Патруль (СИ) - Гудвин Макс

Целлофановая папка с дырочками по одной стороне, имеющая два названия — «файл» или «мультифора» — была тут не одна, а целая стопка; я на всякий случай взял три.

Возвращаясь к старшему, который возился с фотографиями у себя на телефоне.

— Клади внутрь. — не глядя на меня распорядился он.

«Не зря взял три», — подумалось мне, и, надевая на каждую из рук целлофановую диковину, я на секунду помедлил — не лежит ли под весом черепа придавленная граната без чеки, но потом, отбросив чеченские мысли прочь, приподнял череп, положив его в папку.

Почему целлофановую папку просто не называть папкой, зачем к ней аж два названия, стало для меня загадкой. Осмотрев артефакт, я окончательно убедился, что он либо детский, либо является искусной поделкой, не зря же его покрыли лаком, а на затылке у поделки виднелся номер. Экс-013714.

— Саш, тут номер, — сразу же выдал я.

— Точно. Дай сфотаю и ленивцам в райотдел отправлю. Придумали мне тоже, в МВД удалёнку ввести.

— Удалёнку? — переспросил я.

— Ты же говорил, что память возвращается? — вопросом на вопрос ответил Лаечко.

— Частично и медленно, — проговорил я.

Всё было так: память Вячеслава смешивалась с моей, кусками, секторами; на слово «удалёнка» она реагировала странно, бросаясь в ответ словами ещё страшнее: ковид, локдаун, «Спутник-V», самоизоляция.

После пандемии Союзное государство и вышло из ВОЗ. И тут же последовал ещё один санкционный пакет с пакетами. Казалось бы, кому какая разница, в ВОЗ мы или нет. Но, видимо, Европе и коллективному Западу разница почему-то была.

— Ладно, главное завтра на экзамене НПА не забудь и ТТХ ПМа… Будем вспоминать дальше, когда с этим разберёмся, — Лаечко жестом показал на пакет с находкой, — Пошли в общагу, проверим камеры.

Мы направились ко входу в общежитие. Дверь оказалась тяжелой. Внутри пахло новым линолеумом и летним ремонтом. Вахта располагалась сразу справа, за стеклянной перегородкой с небольшим окошком. За столиком сидел парень лет двадцати в клетчатой рубашке. Он смотрел в телефон, но, увидев нас, сразу же выключил его и сделал вид, что бдит.

— Здравствуйте, — Лаечко достал удостоверение и приложил его к стеклу. — Нам нужно посмотреть записи с ваших камер наблюдения.

Вахтер, не меняя выражения лица, медленно поднялся.

— Камеры… это к коменданту. Сейчас позову.

Он куда-то позвонил, пробурчав в трубку неразборчивое: «К вам полиция». Минут через пять из глубины коридора появилась женщина в халате, с влажными руками и строгим лицом. Видимо, комендант. Она вытерла руки о подол и, не здороваясь, спросила:

— В чем дело?

Лаечко повторил, показывая удостоверение и ей:

— Записи с камер нужны. У вас во дворе находку сделали. Возможно, кто-то из проживающих причастен.

Комендантша, хмыкнув, провела нас в свою тесную комнатушку, заставленную папками. На столе стоял монитор компьютера, разделенный на четыре квадранта. Она несколько раз щелкнула мышкой.

— Какая камера? Та, что на вход смотрит, или та, что двор захватывает?

— Ту, что двор, — сказал я. — И ту, что на фасад смотрит, на песчаную горку.

Далее мы прокручивали запись за утро. Изображение было зернистым, но разобрать можно. Дворник с метёлкой, его резкое движение назад, испуг… Но как череп оказался на горке — видно не было.

— Дальше смотрим, — упрямо сказал Лаечко. — Надо найти, откуда он взялся.

Перемотали на ночь. Темно, лишь скупой свет фонаря кое-что освещал. И вдруг… в кадре что-то мелькнуло. Небольшой белый объект упал сверху прямо на склон песчаной горки и увяз в песке. Само падение заняло долю секунды.

— Стоп! — скомандовал Лаечко. — Откуда он упал? С крыши? Из окна?

Камеры, к сожалению, угол обзора имели ограниченный. Было ясно, что череп выбросили из общежития, но из какого именно окна — определить не получалось. Комендантша развела руками.

Вахтер, который стоял в дверях и смотрел вместе с нами, вдруг крякнул:

— А номер на нем… Он похож на те, что в анатомке ставят. У них там все пронумеровано. Черепа, скелеты, кожа…

Лаечко повернулся к нему:

— Анатомка? Где у нас анатомика?

