Война в сарае - Михаил Антонов

взял с полки ящик с приманками и спиннинг. Заняв место на транспортной платформе, я рванул с места — на вечерний клёв.

Платформа летела, едва не цепляя землю, набирая с каждой секундой скорость. Мне почему-то казалось, что я опаздываю — опаздываю уединиться, побыть наедине с собой. Вот и берег реки; я вылетел на её русло и привычным маршрутом понесся в сторону озера.

Обожаю это место: спокойная вода, широчайший простор, вид, навевающий умиротворение. Собрал спиннинг, прицепил к плетёному шнуру воблер невероятно яркой, кислотно-розовой расцветки, небрежно замахнулся и послал приманку метров на двадцать.

Простая, монотонная проводка… Пока безрезультатная, но дарящая наслаждение самим процессом. Развернулся к пищевому синтезатору и достал из окна выдачи стакан ледяного пива. Сделал большой глоток и отставил стакан.

Второй заброс, снова веду приманку не спеша… И вот он! Резкий, уверенный удар, который я узнал сразу — так клюёт судак. Всё смешалось в одном мгновении: азартный треск фрикциона, спиннинг, выгнувшийся в тугую дугу, и дикое предвкушение борьбы.

Судак попался зачётный, килограмма на четыре, но по здешним меркам — не гигант. Достал из ящика щипцы и постарался аккуратно извлечь тройник из его пасти. Я знал, что отпущу его: не повезу домой, не стану с женой его потрошить и морозить. Я просто разжал пальцы — рыбка резко рванулась в темную глубину. Рыбалка состоялась: рыба была поймана.

И тут же дала о себе знать вредная привычка. Рука сама потянулась в левый карман, нащупала пачку сигарет и зажигалку. Как ни стыдно в этом признаться, я закурил. С наслаждением. Так я и сидел, затягиваясь и запивая глотком холодного пива, бессовестно получая от этого удовольствие.

И именно здесь, в этой безупречной чаше покоя, поднялась та червоточина, что точила меня изнутри. Негромко, ненавязчиво, но настойчиво, как забытая мелодия.

Мне снова не хватало той суеты.

Не той, что в метро или на рынке, а иной, космической. Того щелчка за гранью реальности, когда прыжок выворачивает внутренности, а за иллюминатором звезды сплющиваются в сияющие линии.

Груды мертвого железа, скелеты линкоров, крейсеров и искорёженные корпуса истребителей. Летать между ними, лавируя в тишине, более громкой, чем любой взрыв, чувствуя на себе взгляды пустых иллюминаторов.

И орбитальные станции. Оживленные ульи, снующие платформы и тысячи людей в униформе. Станции никогда не спят, там настоящий движ и драйв.

На земле мой мир плоский, как эта озерная гладь. А там он был объемным, многогранным, опасным.

Смотрю на отражение первых звезд в воде. Они кажутся такими близкими, до них можно дотронуться рукой. Но я-то знаю: настоящие звезды — холодные, безжалостные и невероятно далекие. И часть моей души навсегда осталась там, в черноте. И эта часть тихо, но неумолимо тянет меня назад — в сладкий, пьянящий хаос пространственного прыжка.

Возвращался домой с настроением, упавшим ниже плинтуса. Разделся, умылся и осторожно лег в супружескую постель, стараясь не разбудить жену. Сон не шёл, в голове крутились отговорки, почему мне не стоит покидать семью.

Утром я соскочил с кровати как ужаленный. Мой искин Тёма сообщил, что картофелесажалка готова и уже заняла стартовую позицию. Я отмахнулся от жены, которая не успела приготовить завтрак. «Позавтракаю на плацдарме», — бросил я на ходу.

И вот я стою на краю поля и не могу отвести глаз от этого… этого творения Тёмы.

Она. Картофелесажалка. Но какая!

Собранная в ремонтном ангаре «Ковчега» по образу земных аналогов. Основу составляет знакомая по комбайну утилитарная рама, сцепленная с массивной транспортной платформой. Но вместо простых баков и сошников — нечто большее.

Три ряда посадочных аппаратов, похожих на стальные когти, замерли в нетерпении, готовые вскрыть землю. Над ними высится главный бункер для семян — на полторы тонны. Рядом, поменьше, притулился второй — для удобрений.

Но самое удивительное— это манипуляторы. Два гибких, многосуставных щупальца, сложенных по бокам. Похоже, именно они и будут заниматься погрузкой семян в бункер.

Я совсем забыл про удобрения, но мне захотелось опробовать агрегат немедленно. «Ничего страшного, — подумал я, — внесу удобрения в жидком виде позже».

Я специально оставил мешки с семенным картофелем на поле, чтобы не заниматься лишними погрузочно-разгрузочными работами. Поэтому, в ожидании культиватора, я через интерфейс Искина отдал картофелесажалке команду на заполнение бункера.

Два многосуставных щупальца, гибкие и цепкие, в унисон обхватывают груз. Мешок на мгновение замирает в воздухе, и тут же его пронзает луч лазера — стягивающая нить перерезана. С глухим шелестом россыпь клубней устремляется в жерло главного бункера. Ни одной потери, ни одного лишнего движения! Пустые сетчатые мешки манипуляторы, точно живые пальцы, аккуратно складывают в специальный контейнер на корпусе. Один мешок, второй, третий... Бункер на полторы тонны понемногу наполняется, но сажать еще рано. Самое главное — впереди.

В поле зрения, пыхтя гидравликой, выползает исполинская сельскохозяйственная машина для культивации. Её серебристый корпус слепит под местным солнцем, а массивные гусеницы почти бесшумно вминают в грунт пласты земли. Плацдармская почва — серая, с призрачными фиолетовыми прожилками — после культивации преображается: темнеет, насыщается кислородом, становится почти черной и влажной на вид. Машина отработала за два прохода: туда-сюда — и поле готово. Осталось только посадить.

И вот, наконец, картофелесажалка приступила к работе. Сцепка, послушная невидимой руке, пошла ровно по указанному маршруту, оставляя за собой три идеально ровных, темных рядка. С сухим треском и металлическим лязгом механизмы загрохотали, и в теплую, пахучую землю легли первые клубни.

БА-БАХ!

Высоко в небе, где синева уже меркла перед бездной космоса, раздался оглушительный, разрывающий воздух взрыв.

— Тёма, что за херня? — крикнул я, инстинктивно пригнувшись, будто осколки могли долететь до земли.

— Ничего страшного, Артём! Это всего лишь «Стриж», средний грузовой корабль, преодолевает плотные слои атмосферы!

Пылающий факелом, корабль прочертил в небе длинный дымный шлейф.

— Слава? Он уже вернулся?

— Так точно!

Эта новость обрадовала меня так, что даже процесс посадки картофеля на мгновение померк. И всё же я остался на месте, ожидая, когда «Стриж» приземлится. Мешать не хотелось.

Я и представить не мог, как выглядит приземление такого корабля со стороны. Это был оглушительный грохот, от которого дрожала земля. Вихрь из песка и щебня поднялся такой, что на несколько секунд скрыл исполинский корпус. Давление воздуха едва не снесло меня с платформы, и это при том, что мы стояли в трехстах метрах от посадочной площадки!

Я застыл, завороженный зрелищем. Скомандовал платформе начать движение лишь тогда, когда облако пыли начало оседать. Подлетев ближе, я увидел, что грузовая аппарель уже была открыта, а Слава —