстановить. Постараюсь побыстрее.

Она работала ловко, почти бесшумно. Игла проходила над дорожками, рисуя в воздухе новые линии. Серебро ложилось на руны тонкими стежками, как нить на кожу. Я поймал себя на странной мысли: если бы Салине играла не только за себя, то наверняка сделала бы этот мир куда лучше.

— Ещё минута, — сказала она, не поднимая взгляда. — Если повезёт, вытащим хотя бы по верхам.

Считыватель тихо щёлкнул. На панели поползла зелёная строка:

ЧТЕНИЕ ЧАСТИЧНО ДОСТУПНО. ВНИМАНИЕ: ЦЕПЬ ИНТЕГРАЦИИ НАРУШЕНА.

— Уже что-то, — вздохнула магистр.

Салине отодвинулась. На матовом стекле возникли значки архивов. Первое — списки каталогов. Второе — древовидная диаграмма, утыканная узлами и подписью: «Проект Линий: Смежение и наследование». Узлы соединялись светящимися нитями, как созвездия. Я провёл пальцем — дерево развернулось и зашуршало, открывая слои.

Я увидел «Салине» — чётко, ровно, с пометкой, склонность — Тень. Ниже — «Кархал» с пометкой «донор» (надзор), склонность — Блик.

Чуть правее от низ — моё собственное имя, небрежно прибитое к ветке чужой линии, как запоздалый плод:

Ромассил Хал — результат, носитель Тени и Блика.

— Вот и мы, — сказал я сухо. — Все три в одном порядке. Но это мы уже знаем и так.

Я пролистал ниже. В боковой ветви вспыхнула запись:

«Иверон Артан (Лунорождённый). Склонность — Тень. Фритта Артан (Паменница). Склонность — Искра. Проектная пара: линия Е-3. Потомство: Лия Артан. Примечание: высокий потенциал, требуются наблюдения, прямой контакт ограничить».

Я вздрогнул и отстранился от монитора. Лия — часть того же эксперимента. Её имя в списке было чужим и дико знакомым одновременно.

— Проклятье. Салине, — сказал я, не отрывая глаз от экрана. — Ты знала о Лие?

— Нет, — ответила она слишком быстро. Сделала паузу, поправила щуп. — Никогда не думала об этом. Барон Артан предпочитал политику, а не научные эксперименты…

— У нас здесь одно смешалось с другим.

Я молчал. В дереве, как кривой шрам, тянулась ещё одна линия:

«Ромассил Хал (Солнцерождённый, затем Лунорождённый). Склонность — Тень и Блик. Ильга (Паменница). Склонность — Искра. Потомство: неизвестно. Примечание: приоритет высочайший, требуется постоянное наблюдение…»

Дальше данные начали сбоить. Строки превращались в кашу символов. Я успел выхватить ещё пару отметок: «Элвина Трейн — потенциальная совместимость отвергнута» — спасибо, хоть здесь обошлось, — «Фиор Кархал — чистота линии, смешение запрещено». Неудивительно.

Я уставился