— Да в роще, за ЗГУ, — буркнул вахтер. — В морге. Там такие штуки и лежат.

— Понятно, — Лаечко кивнул. — Спасибо. Пойдем, Слав.

Мы вышли из общежития. Лаечко позвонил в РОВД, доложил о находке и том, что, возможно, череп — экспонат. О чём свидетельствует номер. Однако почему он лакированный, оставалось загадкой. Вряд ли в анатомке при морге их лакируют.

— Заедем в райотдел, сдадим это дело криминалисту. А потом махнем в ту самую рощу. Надо проверить. Если это их, то кто-то неплохо «пошутил». Опера говорят, взять справку с универа о стоимости экспоната.

Мы сели в машину. А я положил пакет с зловещей находкой на заднее сиденье рядом со мной.

— Поехали, Дим. Сначала в РОВД. А там… в рощу, на экскурсию.

— Это же крюк целый? — нахмурился Дима.

— А ты торопишься куда-то? Или способ есть с суток пораньше уйти? — вопросом на вопрос ответил Саша, он окончательно пришёл в себя. — Всё лучше, чем стоять на снятии и киснуть.

Мы подъехали к РОВД. Лаечко остался в машине звонить, а я, взяв пакет с «находкой», направился внутрь. На входе дежурный, целый майор, остановил меня.

— Куда идёшь, младшой?

— К криминалистам. Второй этаж, — показал я удостоверение.

— А в пакете что? — буркнул он, приглядываясь.

— В мультифоре? — переспросил я для ясности и приподнял прозрачную папку, чтобы он увидел содержимое.

Дежурный скривился, увидев белеющий череп.

— Это вас что ли к меду отправили. Фу, мерзость… Проходи быстрей.

Железная дверь в дежурку открылась сама собой, пропищала и захлопнулась за мной, туго притягиваясь к откосу, какая-то электроника снова. Подумал я и поднялся на второй этаж, где без проблем нашёл кабинет 214. Постучал и, услышав невнятное «Входи!», открыл дверь.

Кабинет криминалиста напоминал скорее склад с окном или мастерскую. На стеллажах вдоль стен пылились гипсовые слепки, на столе в углу лежала коллекция взломанных замков — от старинных амбарных до современных китайских. Пахло металлом и пылью. Сам криминалист, мужчина лет сорока в потертом белом халате, копался с микроскопом.

— Я по заданию с Московского 6/2, — протянул я ему мультифору. — Череп. Тот что нашли у общежития.

Он взял пакет, повертел его в руках, внимательно разглядывая сквозь целлофан.

— Ну да, для черепа странно, что он с номером и лакированный. Но, возможно, жировые следы и отпечатки есть. Я пока займусь, а вы пока работайте, братья!

Я кивнул, хотя фраза «работайте, братья» прозвучала для меня странновато. Было ощущение, что это местная реплика, отсылка к какому-то резонансному случаю, которую моя спутанная память не уловила. В памяти Славы я даже видел футболки с этой надписью. Иногда, кстати, она использовалась не совсем корректно и считалась чуть ли не чёрным юмором, когда кто-то отлынивал от работы и бросал её: «Мол, поработайте за меня, ребят». Надо будет изучить вопрос происхождения.

Выйдя из кабинета, я почти столкнулся в коридоре с Лешей Ивановым, который, запыхавшись, бежал куда-то с системным блоком в обнимку. В расстёгнутом кителе, без фуражки, с мокрыми кудрявыми волосами.

— Привет, — кивнул я.

— Привет! — бросил он на бегу. — Что, работаешь?

— Ну да, — ответил я.

— Так держать! — крикнул он уже из дальнего конца коридора. — Слава богу, сегодня посплю нормально!

Жук, конечно, радуется чужой работе. Я вышел из РОВД и направился к машине, где меня ждали Лаечко и Дима.

— Сдал? — спросил Саша.

— Сдал. Криминалист сказал, что позвонит.

— Отлично. Теперь — в анатомку, в ту самую рощу. В ЗГУ, — Дима, заводи.

Машина тронулась, и мы поехали в сторону Златоводского Государственного Университета.

Роща при ЗГУ на проспекте Ленина встретила нас густыми кронами сосен и неспешной жизнью студентов и просто гуляк по роще. Асфальтированные дорожки петляли между деревьями, пересекаясь с узкими дорогами для машин. Повсюду сидели парочки на лавочках, а один студент спешил в учебные корпуса чуть ли не бегом, возможно, догоняя свои долги по учёбе. Мы миновали шлагбаум — Дима коротко погудел, и охрана открыла нам проезд.