Шайтан Иван 3 (СИ) - Тен Эдуард

— Эх, ах — разочарованно выдохнул народ.

Эркен присел возле пострадавшего натирая снегом лицо. Ефим пришёл в себя и мотал головой.

Из толпы вышел хорошо одетый мужчина лет тридцати, видно, что не бедный купец. Чуть выше меня, крепкий и уверенный в себе.

— Тебя хочу спробовать, благородие, уж больно ты голосистый и сладкоречивый.- усмехнулся он, давая городовому сто рублей ассигнациями. Прозвучало как обвинение в моей не правильной ориентации. Что-то не нравилось мне в нем, а вот что? Снимаю бурку, пояс с оружием, черкеску выхожу в круг и одеваю рукавицы.

— А рукавицы зачем? — усмехается мой противник.

— Что б кости не поломать.- улыбаюсь ему доброй ласковой улыбкой, как я умею это делать. Смотрю, проняло болезного.

Церемонница и играть на публику я не стал. Заблокировал жестко, ударил прямой в солнечное, а когда он согнулся, добавил ребром ладони под затылок. Публика озадаченная быстрой расправой молчала.

— Всё дорогие мои Москвичи, расходимся. Городовой, разгоняй толпу.

Городовой, получив десять рублей ассигнациями, с двумя стражниками вежливо разгоняли народ.

— А, с этими, что делать, в участок?

К нам подошёл какой-то мужчина невзрачного вида, в форменном пальто и меховой шапке.

— О, кого я вижу, Дормидонт, собственной персоной. Давненько мы тебя ищем, а ты вот где обитаешь. Простите, не представился. — обратился он ко мне.- Старший агент сыскной полиции, Селютин Вениамин Олегович.

— Есаул Иванов Пётр Алексеевич, пребываю в отпуске. Удалось случайно задержать вора и этого, который выдаёт себя за купца.

— А вы наблюдательны, господин, есаул. Дормидонт Енагин, прошу любить и жаловать. Рядиться под купца, поит их сонным зельем и обдирает до нитки. Пять случаев грабежа приезжих купцов. С ним работает некто Дуняша, но к сожалению мы не знаем, как она выглядит. Этого персонажа уже полгода ищем. Я наблюдал всё событие происходящее здесь, должен признаться неожиданное действие, что бы угомонить толпу. А ваше выступление кулачного бойца, просто великолепно.

Он ощупал меня своим цепким профессиональным взглядом.

— Городовой, доставьте в околоток и запишите за мной. Надеюсь, десять премиальных рублей не играют для вас большой роли. Деньги честно выигранные вами, останутся у вас.

— Нет, что вы, господин Селютин, нисколько.

— Что ж благодарю за содействие сыскной полиции. На этом, довольные друг другом, мы расстались.

Глава 16

Мне нужны куклы. У меня чесались руки от предвкушения. Все мои краски и кисти пришли в негодность. Переоделся в полевой зимник и пошел по старым адресам. Глину нашёл без проблем. Гончар увидев меня так обрадовался, что я немного испугался.

— Пётр, как я рад, что ты нашелся. Услышал бог мои молитвы.

— Да ты толком скажи что случилось?

— Ты помнишь мою дочь? — не мог успокоиться гончар.

— Так вот, по осени, отдал её замуж, как сговаривались. В хорошую семью, грех жаловаться и муж работящий, дочку любит.

— Это всё хорошо, а я то тут причем? — не могу понять далёкий заход мастера.

— Так беда у них случилось. Куклу, что ты расписал и подарил, с собой в мужнин дом взяла. Так вот, свекор её, когда ему предложили пятьдесят рублёв не устоял и продал. Дочь как узнала, взбеленилась на него, чуть в драку не полезла. Они, видя такое, кинулись куклу ту искать, да где там, не нашли, кому продали. Вот теперь она почитай, как год молчит. Исполняет, что положено жене и невестке, в остальном ни словечка. Я и свояки мои, что только не делали. Где ж теперича такую куклу найти. Как услышал один торговец, что куклу ищем, сказывал сто рублёв стоит, да и то не найти. Вот и подумал я, что сгинул ты Пётр, а ты вот стоишь, живой и здоровый. Христом богом прошу, помоги, спаси дочь, всю жизнь за тебя молить буду.

— Ладно мастер, помогу, конечно, но ты дашь мне слово, что никому не скажешь про меня. Иначе, не взыщи.

