Гений АвтоВАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Лизетта примчалась сразу с работы, не забегая в общежитие. Игры «я не такая, даже не думай» ушли в прошлое и сменились не менее увлекательными, но сейчас это был просто какой-то шквал эмоций — с обеих сторон. «То, что вы называете любовью, это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно», — совершенно верно, хоть пошловато определил персонаж Евгения Шварца в сказке «Обыкновенное чудо».

Отдышавшись и успокоившись, моя драгоценная обняла меня и уткнулась носом в щёку.

— Я так соскучилась! А ты?

— Не меньше твоего. Но как ты ждёшь, когда я на многодневках?

— Так заранее знаю, настраиваюсь. А тут — уехал на две ночи, но надолго завис! Обманщик.

— Обманщик? Ах, да. Яшка тебе по ушам проехался, что вот-вот найдёт себе московскую кралю…

— Когда-нибудь прибью его за подколки. Серьёзно — в открытую рану тычет. Понимаю — в Москве куда больше девиц.

— Не волнуйся. Столичные заносчивые. Тебя вон сколько — недели три уламывал. В Москве на амур времени нет.

— Простую сельскую девушку запросто развёл на постель, выходит? А они — столичные-рафинированные? Ну и езжай к своим москвичкам!

На словах изобразив обиду, объятий не разжала и нос от щеки не убрала.

Рассказал про поездку к родителям. Не утаил о разговоре на тему «разврата» и о сложностях будущего знакомства. Лиза привстала на локоть.

— Мои ещё хуже. У мамы родители из старообрядцев. Секс даже у венчанных дозволен только для продления рода. Бог как велел? Плодитесь и размножайтесь, всё остальное — блуд, порок и похоть. Именно то, что у нас пять минут назад. Стало быть, мы — порочные, грешные, и гореть обоим в геенне огненной. Спасусь, только если уйду в монастыррр.

— В мужской?

— Ты несносен! А твои родители — верующие?

— Мама — нет. А папа верует в бессмертного Владимира Ильича и святую Коммунистическую партию, её программа — вместо Библии.

— Ну, таких много. Знаешь… я чувствую, что наших родителей, как и тебя с моими, лучше вообще не знакомить. Погрызутся. Это мы с тобой каким-то чудом даже ссоримся редко. Наверно, потому что я такая терпеливая.

В ответ не стал спорить и выяснять, что же ей приходится терпеть от меня, не желая провоцировать выяснение отношений. Только обнял сильнее, иногда жесты и действия красноречивее слов.

Если с личной жизнью всё было в порядке и достаточно безоблачно прорисовывалось вперёд — до переезда в БССР и регистрации брака при полной несовместимости с родителями, то на работе произошла странная вещь. Меня, одного из вдохновителей переднеприводной революции, практически отстранили от процесса — и здесь, и в Москве. Чего, собственно, и следовало ожидать. Я сдал более опытным проектировщикам наброски по компоновке картера ВАЗ-2108, сблокированного с КПП и главной передачей, вспомнил вплоть до расположения валов и шестерён в коробке, на чём исчерпался. Высчитывать зазоры и допуски в доли миллиметра, постоянно учитывая возможности наших металлообрабатывающих станков, чтоб случайно не взвалить неподъёмную на них задачу — не моё. Великая голова для великих идей, а коль их нет, работать приходится руками.

Переделка «копейки» в компоновку спортивного «Порше-911» легла на мои плечи в компании всего одного слесаря, пусть толкового, а поскольку эксперимент с коробкой от ЗАЗ считался частью программы переднего привода, то стал невыездной, будто послал на три буквы партию и правительство с высокой трибуны. Проводил на многодневку «Кубок социалистических стран» Яшу Лукьянова с нашей командой, мой победный конь с передним приводом достался Семенихину. А мне — торчать на берегу как Ассоль и ждать алые паруса… Нет в жизни справедливости.

