Жандарм 5 - Никита Васильевич Семин

ему было нечем. Одно дело — слуги подрались. И другое — слуга получил от кого-то, кто выше его по статусу. Даже если слуга был не виноват, все равно, чтобы требовать штраф при таком раскладе, он должен был серьезно пострадать. А тут — всего лишь синяк.

— А второе, — продолжил я, — именно ваш слуга начал задирать моих подопечных. Даже не потрудившись узнать их статус, просто посмотрев на то, что они молоды. И за свой длинный язык он и получил это украшение. Так что тут не вы, а я должен требовать штраф. С вас. Или вы сомневаетесь в моем слове? Или слова слуги выше слова подопечного дворянина? Так можно и свидетелей поискать, или на крайний случай — я сам могу его опросить. Может вы не в курсе, но я уехал не просто так. В жандармерии служу. Не верите на слово слуге Императора? Да и ещё и не подскажете, с чего это ради ваши слуги ко мне за забор заглядывают?

Вот тут Патрушев окончательно сдулся и, зло зыркнув на побледневшего конюха, принялся извиняться. А после скомкано попрощавшись, пнул под зад «Павлушу» для ускорения и ушел к себе. Как говорится, и смех и грех.

Я же, улыбнувшись от этой сцены, вернулся в дом. Все-таки растут алеуты над собой. Но «проблемными» от этого быть пока не перестали. Надеюсь, со временем это пройдет.

Глава 10

— Ту-дух-ту-дух. Ту-дух-ту-дух, — мерно стучали колеса поезда, навевая на меня ностальгию по старому миру.

Я вот также под точно такой же звук в прошлой жизни сотни раз ездил в деревню к бабушке. Да и в армию тоже на поезде отправился. И потом в Чечню… Мир другой, а звуки стука колес о железную дорогу такие же. И кажутся незыблемыми, как закон тяготения.

Оторвавшись от своих мыслей, покосился на Катю. Сейчас, когда ажиотаж сборов завершился, она снова вернулась мыслями к нашему разговору о подборе пары для нее. Сама поделилась этим. Есть пара молодых парней из соседней мужской гимназии, которые ей приглянулись. Вот и спросила совета, как их лучше оценить и на что обратить внимание при следующей встрече. Помог, чем смог. Уж не знаю, насколько ей мои советы пригодятся.

Мой взгляд невольно соскользнул на чемодан, стоящий в моих ногах. Кроме одежды в нем были и артефакты, захваченные мной из сокровищницы для опознания. И что-то мне боязно оставлять чемодан без присмотра. Сколько раз в этом мире я терял подобные ему? В первый раз меня попытались ограбить мои нынешние «агенты». В другой раз уже на Аляске все вещи утратил, когда поезд сошел с рельс. Но в обоих случаях ничего настолько ценного я не перевозил. Сейчас же я сильно опасался, как бы и нынешний мой чемодан не постигла та же «карма», что его предшественников. Будет ОЧЕНЬ обидно. Сомневаюсь, чтобы дед хранил в сокровищнице ширпотреб. Поэтому на взятые артефакты у меня были определенные надежды.

Постаравшись отогнать нахлынувшие мрачные мысли, посмотрел на стенку купе. За ней ехали мои алеуты. Сначала хотел их снова определить в вагон более низкого класса, но потом передумал. Все-таки, несмотря на «драку» в последний день моего пребывания в Твери, вели они себя чуть ли не образцово. Да и представил я их подопечными, а не слугами. Если пойдут слухи, что мои подопечные ездят вместе с более низкими по статусу людьми, это может ударить по репутации рода. Либо скупердяем меня назовут, либо самодуром. А то и еще что похуже придумают. Зачем мне такие неприятности на ровном месте? Да и лучше держать «великолепную семерку» поближе к себе. Насколько это возможно. Буду хотя бы вовремя узнавать об их «чудачествах».

В какой-то момент меня начало клонить в сон от тишины и мерного стука колес, и я сам не заметил, как заснул. А проснулся уже от легкого касания Кати.

— Гриш, скоро Москва, — потрясла она меня за плечо. — Собираться пора.

Согнав сонливость, я оправил немного помявшуюся одежду, проверил чемодан и пошел проверять парней. Те о чем-то тихо переговаривались, но после моего прихода замолчали, а затем и вовсе засуетились. Они-то в отличие от меня часть вещей достали из сумок. Эти проглоты взяли с кухни мясо, хлеб, жареной картошки и еще по мелочи. Хорошо хоть алкоголь не додумались прихватить. Но сейчас им предстояло все, что не доели, собрать обратно, да и надеть скинутые пиджаки и пальто. Одел я их тоже в цивильное, а то до этого ходили в более простом платье, что было еще одной причиной, почему их принимали за «дикарей».

Приехали мы утром, и тащиться в гимназию Кати с алеутами за спиной не хотелось. Да и мой дом надо сестре показать, чтобы в случае чего знала, где меня найти. Потому первым делом поймали двух извозчиков — одного для нас с сестрой и второго для парней, и отправились в доходный дом, куда я определил подопечных ранее на постой. Оставив там семерку, договорившись с ними о следующей встрече, чтобы утвердить их расписание занятий с репетиторами, мы с Катей пошли в мой дом.

— Дормидонт Поликарпович, — кивнул я приветственно консьержу. — Прошу любить и жаловать — моя сестра, Екатерина Бологовская.

— Очень приятно, сударыня, — расплылся в улыбке мужчина.

Катя сделала книксен, поздоровавшись, и мы прошли в мою квартиру.

— Ух ты. Какую ты квартиру себе нашел, — с восторгом стала она осматривать комнаты. — Дорого обходится?

— Не очень. Лишь за отопление плачу, да вкладываюсь в оклад Дормидонту Поликарповичу с другими жильцами. А! Еще повариху нанял. Ну и все собственно.

— А аренда сколько выходит? — не поняла Катя.

— Это моя квартира, — рассмеялся я. — Подарок Великого князя за то, что помог в отражении нападения террористов.

— А дедушка об этом не рассказывал. Да и ты молчал! — обвинительно наставила она на меня пальчик. — Мой брат — герой, а я не в курсе.

— Ну, теперь ты знаешь,- пожал я плечами.

— Вот подруги обзавидуются, — с озорством рассмеялась она. — Потом будут тебя осаждать.

— Ну ты же не дашь брата в обиду?

— Буду твоим бастионом, — важно выпятила небольшую еще не до конца оформившуюся грудь Катя.

— Договорились.

— А тут чья комната? С тобой кто-то живет? — заглянула она в спальню мальчишек.

Пришлось рассказать ей