Пятнадцать ножевых 2 (СИ) - Вязовский Алексей

Взял у Томилиной «амбу», понес под краном маску сполоснуть. А то потом точно забуду. Да и спешить некуда: Фролов загнал машину на дезинфекционную площадку, салон отмывает. Лена тем временем попросила телефон, пока там всех оформляли, позвонила насчет покупки машины.

— Завтра ждать будут! — сообщила она, выходя на улицу.

Сразу видно: деньги жгут руки девчонке.

Хорошая троечка. Цвет только маркий — белый. Но я бы сам такую взял. Стояла в гараже, зимой не ездила. И за те четыре года, что числилась в эксплуатации, проехала аж пятнадцать тысяч. Ну ясно, не бита не крашена. Однако сгноить машину можно и с нулевым пробегом, много ума не надо. А потом будешь бегать искать знакомых крыло поменять. Или дверь. А уж если днище прогнило, так и вовсе считай, еще одну машину купить придется. Потому что эту на чермет отправить проще, чем до ума довести.

Что в гараже — хорошо. Не как "ракушка" в будущем, тут есть яма смотровая с переносочкой. Потом, конечно, выгоним на божий свет, поддомкратим, еще раз гляну. Я ходил вокруг «жигуля» и постукивал по корпусу, не теряя из виду хозяина. Он же не разведчик-нелегал с годами тренировок, на проблемном месте должен себя проявить. Но придраться вроде не к чему. Детали кузова родные, сварка заводская, пороги свои, ни капли ржавчины. Передние лонжероны — хоть на выставку отправляй. И в салоне всё по уму, начиная от сидушек и заканчивая ковриками. Посмотрел под капот — мотор в меру грязный, специально никто не оттирал, пытаясь скрыть течи, провода не трогали,

Выгнали на улицу, обследовал всё повторно, не поленился поддомкратить и еще раз на днище посмотреть. Ну обнаружил микроцарапину на картере. И всё. Считай, почти новая машина, ничего не меняли. Защиту усилить — и катайся на здоровье, пока не надоест.

— Ну что, прокатиться надо бы, — сказал я вроде как ни к кому не обращаясь.

Лена тут же ринулась к переднему сиденью. Хозяин машины, флегматичный дядечка лет пятидесяти, которого звали Аркадием Степановичем, сказал:

— Да вот тут вокруг гаражей проедьте, дорогу чистили, а сейчас здесь и нет никого. Я тут подожду.

Ну да, что переживать, Томилина ведь его хорошая знакомая, никуда не скроется.

— На руки полейте, пожалуйста, — попросил я его. — Не хочется в машину лезть в таком виде.

Я стащил с себя спецовку, которую надевал прямо поверх одежды, помыл руки и сел рядом с будущей хозяйкой.

— Поехали? — спросила Лена.

— Кто из нас за рулем? Давай осторожно.

Да уж, тот, кто дал ей права с третьей попытки, выписал Томилиной неплохой аванс. Учиться да учиться тут еще. Короче, если мне куда-нибудь надо будет, я Лену не буду просить подвезти. О чем и сообщил ей. Она даже обидеться толком не смогла, так сосредоточена была на том, чтобы не выпустить руль из рук и ни на секунду не упустить из виду дорогу.

— Так, давай поменяемся местами, — сказал я ей. — А то мы до вечера вокруг этих гаражей кататься будем.

— Ты куда поворачиваешь? — спросила Лена через пару минут, когда я свернул с дороги на колею, ведущую к посадке.

— Надо же попробовать, как она по снегу идет. А то в тепличных условиях да по ровной дороге любая таратайка проедет. А тебе на ней кататься.

Ну вот, как я и думал, здесь находится место, куда ездят парочки, которым негде провести время. За кустарником машину с дороги не видно, ехать недалеко. Сделали свое дело, развернулись и уехали.

Томилина сразу поняла, в чем суть мероприятия по проверке проходимости автомобиля в сложных дорожных условиях. Да и сам факт покупки такого масштаба на любую даму подействует как самый мощный афродизиак. Так что начали мы лихорадочно обниматься и целоваться на переднем сиденье, а потом переместились на заднее.

Раздеть женщину в зимней одежде — это еще тот квест. А ведь потом надо еще помочь одеться обратно!

Проверку машина прошла и была признана годной по всем параметрам. Небольшой инцидент с ударом лба Лены о стекло был сочтен не влияющим на оценку.