С отъездом гонщиков цех опустел наполовину. В жаркие дни, когда стихал ветер, в открытые ворота ни дуновения, вентиляторы не справляются, работали голые по пояс, грязные — в брызгах масла, перемешанного со стружкой. Вымыться по окончании смены было лучшим удовольствием. Тренировки по мордобою сместили на девять часов и уезжали в лес, там прохладнее, поэтому довольно часто практиковал с Лизой короткие и целомудренные встречи, провожал её до общежития, а сам спешил получить ногой по роже. Не самое вдохновляющее, но полезное дело, шпаны в Тольятти хватает. Другое дело, я сам на рожон не лез и не горел желанием проверять полученные на тренировке навыки. Тренер предупреждал: бегство — непочётный, но самый дальновидный способ разрядить ситуацию. Не провоцируй, не болтайся по стрёмным местам.

Через две недели после приезда из Москвы я выехал первый раз из цеха своим ходом — пока с одной секцией глушителя и неслабым шумом. Из возни с подвеской только заменили передние пружины, иначе «копейка» задирала нос, и поставили прокладки под задние, нагруженные двигателем. Проехался, исчёркал блокнот замечаниями. Несколько изменили передаточные числа КПП и главной передачи под многократно выверенное соотношение для двигателя ВАЗ-2101, вращающего стандартные колёса с резиной 165/80/R13. Наконец, доехал до трека. Погнали!

Начал с режима «поездка в булочную». Переключение передач с коробкой от самой убогой машины советского автопрома 1970-х годов получалось не хуже, чем с «жигулёвской». Втыкаются чётко, ход тот же.

Только шумно. И двигатель в салоне, и глушитель рычит.

А вот при попытке дрифтовать первый раз едва не улетел с трассы. Не потому что компоновка а-ля «Порше-911» не имеет права на жизнь, просто непривычно. Разгрузка передней оси даром не прошла, колёса легко блокируются при торможении. Не помешала бы АБС, на «жигулях» встречающаяся столь же часто, как и климат-контроль.

За день накрутил пять сотен, на следующей смене скинули и распотрошили коробку, особого ущерба не обнаружили. С тем побежал в приёмную главному конструктору. Обычно, чтоб секретарша доложила правильно и быстро, ей дают шоколадку. Кира Львовна расцвела благодарной улыбкой, получив мороженое, оно куда более по сезону. Метнулась, сказала, и я вошёл в кабинет Соловьёва первым, под злобное шипенье полудюжины мужиков «мы раньше пришли». Слабо подумать — чего хочет женщина? Или я просто более обаятельный, или искренне строю глазки: Кира Львовна вполне себе ничего, ей бы на десяток-другой годочков меньше, обратил бы внимание первой на неё, а не Лизу.

— Владимир Сергеевич! Задание партии и вас лично выполнено, «единичка» набегала вчера с коробкой от «запорожца» 500 кэ-мэ, полёт нормальный, на трущихся деталях явного износа нет. Правда, все до единой шестерни наши, специально выточенные, — положил перед ним протокол испытаний. — Разрешите скрестить эту коробку со спортивным мотором и опробовать на ближайшей многодневке.

— Погоди ты со своими гонками. Есть мнение, Серёжа, ты можешь, конечно, намотать и двадцать тысяч за месяц, только наш трек не даёт точной картины эксплуатации машины. Тем более рядовой потребитель не гоняет как вы на скоростных участках и на форсированных движках.

— Что, автопробег?

— Ты угадал. Вот, прикидываю. До Москвы через Горький, оттуда на Ленинград, потом по Прибалтике — Таллинн, Рига, Вильнюс. Минск, куда тебя сманивают. Киев, после него берёшь на Курск-Воронеж-Саратов. И вдоль Волги домой. Как тебе?

В 2025 году маршрут совершенно нереальный, даже если участок Минск-Киев-Курск идти на танке. А тут — почему бы и не съездить? Но одному?

— Не в одиночку же?

— А кого я тебе дам? Ваши гоняют или к соревнованиям готовятся, считай — цех работает вечно неполным составом. А кто будет узлы для «нивы» испытывать? Или хочешь одной машиной, но вдвоём?

— Допустим, вдвоём. Если двум выпишите командировку.

— Я же сказал, из цеха… — вождь кульманов и циркулей начал сердиться.

— Не, из бухгалтерии. Девушка там у меня, загрустит. А так — хоть штурманом поедет. Карту будет читать. Сказки на ушко на ночь рассказывать.

— И в декрет после таких покатушек собираться⁈

— Дело молодое. Не без греха.

— Отпуск ей оформить?

— Отгуляла уже.

Соврал: не весь. Но зачем его расходовать?