Жандарм 5 - Никита Васильевич Семин

— Ты меня с ними познакомишь, — поставила она меня перед фактом.

— Хорошо. Но сейчас тебе пора в гимназию.

— А можно мне у тебя переночевать? Один разочек? — попыталась она состроить просительную мордашку.

— Нет. В другой раз. Завтра мне уже на службу надо явиться и времени съездить с тобой и поговорить с вашим директором у меня не будет.

— А зачем тебе говорить с Мариной Сергеевной? — тут же полюбопытствовала Катя.

— Ну как? Узнать о том, как ты учишься. Есть ли какие проблемы. Ну и об оплате договориться, — пожал я плечами.

После чего меня заверили, что учится Катя хорошо, проблем нет, и мне надо говорить только об оплате. А на остальное не тратить свое драгоценное время.

Так, в перешучивании и подтрунивании друг над другом, мы и добрались до ее гимназии. С Мариной Сергеевной Трубецкой — строгой дамой лет пятидесяти — я все же поговорил. Получил дежурные соболезнования, короткий «отчет» об успеваемости и поведении сестры и переподписал документы на обучение Кати с имени деда на свое. После чего с чистой совестью отправился прогуляться по Москве.

В городе недавно выпал снег, из-за чего все вокруг казалось чистым и безмятежным. Дети не преминули воспользоваться им, чтобы поиграть в снежки. Кто-то катал снежную бабу. Редкий прохожий поругивался, когда мимо него пролетал белый комок, но беззлобно. Жизнь в столице била ключом.

Немного продрогнув, я зашел в ближайшее кафе и заказал свежую выпечку с чаем. С благодарностью приняв горячий напиток и ароматный пирожок с вареньем, уставился в окно. Настроение было лирическим. Я невольно сравнивал город с Ново-Архангельском и Тверью. Столица Аляски хоть и также бурлила жизнью, но совершенно иной. Разноголосица из-за большого количества иностранцев вносила свой колорит и не давала ощутить себя в русском городе. Казалось, будто я заграницей. С Тверью все иначе. Ощущения, будто я не в России, там не было. Но хоть по местным меркам Тверь и считается крупным городом, я иначе чем захолустьем ее воспринимать не мог. Неторопливый темп жизни, как аристократов, так и работяг, не соответствовал моему ритму. Я привык все делать быстрее. Жить быстрее. И только здесь, в Москве, мне было по-настоящему комфортно. Здесь я чувствовал себя дома. И за этот дом я готов был бороться. Чтобы в нем не заливало улицы кровью от пожара революции, а потом гражданской войны. Чтобы люди здесь жили лучше, чем сейчас. И могли почувствовать тоже, что и я — уют дома. Комфорт.

Примерно в таком настроении я и вернулся под вечер в квартиру. Где застал читающую книгу Ольгу. Девушка была в одном халате — недавно пришла из бани. Я видел дымок, что шел с заднего двора. Недолго думая, я сходил к Дормидонту Поликарповичу, узнал насчет посещения бани, да через четверть часа уже сдирал с себя жесткой щеткой накопившуюся грязь. Не поленился, поддал парку, чтобы было пожарче. Выскочил пару раз и обтерся снегом. И распаренный вернулся в квартиру, где не удержался и подхватил Ольгу на руки, впившись страстным поцелуем.

Та лишь пискнула удивленно, но сопротивляться не стала. Через минуту мы были уже в моей комнате, где на пару часов забыли обо всем.

Лишь утром я поговорил с девушкой о репетиторах для алеутов и дал ей денег для выплаты задатка трем найденным ей учителям. После этого, позавтракав, отправился в жандармерию. Тело было бодрым и полным сил. Казалось, горы смогу свернуть. В таком настроении и зашел к ротмистру Агапонову.

— О, Григорий Мстиславович, уже вернулись? — удивился он моему визиту.

— Так точно. Все дела завершил, готов к продолжению службы.

— Это хорошо, — кивнул тот удовлетворенно. — Всем бы ваш энтузиазм. Но увы, пока что я не подавал на вас документы о новом назначении. Уж слишком вы шустрый, голубчик. Поэтому приходите завтра. Сегодня я все оформлю и надеюсь к вечеру получить ответ.

Слегка расстроившись, я попрощался с Алексеем Петровичем и вышел из его кабинета.

Однако долго унывать не стал и счел появившееся время отличной возможностью, чтобы попытаться определить, что за артефакты мне достались от деда. На ум первым делом пришел Виктор Миронович. Маг теоретик-универсал, который перед моим отправлением на Аляску обучил меня заклинаниям сна и успокоения. По логике, раз он изучает магию и пытается разработать новые заклинания, то и в артефактах должен разбираться. Уж в способах определить, что за свойства в них скрываются — уж точно.

На мое счастье Виктор Миронович оказался в своем кабинете, хоть и был занят — обучал моего коллегу, какого-то поручика, новым заклинаниям. Пришлось подождать. Но вскоре он освободился и с удовольствием встретил меня. Причем первым его вопросом было — встречал ли я шаманов на Аляске и видел ли их магию.

— И я рад вас видеть, Виктор Миронович, — усмехнулся я энтузиазму этого человека. — Давайте, как говорят в народе, баш на баш? Я вам все, что узнал про шаманов и их магию, тем более участвовал в одном их ритуале лично, а вы мне поможете определить свойства нескольких артефактов?

— Несколько, это сколько? — тут же уточнил мужчина.

— Вот этих, — не стал я ничего скрывать и вытащил из-за пазухи мешочек с артефактами.

Страх потерять их был столь велик, что я даже в квартире их не решился оставить. Все время с собой теперь таскаю. Посмотрев на пять колец, Виктор Миронович кивнул и указал мне на кресло около окна.

— Тогда я с нетерпением жду ваш рассказ.

От Виктора Мироновича я ушел аж спустя три часа. И почти все это время ушло на ответы на его уточняющие вопросы и даже показ, как действует мой браслет, полученный в племени. Но свою часть сделки он выполнил. И теперь я хотя бы знаю, что за кольца ношу с собой.

Как и думал, ширпотребом тут и не пахло, хотя вещи оказались и не слишком уникальными. Необычными. Для узкого применения. Не особо дорогие, в среднем (для артефактов) ценовом диапазоне. Но рублей по семьсот-восемьсот за каждое колечко я получить мог.

Были там весьма и интересные вещички, например кольцо, которое не даст замёрзнуть и не требует для этого больших вливаний магии. Эх на Аляске я от такого не отказался бы. Правда я рассчитывал, на артефакт защитного характера, но нет. Были так называемые и атакующие артефакты. А ещё было кольцо,