— Ну что, будешь брать? — спросил я, переводя дыхание — Амортизаторы хорошие. И печка... Не замерзли.

— Спрашиваешь! Особенно после таких испытаний!

Пока то да сё, к Давиду я попал уже сильно после обеда. А сходить надо, узнать о продолжении хирургического вмешательства в организм солиста Большого театра. Да и просто проведать.

Ашхацава встретил меня, будучи в прекрасном настроении. Даже напевал что-то под нос.

— О, Андрюха, заходи! Будем обедать! Мне родственник привез всяких гостинцев с родины, пируем!

— Да мне бы домой. Веришь — после дежурства никак не доберусь.

— А чем занимался?

— Да знакомая попросила машину посмотреть, покупать собралась. Пришлось прокатиться, пощупать.

— Хорошая машина? — у Давида даже глаза загорелись.

— Ага, третья модель. Белая, правда.

— Ты раньше не говорил, что в машинах разбираешься.

— Так ты и не спрашивал. Рассказывай, что такой веселый?

— Да ездил к этому Борису, перевязку делал. Живут же люди! Квартира как музей, честное слово! Боишься задеть что-нибудь, один антиквариат кругом, драгоценности с бриллиантам везде лежат...

«Князь» мечательно вздохнул.

— Чем выше залезешь, тем больнее падать.

— Это да, — на секунду погрустнел Давид. — Но держится пока ведь! Обещал мне устроить в Бурденко. Хирургия, конечно же! У него там хорошие связи. Причем я даже не спрашивал, он сам разговор завел!

— Ну и хорошо. Лишь бы не забыл. Так что ты лучше пока свой научный кружок не бросай.

— Зачем бросать? Мне там все как родные уже! Звонил родителям вчера, сказали, после пятого курса машину подарят! Представляешь? Как белый человек буду!

Я вообразил черную «шестерку», тонированную вкруг, с литыми дисками и прочими пацанскими штучками и улыбнулся.

— Ну поздравляю. Там купят?

— Нет, здесь. У нас дороже намного получится. Тем более, что ты поможешь, — улыбнулся Ашхацава. — Раз такой специалист оказывается...

Тренькнул дверной звонок.

— Ждешь кого-то? — спросил я.

— А, так это мой дядя, наверное, — Давид встал и пошел открывать дверь.

Из прихожей послышалось «Мыши бзиа!» и на кухню зашел мужчина лет пятидесяти, похожий на абхазского писателя Фазиля Искандера: зачесанные назад черные как смоль волосы с проседью, крупный нос и рот с опущенными вниз уголками, тут же почти без перехода растянувшийся в широкую искреннюю улыбку.

— Здравствуйте! — громогласно произнес он. — Рад встрече! Андрей, да? Дава много про вас рассказывал! А я — дядя Темир!

— Здравствуйте, — ответил я. — Можно на «ты», наверное.

— Хорошо. Давид, сынок, давай, на стол накрывай! Гости у тебя, а ты голодом всех моришь! Стыдно должно быть!

Дядя Темир, казалось, заполнил все свободное пространство. Его голос гремел отовсюду. На столе будто сами собой появлялись тарелки с закусками и скоро я уже перестал даже представлять, как такую кучу еды смогут съесть всего три человека. Еще минута — и я уже чувствовал, что мы волшебным образом перенеслись куда-то на берег озера Рица и вокруг не стены московской квартиры, а горы и сосны. Красота!

Мы сели, как сказал гость, перекусить на скорую руку. Интересно, что этот человек считает полноценным обедом? Грузовик с едой? Несмотря на протесты, мне налили стакан вина, дядя Темир сказал длинный кавказский тост. В нем было все — приятные слова гостю (мне), благодарность в адрес родственников и предков, всяческие пожелания. Ну вот прям ощутил себя Шуриком из Кавказской пленницы. Еще чуть-чуть и начну «помедленней, я записываю».

Мы выпили, начали закусывать, и тут дядя Темир скривился, будто съел что-то горькое, и закашлялся.

— Извините, — сказал он. — Наверное, косточка в горло попала несколько дней назад, что-то мешает, даже язык неметь стал. Вы же врачи, а ну-ка гляньте, что там у меня. Покажите, чему вас там учили!

Через минуту мы с Давидом столпились возле стула, на котором сидел дядя. Ашхацава светил фонариком, наш пациент с помощью носового платка держал кончик высунутого языка, а я, со столовой ложкой черенком вперед в левой руке и с пинцетом — в правой, пытался что-нибудь найти в глотке.