Прозвучало очень зловеще. Он как-то съёжился и в глаза появился страх. Понимая, что обстановка сильно накалилась и грозила перерасти в мистический ужас, сдал обороты и уже по-простецки сказал ему.

— Ты не подумай чего, я сам столько натерпелся через кукол своих, порой прятаться приходилось от покупателей.

— Так ты что жа, колдун что ли? — со страхом прошептал мастер.

— Вот дурья башка, вот тебе крест животворящий.- я демонстративно перекрестился. Смотрю, немного отпустило. Мистический ужас в глазах пропал.

— Сделаю семь кукол, одна твоя. Как выпекать не забыл?

— Как же помню все.

— Вот и ладно, после росписи отдам, двадцать пять рублей, за работу.

— Как скажешь Пётр.

— Да, ещё закажи семь коробов у краснодеревщика, как раньше. Он ещё при деле?

— А куды денется, работает.

Мне самому стало интересно, действительно так сильна магия моих кукол. Может в связи с моим переносом я стал колдуном или магом.

— Да ну, чушь — рассмеялся я, пережив сильный стресс после рассказа мастера гончара.

Устроив в углу комнаты временную мастерскую, я весь погрузился в работу. Волна вдохновения захватила меня всего без остатка. Я работал трое суток без сна и отдыха забыв обо всём. Ада сидела тихонько в сторонке, боясь шелохнуться и отдавала распоряжения Аслану шепотом. Самое важное, это лицо куклы, это центр всего. Именно оно определяет всё остальное. Наконец я создал семь заготовок, осталось глины на двух пупсов. Куклы сделал чуть меньшего размера. Когда они были готовы и отданы на обжиг я, уставший и опустошённый полностью, отдался в заботливые руки Ады. Однажды, после наших бурных утех, она серьёзно сказала.

— Ты настоящий шайтан, мой господин, только хороший.

Рассмеялся и прижал её к себе. Да, я купался и наслаждался её любовью, как в море, теплом и ласковом. Отдавал капли, в лучшем случае двадцати литровую канистру. Чувствовал ли угрызения совести, нет. В жизни часто так бывает, кто-то любит, а кто-то позволяет любить. Я тот, кто позволяет. Всегда был таким в отношениях с женщинами. Жизнь сама по себе не справедливая и всё в ней относительно, за редким исключением. Получил обожжённые заготовки, подготовил индивидуальные пеналы и сел расписывать. Когда работал, заметил на лице Ады, смесь ужаса и восторга. Она сидела с круглыми глазами видя, как появляется лицо со всеми эмоциями и чувствами. У Аслана, то же самое. Думаю его впечатления были по хлеще чем у Ады. Начинаю верить в то, что мои куклы живые. Забрал у племянницы её куклу-дочку, которая сильно пострадала от частого пользования ею. Клятвенно обещал вернуть обновленную. Решил эту куклу отдать мастеру гончару. Она тоже была из первой партии, а племяннице вернуть новую куклу похожую на её прежнюю, немного повзрослевшую. Три куклы получились особенно красивыми, я сам отметил это. Одна была надменна и высокомерна, другая капризная и смешливая, а третья наивная и добрая. Взял обычную, с любопытным личиком, все свои сбережения и отправился к Бломбергу.

— Здравствуйте, Михаил Давыдович.- В кабинете ничего не изменилось и сам хозяин всё такой же.

— Здравствуйте, Пётр, как давно не виделись с вами, хотя я в курсе ваших дел. Надеюсь у вас нет претензий к нашей работе?

— Нет, Михаил Давыдович, всё выше всех похвал. Я доволен.

— Вот и отлично. Как я понимаю вы по делу?

— Да и очень по-серьёзному.

— Слушаю вас.

Стал выкладывать мешочки с золотом.

— Это иностранное золото, хочу положить насчет не меняя. Теперь самое главное.

Достал мешочки с камнями. Аккуратно развязал один и показал содержимое.

— С золотом нет ни каких проблем, а с камнями.

Вызвал ювелира. Пришел пожилой еврей со всем набором инструментария и стал изучать минералы, пристально рассматривая их различными лупами. По мере просмотра он начал пыхтеть и заметно возбудился.

— Что там, Абрам?

— Что, я могу сказать, Михаил Давыдович, прекрасное собрание, а некоторые экземпляры просто восхитительны.

— Вы хотите продать или провести только оценку? — оживился Бломберг.