Курсант. На Берлин 3 (СИ) - Барчук Павел

— Кто они? Твои друзья из СА или это люди из Гестапо? — спросил я, как только мы оказались на улице, где располагался дом Книпперов и до него оставалось совсем немного.

— Не те и не другие! — задыхаясь, ответила Марта. — Это кто-то третий! Подожди… Откуда ты знаешь про штурмовиков?

— Не поверите, про них знаю не только я, но и кое-кто еще. А если говорить более точно, то некоторым людям из тайной полиции любопытно, за каким чертом вы в своем доме отвечаете коричневорубашечников, которые снова начали проявлять недовольство. Следили за вами, вряд ли за мной. Так что спрошу еще раз. Кто это был?

Вообще, конечно, я сказал не совсем попаду. За мной тоже могли следить. Но Мюллер отдал распоряжение собирать информацию на фрау Книппер и с точки зрения внешней оценки нашей «прогулки» именно это я сейчас и делал. Типа, собирал информацию. Соответственно, гестаповцы, отправленные Мюллером, а за мной по-любому приглядывают, не стали бы вмешиваться, да еще так грубо.

Соответственно, кем бы не были люди, следившие за нами, а потом ворвавшиеся в на хрен никому не нужный букинистический магазин, их в первую очередь интересовала Марта.

— Знаете, что хочу сказать… — Я покосился на немку. — По-моему сейчас самый подходящий момент, чтоб рассказать, кто вы такая на самом деле? И кто этот «третий»?

Марта молчала несколько минут. Мы уже почти подошли к дому и я начал переживать, что ответа так и не последует. Наконец, она заговорила, и ее слова, скажу честно, перевернули все с ног на голову.

— Мой муж, Генрих, и я… мы работали на британскую разведку. Теперь я работаю на саму себя. Мне нужен архив Сергея для того, чтоб спокойно уехать из Германии. Потому что на данный момент я не могу этого сделать.

Я замер, остановившись прямо посреди дороги. Вот это поворот. Советский разведчик доверяет часть ключа английским шпионам в сердце нацистской Германии. Блестящий и безумный ход.

— Твой отец знал об этом, — продолжила Марта. — Он вышел на нас. Ему нужен был «резервный канал». Нейтральная сторона, на случай, если его собственная сеть будет раскрыта. Он не доверял никому в Берлине — ни своим, ни чужим. И он оказался прав. Теперь за этим архивом охотятся все: гестапо, люди из НКВД… и, как видишь, мои «коллеги», которые, видимо, узнали о твоем приезде. Да, не смотри так на меня. В Гестапо знают об архиве. Правда, насколько мне известно, эта информация попала к ним в руки не так давно. Твоего «хорошего друга отца» я тоже узнала. Вернее, не его самого, конечно. Мы никогда с ним не встречались. Но я прекрасно поняла, кто он и откуда. В том числе по твоей реакции. Ну и конечно, по его поведению. Он настолько старался выглядеть идиотом, что несомненно слишком для этого умен.

Фрау Марта посмотрела на меня, улыбнулась, а затем потянула за рукав к дому.

— Идем, Алексей. У нас вот-вот появится очень важная гостья. Поход в банк прилется отложить.

Глава 9

Напряжение нарастает

Мы с Мартой буквально ввалились в дом Книпперов, и я, честно говоря, почувствовал, как с моих плеч спадает невидимый груз. Не то чтобы здесь было безопасно — похоже, во всем Берлине такого места не найти! — но все же тревога отступила, сменившись едва уловимым облегчением.

В доме, как всегда в этот час, царил густой полумрак. Плотные шторы на окнах были опущены, отсекая серый свет угасающего дня, и эта предусмотрительность тоже добавляла какой-то уверенности. Никто не сидит в засаде, не подсматривает за нами из-за листвы. Слава богу. В секретной школе нас учили, что жизнь разведчика — сплошное напряжение, каждый шаг — риск, каждое слово — ловушка. Но одно дело изучать это в теории, за партами, и совсем другое — хлебнуть самому, почувствовать этот липкий, всепроникающий страх, что тебя вот-вот раскроют.

И я, между прочим, совсем не уверен, как поведу себя под пытками. Честно. Можно сколько угодно представлять себя героем, однако в реальности все окажется гораздо хуже. Когда тебе загоняют иголки под ногти, ты вряд ли устоишь перед физической болью. И проверять свой болевой порог мне совсем не хочется.

