Товарищ «Чума» 11 - lanpirot

— Рома! — Глаша протянула ко мне руки, её глазах блеснули тревожным блеском. — Ты же понимаешь, что это?

Да, понимаю… — Кивнул я, пристально изучая силу, исходящую из девушки. — Это магия, Глаш… Похоже, что её задаток позволил ей стать настоящей ведьмой, — подвел я итог своего короткого наблюдения.

— Неужели… это прощальный дар Афанасия? — предположила Глаша. — И он передал его Акулине перед смертью?

Акулина вздрогнула, тьма в её ладонях сгустилась, а пальцы стали совершенно чёрными.

— Что это, Рома! — дрогнул её голос. — Я проснулась, а тут… это… — Она с ужасом глядела на свои пальцы, будто боялась, что они сейчас отвалятся.

Я медленно подошёл ближе и присев на кровать рядом со своими перепуганными женщинами.

— Тсс, ничего страшного! — сказал я мягко. — Это дар. Теперь — твой дар. А то, что вы сейчас наблюдаете — спонтанное его проявление. Глафира Митрофановна, ну ты-то чего растерялась, родная моя? — Погладил я супругу по руке, успокаивая. — Вспомни, как ты меня учила, когда я заполучил дар. Акулине просто нужна инициация…

— Дар? — Акулина растерянно посмотрела на мать. — Но откуда⁈ Неужели действительно от прадеда Афанасия?

— Нет, не от Афанасия, — я отрицательно мотнул головой, — это дар Глории.

— Но как она смогла его получить? — изумилась Глаша. — Ведь между ними не было договора, и Акулина не давала своего согласия на принятие ведьмовского дара?

— Я не знаю, — пожал я плечами. — Но повреждение тела Глории было критичным — она почти лишилась головы… То раскаленное звено цепи буквально превратило её голову в кашу. Похоже, что её дар просто нашел подходящего носителя без соблюдения установленных правил. Нам же с тобой хорошо известно, что из любых правил обязательно бывают исключения. Похоже, что это одно из них…

— Мам… — перебила нас Акулина — её голос был хриплым, будто измождённым. — Я больше не могу… Как мне это остановить? — И в тот же миг Акулина резко подняла голову, взглянув на меня.

Эти глаза… Они были полностью чёрные, без белка радужки и зрачков. А воздух вокруг девушки мерцал, как будто я смотрел сквозь слой перегретого воздуха. Акулина развела пальцами перед собой, и шарик тьмы, висевший между её ладонями, трансформировался в тонкую силовую нить.

— Мам, Ром, смотрите… — Акулина медленно повела руками, и нить изгибалась, медленно превращаясь в узор не очень сложной печати.

Глаша смотрела на дочь, широко раскрыв глаза. Но по тому, как дрожали её пальцы, я понял: она сильно переживает.

— Не может быть… — выдохнула Глаша. — Она же… она…

Я тоже едва не присвистнул от удивления:

— Она инициируется! Сама! Без всякой подготовки!

Акулина на секунду отвела взгляд — и сформировавшийся узор рассыпался, как дым, а глаза и руки прошли в норму.

— Я… я не знаю, как это получилось, — пожав плечами, призналась она. — Просто вдруг поняла, как надо и что я смогу. И что мне… что мне со всем этим делать?

Я глубоко вздохнул, а после усмехнулся:

— Для начала — научиться этим даром управлять. Потому что, если дар «проснулся» — от него уже так просто не откажешься. А во-вторых, — продолжал я, глядя на Акулину с отцовской теплотой, хотя кровного родства между нами не было, — ты не одна. У тебя есть мы. И ты не просто девушка с неожиданным даром — ты ведьма. Настоящая. Сильная. И, судя по тому, как быстро ты начала прогрессировать… Даже сама инициировалась — у тебя впереди будет нелёгкий, но удивительный путь.

Акулина смотрела на меня широко раскрытыми глазами — в них читались и страх, и надежда, и какая-то странная грусть.

— Я… ведьма? — прошептала она. — Но я ведь ничего не умею! Я боюсь… Я могу кого-нибудь нечаянно ранить…

— Боишься — это здорово! Это значит, что ты ко всему подходишь с умом, — тихо сказал я, беря ее за руку. — Умная ведьма — это сильная ведьма. Ведь даже слово ведьма происходит от слова ведать — знать. А страх… Страх — это не слабость. Это нормальная реакция любого живого существа на потенциальную опасность. А я не знаю ничего, что было бы опаснее магии.

Глаша тоже наконец-то пришла в себя. Она сжала мою ладонь, потом потянулась к дочери, осторожно, словно боялась спугнуть что-то весьма хрупкое в их отношениях.

— Ты моя дочь, — сказала она твёрдо. — И ты не одна. Мы пройдём это вместе. Роман же как-то справился со своим даром, не зная о нём практически ничего… Теперь он поможет тебе, да и я в стороне не останусь…

— Да, — согласился я, решив не откладывать обучение Акулины в долгий ящик. — И начнем с самого главного — с контроля. Магия — это не вода, текущая из крана, которую можно включить и выключить. Это река. Глубокая, быстрая. Если ты не научишься ею управлять, она унесёт тебя, и может даже утопить. Но если ты поймёшь, где её «русло», почувствуешь её ритм, её направление — она станет частью тебя, твоим помощником, оружием и щитом.

Акулина нервно сглотнула:

— А если я не справлюсь?

— Ты обязательно справишься! — заверил я девушку. — А все мы тебе поможем! И не забывай — у нас еще имеется Вольга Богданович. Вот уж кому не занимать знаний о магии — так это ему.

Неожиданно магический ветер перестал трепать тяжелые складки балдахина. Обрывки тьмы и остатки печати, висевшие в пространстве, окончательно растворились. Я встал, подошёл к окну и распахнул створку. В комнату ворвался осенний ветер, свежий и чистый, с запахом влажной земли и далёкого дыма.

— Сегодня мы отдохнём, — объявил я, — я тоже сильно выдохся… Начнем завтра… Всё завтра…

Тем временем за окном небо окрасилось в золотисто-розовые тона. Солнце вставало над Пескоройкой, озаряя разрушенные стены, старые могилы, облетевшие голые деревья и вечно зелёные корабельные сосны. Жизнь шла дальше своим чередом.

— А что мы будем делать завтра? — спросила Акулина.

— Учиться, учиться и еще раз учиться! Как завещал нам великий Ленин! — усмехнувшись, продекламировал я строчки цитаты вождя, знакомые всем в Советском Союзе.

Глаша весело фыркнула, и напряжение в комнате наконец-то рассеялось. Я с любовью посмотрел на