Сердце Изнанки. Книга 3 - Олег Валентинович Ковальчук

мелкий мальчишка, шмыгая носом, и она на ходу поправила на нём одежду.

Она поглядела на меня.

— Деревни каждую неделю разоряют. Твари ходят по земле как у себя дома, культисты тоже не дремлют. Я многое знаю, многое слышала. И часто сюда дети приходят, и часто они погибают, если им не помогать, не присматривать за ними. Я лучше здесь останусь, буду таких вот бедолаг под своё крыло брать. А там, если захотите, и вы тоже помогайте.

Я, признаться, удивился. Уж точно не ожидал я таких слов от шестнадцатилетней девчушки, которая сама кое-как держится на ногах. Такому мужеству стоит только подивиться.

— Кто-то с тобой здесь ещё останется? — спросил я.

— Петя и Семён, — произнесла Марьяна. — Миша хотел тоже остаться, но я отговорила. Всё-таки его слушаются, и он сможет за детьми присмотреть, если что, прикрикнуть на них, чтобы не шалили и вели себя как нужно. А я уж здесь побуду.

Я обернулся и оглядел помещение, в котором они раньше жили. Грязь, вонь, теснота… Это не жизнь. Это выживание. И она хочет остаться здесь, чтобы помогать другим? Нет, такое нельзя оставлять без внимания.

— Нет, Марьяна, здесь ты больше не останешься, — произнёс я. — Найду я тебе жилье. И достаточно места, чтобы ты могла других детей приютить.

Девочка удивлённо распахнула глаза:

— Да не нужно, что вы! Вы же совсем не обязаны…

А я едва не рассмеялся. Вот только горьким был бы этот смех.

— Так ведь и ты не обязана, но делаешь же, — произнёс я. — Ты очень добрая девочка. Если таким, как ты, не помогать, то подобных тебе людей будет слишком мало.

Округлённые глаза Марьяны вдруг наполнились слезами. Она так и стояла секунд пять, даже не моргая, а потом вдруг всхлипнула и бросилась ко мне на шею. Я едва не отшатнулся. Девочка же повисла у меня на шее и принялась рыдать:

— Господин, спасибо вам, спасибо! Я уже так устала быть одна. Спасибо, что вы помогаете!

Я же, пребывая в лёгкой растерянности, обнял девочку и похлопал по спине. Поймал на себе хмурый взгляд Михаила. Кажется, понятно, почему он не хотел уезжать.

— Ну всё, полно тебе плакать.

— Знай только, что теперь ты не одна, — сказал я ей.

А про себя добавил: «Теперь всё совсем будет иначе, и этот город тоже скоро ждут серьёзные изменения. Уж я об этом позабочусь».

Спустя полчаса на территорию заброшенного дома въехал старенький, но крепкий автобус с потёртой надписью на боку: «Мучной кооператив». Из него первым выпрыгнул Зиновий.

— Дмитрий! — радостно воскликнул он и бросился к моему спутнику, крепко пожав ему руку, а затем и вовсе обнял. — Рад тебя видеть!

Затем он резко развернулся ко мне:

— Ваше благородие! Позвольте! — произнёс он с воодушевлением и, не дожидаясь ответа, неловко обхватил меня, едва не сбив с ног.

— Ну где они? Где дети? — заторопился он, оглядываясь по сторонам.

Дети стояли чуть поодаль, с опаской глядя на этого высокого, широкоплечего мужчину в доспехах паладина, будто ожидая чего угодно.

— Эй вы, малыши! — повысил голос Зиновий. — Строиться! Будущие воины!

Марьяна попятилась, Мишка сжал кулаки, Дашенька прильнула к Петру. Я тут же шагнул к Зиновию и, понизив голос, сказал:

— Одарённые есть, но в паладины их не отдам. Ты понял?

Он заморгал, немного растерявшись:

— Конечно, ваше благородие! Я же так, на всякий случай. Они ведь ещё совсем маленькие.

Я коротко кивнул и отошёл, предоставив ему заниматься делом. Сам направился к Дмитрию.

— Что это с ним? — спросил я.

Тот вздохнул:

— Он всегда был такой, еще когда я маленький был, так же себя вёл. — бросив на меня взгляд, Дима пояснил: — До ого как стать паладином, он потерял всю семью после прорыва тварей — жену, двоих детей. С тех пор к детям особенно чутко относится. Когда я сказал, что ты задумал, он даже не дал мне закончить — вскочил в автобус и помчался сюда. Просто он так рад, что может кому-то помочь. Особенно детям.

Я задумчиво посмотрел на Зиновия. Кто бы мог подумать, что именно он окажется таким человеком. В этом мире, где каждый день — борьба за выживание, где добро часто маскируется под выгоду, встречаешь таких, как Зиновий, и понимаешь — человеческая душа всё ещё живёт внутри.

— Ладно, — произнёс я, — оставлять их с ним можно. Не боюсь.

Как будто услышав мои мысли, дети уже начали расслабляться. Михаила он похвалил за топор, Петю — за новый костюм, тот гордо расправил плечи и поправил волосы. Даже Марьяна, с заплывшим глазом, покраснела от внимания.

— Кто ж тебя так? — ласково спросил Зиновий.

— Да так… — тихо ответила она.

— Больше такого не повторится, — заверил он. — Обещаю.

— Вы когда отправляетесь? — спросил я.

— Сейчас соберутся. Может, зарядку проведём перед дорогой?

— Хорошо, — кивнул я. — Только не задерживайтесь. Возможно, вернёмся вместе в поместье. Мне могут понадобиться паладины рода.

Зиновий заинтересованно вздёрнул брови:

— Ага, значит, дело будет?

— Нужны энергоядра. Для этого надо зачистить несколько червоточин.

— О, там всегда можно что-то найти, — улыбнулся он.

— Ладно, ты пока с ребятами, а мне кое-что решить надо.

— А где твоя белочка? — вдруг спросил он.

Я аккуратно открыл пиджак — Ласка мирно спала, свернувшись клубком у меня на груди.

— Ишь, чертовка, — усмехнулся он.

— Она у меня такая, — ответил я. — Ты уж определись, друг, белочка она или чертовка — Зиновий рассмеялся, махнув рукой с ещё более широкой улыбкой.

— Да! Ещё же нужно автобус разгрузить, — вдруг вспомнил Зиновий.

— Что значит «разгрузить»?

Он почесал затылок, улыбнулся:

— Да вот, мы немножечко древесины вам загрузили. И тех медных камней, да и травушки всякой. Вон там, в автобусе посмотрите.

Я подошёл, распахнул дверь и замер. Автобус был набит до отказа — брёвна, мешки с травами, ящики с камнями. Даже присвистнул от неожиданности.

— Это вы что, весь лес перерубили? — хмыкнул я.

— Шутите, Константин⁈ — Рассмеялся Зиновий. — Это ж всего лишь с краешку набрали. Там и десятой доли процента от всего нет. Ещё почти ничего не обработали.

— Понятно, — кивнул я,