Пока я торчал в Хельсинки, все казалось забавным приключением, пусть и полным опасностей, но все же… Сейчас же ощущения перевернулись с ног на голову. Я буквально физически ощутил: кругом — враги. Все. Каждый, с кем я говорил, кого встречал на улице, мог оказаться потенциальным ножом в спину. Это осознание было подобно глотку едкой кислоты — жгло, сводило желудок и оставляло горькое послевкусие.

В доме витал тонкий, неуловимый аромат герани, сплетаясь с запахом старых книг и древесной смолы. Марта сразу же скользнула в гостиную. Там уже весело потрескивал камин, разливая по комнате золотистое, уютное тепло. Похоже, Бернес, вдоволь наиздевавшись над скрипкой, начал готовиться к приходу Магды Геббельс.

Даже стол оказался накрыт. На нем виднелся чайный сервиз и вазочки, наполненные печеньем. Романтик, блин… Все-таки Марк решил сделать ставку на те эмоции, которые вызывал у супруги рейхсминистра пропоганды. Типа, соответствующая атмосфера, все дела.

— Господин Ирбин! — Громко позвала Бернеса Марта. Она еще даже не вошла в комнату и ее голос прозвучал слишком звонко в этой тишине. — У нас уже гости? Или ты еще один? Марк!

Я плелся за хозяйкой дома, чувствуя каждый шаг, каждый удар сердца. Эта чертова гонка по улицам Берлина не прошла бесследно. Впрочем, как и информация, полученная от фрау Книппер. Выходит, моя персона заинтересовала вообще всех. Гестапо, британская разведка и родные чекисты, которые ждут меня в Москве. Клас-с-с-с…

Бернес сидел в глубоком кресле, прикрыв глаза, и, похоже, совсем погрузившись в себя. Он тихонько, почти неслышно наигрывал что-то на скрипке. Звук был настолько приглушенный, что его практически не было слышно. Из инструмента вылетали просто душераздирающие мелодии, полные тоски и какой-то почти нечеловеческой боли. Похоже, мой товарищ погрузился в свои воспоминания или размышления. Черт его знает, о чем думал Бернес, что его торкнуло на подобную музыку. Главное — он больше не пилил гаммы и это радовало. Я и без того на взводе. Скрипичной какофонии сейчас не вынесу.

Увидев нас, Марк резко отложил смычок и вскочил на ноги. Его обычно беспечное лицо мгновенно напряглось, стало серьезным. Он отлично понял: по моему измученному виду, по бледности Марты, — наш предполагаемый визит в банк пошел не по плану.

— Что случилось? — спросил Бернес, бросив на меня свой пронзительный, оценивающий взгляд. В нем читался немой вопрос: насколько все плохо?

Вообще, конечно, скажу, что Шипко реально чертов гений. Последние месяцы мы много, очень много времени проводили на уроках актёрского мастерства. Именно мы втроем. Я, Марк и Подкидыш. Мы изучили мимику друг друга до мельчайших деталей. Одного взгляда было достаточно, чтоб понять, что конкретно каждый из нас думает.

Марта собралась ответить на вопрос Бернеса, но…не успела. В ту же секунду раздался громкий, властный стук в парадную дверь. Судя по тому, насколько уверенно гость долбился в створку, думаю, можно с легкостью предположить, что явилась Магда Геббельс. По крайней мере, надеюсь, что это она. Новых лиц в этой трагикомедии мне бы уже не хотелось. Достаточно тех, что уже есть.

Мы с Бернесом переглянулись.

— Пожалуй, дверь открою я… — С тяжёлым вздохом произнесла Марта. Она тоже прекрасно поняла, кто пожаловал в ее дом.

Пока фрау Книппер шла к выходу и открывала дверь, мы с Марком осторожненько выглянули из-за угла, стараясь особо не отсвечивать физиономиями.

— Ну конечно… — Тихо протянул Марк.

На крыльце стояла женщина — чертова Магда Геббельс. Высокая, статная, с безупречной прической, с лицом, словно выточенным из камня, и ярко накрашенными губами, которые резко выделявшимися на бледном лице.

— Хм… А дамочка явно готовилась к этой встрече… — Тихо буркнул я на французском. На русский переходить не рискнул. Мало ли. Может у нашей гостьи фантастический слух.