Ланцет и Мейстер. Дело № 1: Ведьмин кот - Дана Арнаутова

— Ах, бедный-бедный юноша, — покачала головой фрау Марта, разливая из супницы густой, исходящий душистым паром гороховник и тщательно отмеряя всем равные порции.

Бедному юноше при этом она, видимо из сочувствия, положила дополнительную фрикадельку.

— Ну что вы, — застенчиво отозвался Ясенецкий, глядя на великодушную фрау почтительно и преданно, как умный кот на кухарку. Видо вспомнил Гансика и едва не передернулся. — Бедным я был бы, если бы эти отважные господа не пришли мне на помощь!

— В таком случае, молодой человек, вы были бы не бедным, а просто мертвым, — заметил Курт и хищно потянул носом в сторону тарелки. — Хотя суп нашей драгоценной фрау Марты и мертвого поднимет!

Управительница капитула ответила ему благосклонной улыбкой, а Фильц, помешивая ложкой в своей тарелке, брюзгливо заявил:

— Тем не менее, я бы поостерегся возлагать на это чудесное блюдо столь далеко идущие надежды. По моему скромному опыту, мертвому лучше оставаться мертвым, а тем, кто облечен долгом, следует смиренно и старательно его исполнять.

Видо, прекрасно понявший, кому предназначалась эта шпилька, промолчал, капитан с интересом приподнял бровь, однако так и не дождался продолжения, а фрау Марта, привыкшая к пикировкам за столом, села на свое место и бодро заявила:

— На горячее сегодня картофельные оладьи со свиными шкварками! Герр Ясенецкий, в Московии готовят картофельные оладьи?

— А… да, конечно, — тут же отозвался герр аспирант и уточнил: — Не везде, но я с этим блюдом хорошо знаком. У нас в доме их готовят, когда в гости приходит Отто Генрихович, мой профессор…

— Что ж, во имя Господа, — мягко прервал его Видо и, сложив перед собой ладони, принялся читать застольную молитву.

Фильц, капитан и фрау Марта последовали его примеру, а Ясенецкий изумленно обвел всех взглядом и замер, явно не понимая, что ему делать.

— И благослови пищу, данную нам днесь, — закончил Видо и глянул на гостя. — Герр Ясенецкий, я так понимаю, вы принадлежите к московитской конфессии? Не стесняйтесь, в следующий раз за столом молитесь сами, как привыкли.

Он перекрестился, все остальные тоже, кроме московита. Ясенецкий вздохнул, сообщил:

— Спасибо, герр патермейстер, я вам очень благодарен… — и положил крест справа налево, как и предполагалось.

Видо кивнул и первым взял ложку, показывая остальным, что можно приступать. Суп, как и положено, ели молча, потом Фридрих Иероним внес горячее, сменил тарелки, и фрау Марта разложила на каждую по две пышные румяные оладьи, политые золотистым топленым жиром со шкварками и жареным луком. Капитан щедро намазал свою порцию горчицей, Фильц — вообще ничем сдабривать не стал, а сам Видо, фрау Марта и гость предпочли брусничный соус.

— Кушайте, мальчик мой, кушайте! — лично попотчевала Ясенецкого фрау Марта. — Вы так натерпелись вдали от дома и родных! А какой наукой вы изволите заниматься?

— Я… — Предполагаемый ведьмак настороженно взглянул на Видо, получил едва заметный позволяющий кивок и расцвел улыбкой, сообщив: — Я изучаю психологию. Это наука о душе и разуме — если совсем просто.

— О душе и разуме? — удивился капитан. — Я думал, это философия или богословие…

— Насколько мне известно, психологию действительно выделяют как отдельный раздел науки, — заметил Видо, принимаясь за оладью. — Франк Рене Декарт выдвинул теорию о том, что психика отделяется от телесной сути человека и противопоставляется ей. Даже написал трактат «Страсти души», если не ошибаюсь, в котором дискутировал с Аристотелем.

— Вы знакомы с дуализмом Декарта?! — изумленно вскинулся Ясенецкий.

— А что вас удивляет? — пожал плечами Видо, испытывая одновременно раздражение и некоторое удовлетворение, словно ученик, от которого не ждали ответа на сложный вопрос, оказавшийся неожиданно легким. — Декарт утверждал, что тело подобно механизму, который управляется рефлексами и не требует движений души, таким образом тело с душой не едины, а существуют равноценно и при этом отдельно. Это слишком близко к ереси, чтобы церковь могла не иметь собственного мнения по данному поводу.

— И… что вы об этом думаете? — спросил Ясенецкий одновременно любопытно и опасливо, в точности как кот, ступающий лапой на горячую печь.

— Я думаю, что обед не предназначен для подобной дискуссии, — улыбнулся Видо, про себя искренне сожалея, что московита разобрало поговорить на такие интересные темы именно сейчас, в абсолютно неподходящей компании. — Боюсь, наша дорогая хозяйка заскучает, а оладьи остынут. Если вам, герр Ясенецкий, захочется, приходите ко мне в любое другое время, и я охотно с вами побеседую.

— Действительно, герру патермейстеру же совершенно нечем заняться, — буркнул Фильц, ни на кого не глядя.

Видо глубоко вдохнул, готовясь все-таки указать секретарю на недопустимость подобных замечаний, и тут Ясенецкий, доев первую оладью, поспешно заговорил снова:

— Кстати, насчет занятий! Герр патермейстер! — Взгляд орехово-карих глаз, испещренных зелеными крапинками, все с той же кошачьей умильностью обратился к Видо. — Я помню, что вы говорили насчет необходимости не покидать капитул. Но нельзя ли придумать мне хоть какое-нибудь занятие? Я вам очень благодарен за гостеприимство, честное слово! Но от скуки быстро на стену полезу, уж я-то себя знаю. — И, помолчав, добавил с искренностью, которая настороженному Видо показалась очень подозрительной. — А лучше всего — мне бы работу…

— Работу? — уточнил Видо, нарушив удивленное молчание, разлившееся в столовой после этих слов. — Вы хотите работать на капитул?

— Да мне все равно, — признался Ясенецкий, не без изящества нарезая вторую оладью. — Только я не очень представляю, чем здесь могу заниматься. Боюсь, все, что я умею, неприменимо в вашем… — Он покосился на капитана с фрау Мартой и явно изменил то, что хотел сказать: — Прекрасном городе!

— Да, университетские преподаватели здесь вряд ли требуются, — медленно согласился Видо. — К тому же без документов и рекомендаций… Право, герр Ясенецкий, я не то чтобы против, но даже близко не представляю…

— Любую работу! — истово заверил его предполагаемый ведьмак. — Совершенно любую!

Видо замялся, подбирая слова для отказа, и тут раздался негромкий, подчеркнуто равнодушный голос Фильца:

— Ну, если молодому человеку решительно все равно, то у нас в капитуле имеется вакансия метельщика и привратника. Жалованье не слишком велико, зато и обязанности несложные.

Фрау Марта воззрилась на Фильца так, словно увидела мышь посреди накрахмаленной белоснежной скатерти. Капитан подавился оладьей, кашлянул, отхлебнул пива и шумно, длинно выдохнул.