Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

легко забрасывал гранаты на семьдесят и более метров. Одна из них отчего-то взорвалась прямо в воздухе. Перед этим я выдержал трёхсекундную паузу. И ещё не более двух «колотушка» пробыла в воздухе. После этого я больше не тянул долго с паузой. Две секунды — и бросал. Очень быстро гранаты закончились. С их помощью я уничтожил два пулемётных расчёта, дополнительно убил и ранил с десяток гитлеровцев. Ещё столько же успел прикончить из автомата. По самым грубым подсчётам за эту ночь я уже лишил вермахт пары взводов.

«А теперь пора домой. Скоро откат», — подумал я, бросив взгляд на наручные часы. К этому моменту к месту боя стали стекаться немцы из тыла. А плотность огня сильно возросла. Над головой то и дело посвистывали пули и иногда поднимали фонтанчики земли в опасной близости от меня.

К моему возвращению пленник успел очухаться. Он сумел вытащить кляп изо рта и стянуть с головы повязку. Но избавиться от пут на руках и ногах не смог. Да и не получилось бы без подручного инструмента. Уж вязать я умел. Я с ходу прописал в живот немцу, который пытался перетереть верёвки на руках о край стены. От неожиданного удара он громко вскрикнул и следом стал сипло дышать, пытаясь втянуть воздух. Видать приложил я его чересчур сильно.

Буквально через минуту закончилось действие заговоров. Откат вышел совсем слабым и коротким. Немного покружилась голова и недолго совсем слабо замутило. То ли уже стал привыкать, то ли дело в жертвоприношении. Скорее причина в последнем.

Бить по уже битой голове немца я не стал, опасаясь серьёзно покалечить того. Вместо этого разрезал ножом путы на ногах, закинул на плечо его вещи, рывком поднял самого фрица с земли и потащил вперёд, сжимая ему шею. Тот от шока и страха впал в некий ступор, покорно передвигая ногами и вздрагивая, когда я ему зло шипел в ухо:

— Быстро-быстро шевели ногами, или я тебе глотку перережу!

Знание языка, выученного ещё в детстве, выручило.

Моё появление в расположении стало триумфальным. Но очень быстро эйфория схлынула, когда я узнал, что группа Светлова, которая прикрывала меня, так и не вернулись на позиции. Передав «языка» бойцам, я бегом помчался обратно. Успел как нельзя кстати. Младший лейтенант с красноармейцами уже ввязался в перестрелку с гитлеровцами, считая, что прикрывает меня. Его группе повезло, что немцы были растеряны и сильно потрёпаны мной. Их ответ на выстрелы лейтенанта был совсем слабым.

— Светлов! Лейтенант! Назад! — заорал я. — Я тут!

Группе повезло обойтись без убитых и даже раненых. Я успел вовремя добежать и подать весточку. Впрочем, от разборок это меня не уберегло. Вернее, от попыток разборок. Лейтенант в силу привычки давления командира над рядовыми решил устроить мне выволочку. И нарвался на ещё более мощную отповедь. Обратно мы вернулись оба злые друг на друга.

С одной стороны, он в чём-то прав. Я входил в его группу, отправившейся за водой. Но с другой, я лишь номинально в ней считался. Группа была моим прикрытием, а я не был её бойцом. Однако для армейца подобного нюанса не существовало.

Я полагал, что после возвращения на позиции произойдёт второй акт разборок. Но оказалось, что там было не до нас. Мы отсутствовали с четверть часа, может чуть-чуть больше. И за это время Фомин с Зубачёвым успели бегло допросить моего «языка». Пленник оказался оберлейтенантом Диххером, командиром пехотной роты из сорок пятой пехотной дивизии. Заодно я узнал, что напрасно называл гитлеровцев немцами. Сорок пятая дивизия была австрийской и состояла из австрийцев. Для самих граждан Германии подобный момент был существенным. Но это так, мелкий нюанс. Даже я просто отметил его в памяти, остальные и вовсе не обратили внимания.

Немец оказался достаточно информированным. Хоть всего он и не знал, но даже рассказанное ударило по сознанию защитников крепости как кузнечный молот. С его слов немецкие дивизии уже стоят на окраине Минска. Захвачены многие крупные города. Брест полностью под контролем гитлеровцев. Мало того, город и тем более крепость уже находятся в глубоком тылу оккупантов. Почти вся краснозвёздная авиация Западного округа уничтожена ещё двадцать второго и двадцать третьего июня. За два дня обороны крепости в плен сдались более трех тысяч красноармейцев.

— Бойцам об этом не рассказывать, — сказал Фомин и ударил ладонью по столу, подняв облачко пыли. Эта субстанция в подвалах была вездесущая. От артобстрела она в огромных количествах падала с потолка или заносилась внутрь через уничтоженные окна и двери на верхних этажах.

— Согласен, — поддержал его Зубачёв и устало посмотрел на собравшихся. — Это приказ, товарищи командиры. Паника с отчаянием только ухудшат наше положение.

Чуть позже Фомин отвёл меня в сторону.

— Андрей, благодарю за службу, — сказал он мне. — И за воду, и за пленного.

— Не за что, — кивнул я.

Тот хмыкнул:

— Видно, что не боец ты. Отвечают не так.

Я бы мог с ним поспорить, но зачем? Не знал, как правильно отвечать в это время, потому и выдал гражданскую фразу. То ли «служу трудовому народу», то ли «служу Советскому Союзу».

Чуть помолчав, он тихо сказал:

— Я рад, Андрей, что ты остался с нами. Но если твоя информация, о которой ты мне говорил, очень важна, то прошу — иди и передай её.

Ага, выходит, что только после слов пленника комиссар, наконец-то, поверил мне на все сто процентов.

— Обязательно, товарищ комиссар. Сегодня-завтра мы попрощаемся.

Глава 11

ГЛАВА 11

Двадцать четвёртое июня прошло в череде артиллерийских обстрелов и атак гитлеровцев. Стоило их пехоте напороться на узел обороны, как она откатывалась и вызывала себе в помощь артиллерию или бронетехнику. Так час за часом они планомерно захватывали те участки, где ещё сидели защитники крепости. Та же участь постигла и нас. На цитадель во второй половине дня обрушились десятки тонн снарядов и мин. От разрывов у людей шла кровь из ушей и носа. Многие бойцы теряли сознание. Среди них были те, кто больше не приходил в себя и умирали в бесчувственном состоянии.

Ближе к вечеру остатки нашего гарнизона отошли к восточным валам, к Кобринским укреплениям. Конкретно — в Восточный Форт. Здесь держали оборону около двух сотен красноармейцев под командованием майора Гаврилова и капитана Касаткина. Уже в темноте сюда же отошла небольшая группа из полусотни человек под командованием лейтенанта Огнева,