Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

Закончив с упаковкой, я вышел из палатки и направился к машине. Дверь была только прикрыта, а не закрыта на задвижку, как это должно быть по всем инструкциям. Внутри дремали двое солдат. На голове одного из них находились наушники. Прикинув за и против, решил, что мне хватит и офицера в палатке. А радисты… что ж, им не повезло. Не первые и уж точно не последние жертвы в этой войне. С ними я покончил с помощью ножа. Они до последнего ничего не замечали. А потом стало поздно. Единственными моими трофеями стали несколько больших блокнотов и толстый журнал, чем-то напомнивший мне школьный из моего детства. Помогут они нашим или нет я не знал. Но пусть лучше будут. Радиостанцию и все приборы сломал и залил водой из фляжек радистов.

Закончив с машиной, я вернулся в палатку. «Язык» так и не пришёл в себя. Крякнув, я закинул бесчувственное тело на плечи и вышел из палатки. Быстрым шагом прошёл сквозь позиции гитлеровцев, добрался до Хомских ворот и там у стены скинул «языка». Тот так и не пришёл в себя, отчего я слегка стал беспокоиться за его здоровье. Если он сдохнет, то все мои усилия пойдут прахом. Хоть бери ещё одного пленного про запас.

Как и хотел, уничтожение гитлеровцев я начал с расчётов миномётов. Возле двух сидело четверо, у третьего расположились пять гитлеровцев. Первой целью я выбрал невысокого немца с зеленым треугольником на рукаве поверх которого были пришиты две серебряных «галочки». Или унтер, или кто-то подобный. Подойдя вплотную, я ткнул стволом пистолета ему между лопаток и одновременно надавил на спусковой крючок. Немца бросило вперёд.

— Хельмут? — удивлённо вскрикнул тот, к чьим ногам упал убитый. Заглушённого выстрела ни он, ни другие не услышали. Это было его последнее слово. Вторая пуля влетела ему в глаз и вышла из затылка, забрызгав железную переноску с минами. Ещё два выстрела — и на пару трупов в округе стало больше.

К моему удивлению на шум никто не отреагировал. Возможно, заговор заглушил выстрелы достаточно сильно, чтобы их спутали с запуском сигнальных ракет. Последние взлетали повсеместно. Эта догадка заставила изменить мои планы. После убийства расчёта я планировал подорвать миномёт. Но теперь я могу уничтожать гитлеровцев втихую. А взрыв сразу же меня выдаст и поднимет панику.

Заминировать трубу с минами тоже не было никакой возможности. Не «колотушками» же это делать с их тёрочным запалом? Не, так-то и ими можно, но эта возня займёт слишком много времени. А оно для меня сейчас на вес золота. Плюнув на миномёт, я отправился к следующему расчёту. В конце концов, гибель обученных солдат не меньший удар по боевой мощи врага. Но так как уходить совсем уж не сделав ничего я не мог, то по-быстрому сыпанул внутрь трубы пару пригоршней земли и налил туда воды из фляги, снятой с пояса одного из трупов. Знаю, что может произойти разрыв мины внутри ствола из-за большого скопления нагара. Вот вдруг грязь сработает аналогично саже? Как минимум фрицам придётся потерять время на очистку трубы.

Бах-бах, бах-бах, бах!

На следующую четвёрку я потратил пять патронов. По одному «смазал» и в итоге пуля попала немцу в живот. Пришлось стрелять ещё раз, предупреждая его крик. Здесь я поступил с миномётом точно также, не пожалев земли. Размокнув, она встанет пробкой в казённике, это как минимум. Перезарядившись, я отправился к последнему расчёту миномётчиков. Здесь прошло всё ещё проще и быстрее. Четверо крепко спали, оставив одного камрада дежурить. Его я убил ножом. При этом ничего не почувствовал. Словно кочан капусты развалил пополам. Точно также поступил с тремя другими членами расчёта. Последнего оглушил ударом рукояти по макушки. После чего задрал его голову вверх, и сказал:

— Велес, эта жертва тебе! Заклад забираю, чужую руду отдаю!

После этих слов воткнул клинок в шею под ухом, пробив её насквозь и резво рванул нож в бок, рассекая все мышцы и трахею. Из страшной раны потоком хлынула кровь, залив мне руку, грудь нацисту и землю под ним. Немец тотчас очнулся. Но даже крикнуть уже не мог. Только дёргался в агонии и отвратно булькал. Я же просто его держал, придавливая к земле. Добивать не стал, не зная, как это скажется на заговоре.

Как только гитлеровец затих, я ощутил, что колючка под сердцем ушла. Совсем. Даже следа не осталось. Мало того, в теле появился невероятно мощный заряд бодрости. И резерв внутренней энергии заполнился, так сказать, до горлышка.

— А вас, тварей, выгодно приносить в жертву, — прошептал я и отпустил мёртвого немца. Велес не Велес, но некая Сила наградила меня за принесённого на её алтарь человека. Возможно, так будет каждый раз. Или до той поры, пока я не подсяду на крючок дармовой энергии. После чего я превращусь в кровожадного маньяка, не способного творить заклинания без жертвы, так как собственная энергия перестанет создаваться в теле. Чур меня от такого, чур! Хотя зарекаться всё равно не буду. Война идёт, как-никак.

Следующими я уничтожил пулемётный расчёт на валу и трёх пехотинцев рядом с ними. Соседнюю группу солдат, где один пускал ракеты в небо, я оставил, чтобы подольше сохранить сложившийся статус-кво. Пулемёт испортил, благо, что с такими сталкивался на Украине. Каких только образчиков вооружения я там не встречал. От «мосинки» и ПТРС до МГ с «максимом» и «шмайсером».

Убивал немцев я с холодной отстранённостью, загнав человечность куда-то в самые дальние уголки души. Шёл от позиции к позиции и где работал ножом, а где расстреливал оккупантов из пистолета.

Где-то после третьего десятка гитлеровцев, ставших будущим компостом, дело моих рук заметили. С нескольких точек раздались истошные крики.

— Тревога!

— Внимание, нападение!

— Большевики!

«Ну, вот и всё, можно дальше не сторожиться», — подумал я с заметным облегчением. Пистолет отправился за голенище сапога, а в руках оказался автомат. Секунда ушла на то, чтобы разложить приклад.

Заговор прекрасно усиливал все мои возможности. Я в долю секунды брал поправку, если случался промах. Немцы казались неловкими тряпочными куклами в руках неумелого кукольника. Бежали медленно, стреляли… куда-то туда, часто замирали на месте, превращаясь для меня в прекрасную мишень. За время тихой резни я собрал за поясом пять «колотушек». Брал только те, на которых были закреплены осколочные рубашки. И сейчас они пошли в ход. Со своей текущей силой я