Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

— Товарищ, объясните, наконец, общественности, в чем дело? — спрашивала от имени общественности младший научный сотрудник Малаева.

Мужик повернулся и гаркнул ей прямо в лицо через матюгальник:

— Утечка газа, гражданочка! Сколько раз повторять?! Утечка газа! Расходитесь, в смысле — разъезжайтесь. До обеда допуска на опасный объект не будет.

— Какого, на хрен, газа? — удивился я, посмотрев на Николая. — Нет ведь у автокооперативе никакого газа!

Николай не ответил, зачем-то предложил нам с Зиной пригнуться, резко крутанул руль, объехал собравшуюся «пробку», вырулил к самым воротам, побибикал. Дядька с мегафоном офигел от такой наглости, двинулся было к водительской двери, но увидел в окне раскрытые корочки и вытянулся по стойке смирно. Дал знак еще двум «газовикам», охранявших въезд в кооператив, те немедленно ворота открыли и нас пропустили.

В будке сторожа вместо Степаныча сидел незнакомый мужик с очень внимательным взглядом. Увидев «Волгу», он резко встал и козырнул. Спохватился, сделал вид, что в голове зачесалось.

Мы подъехали к нашему гаражу. Около него стояла еще одна «газовая машина» и пара серых «Волг». Очень напрягли фигуры в ОЗК и противогазах. Двое с какими-то ящиками на боку ходили вдоль гаражных ворот соседних боксов с длинными палками, на концах которых было что-то вроде микрофонов. Видимо, замеряли радиацию. Третий тоже с ящичком и в ОЗК копался в салоне синего «Москвича».

Николай остановился у моего гаража, вышел из машины, сначала подошел к тому человеку, что рылся в «Москвиче», о чем-то спросил. Потом подошел к воротам гаража, условно постучался. Ворота открылись. Николай махнул нам рукой. Мы с Зиной покинули салон «Волги» и быстро вошли в гараж вслед за Николаем. Тот немедленно захлопнул за нами железные двери.

В гараже были еще двое в ОЗК и противогазах. И они тоже производили замеры своими странными приборами. Правда, палки у них были совсем короткие. Но на концах были тоже набалдашники типа микрофонов, а в ящиках, к которым от палок тянулись провода, что-то подозрительно потрескивало. Не знаю, что именно, но находиться в обычной одежде в одном помещении рядом с людьми в ОЗК и в противогазах было как-то некомфортно.

Зина тоже посмотрела на них испуганно и спряталась мне за спину.

— Есть что-то? — спросил Николай одного из исследователей.

Тот отрицательно мотнул головой.

— Так снимите тогда эти свои… — и Николай сделал рукой движение от своего носа, словно отращивал хобот.

— По инструкции не положено, — раздалось глухо из резиновой маски.

— Положено, наложено… — буркнул Николай. — Внизу все проверили, тоже чисто?

Мужик в противогазе утвердительно кивнул.

— Ну, тогда снимайте, чего уж, — махнул рукой Николай и двинулся к люку в подвал. Поднял крышку. Обернулся, посмотрел на Зину, сказал:

— Зинаида Аркадьевна, вам, наверное, лучше вниз не спускаться. Там может быть опасно. Побудьте здесь, отдохните.

— А Шурик, — прошептала Зина, все еще держась за мой рукав.

— Но он же — мужчина, — объяснил Николай кратко.

Зина посмотрела на меня с уважением и от рукава отцепилась. Но от предложения сесть на ящик, где совсем недавно сама сидела связанная, решительно отказалась. А человек в ОЗК, наконец, стянул с головы противогаз, и оказался симпатичным молодым парнем. Он посмотрел на Зину, узнал, широко улыбнулся и тут же попросил автограф.

Николай быстро спустился в подвал, а у меня как-то все желание спускаться сразу пропало. Свет снизу исходил какой-то… зловещий что ли, слишком яркий, с багровым таким оттенком. Ну да ладно, один раз живем.

Со светом все объяснилось довольно быстро. В подвале стояли треноги с ярко светившими лампами. Пара ламп были почему-то красными. Соления-варения на полках были в целости, только одну банку с огурцами все-таки грохнули и смели в угол. Зеленые пупырыши сиротливо лежали на бетонном полу в осколках стекла.

Дверь потайной комнаты с машиной времени была открыта. Там был всего один человек в защитном серебристом костюме, похожем на скафандр. У него в руках был с фотоаппарат с массивным таким объективом, на плече висела камера. Увидев Николая, фотограф быстро закончил щелкать затвором, с минуту пострекотал камерой и поднялся наверх.

— Ну, рассказывай, что это за хрень? — спросил меня Николай, рассматривая нагромождение антенн и колб. — И еще расскажи, как ты умудрился к себе в подвал отдельный кабель высоковольтный протянуть?

Я молчал.

— Все ясно. Амнезия. Память отшибло, — качнул головой Николай. — А как матерых шпионов голыми руками повязал, помнишь?

— Не такими уж и голыми, — достал я из кармана куртки верный шокер.

Николай посмотрел на грозное электрооружие уважительно и непроизвольно погладил рукой шею. Помнит шея, помнит…

— Ладно, рассказывай, что и как было. С подробностями.

Я рассказал. Очень подробно. А Николай слушал очень внимательно. Иногда задавал вопросы. Не совсем простые.

— Вот ты говоришь, что впервые эту хрень видишь. Как же ты тогда ее включил? И эти тут зачем? — указал Николай на мотоциклетные шлемы.

Объяснить было трудно. Я и сам не понял, как мне удалось запустить эту странную машину. Как увидел ее — удивился. А как сел за стол — сразу понял, что куда нажимать. Словно знал. Я знал? Или Шурик? Что касается шлемов, то они чем-то были похожи на виртуальные очки из моей лаборатории там, в 21-м веке. По крайней мере, тот зарытый, который я надевал — очень похож. Кто ж тут такое придумал-то? И еще я вспомнил, как менялось лицо Раисы Михайловны, когда я подавал напряжение на машину. Такие гримасы страшные были…

— Как я понял, в одном шлеме создается образ выбранного объекта, который переносится в машину. В память машины, — сказал я осторожно. — А посредством второго шлема созданный образ переносится из машины в человека, стоящего на железной плите.

— Образ переносится в машину? Через пространство и время? Бред какой-то. Не видел бы своими газами — не поверил бы.

— Да я и сам не очень…

— Ладно… Вот эти Тереза и Лиза — кто такие? — спросил Николай раздраженно.

— Я же говорил уже. Это британские премьеры. Премьерши. Из будущего, — признался я.

— А почему они?

— А хрен его знает. Трофимыч… ну этот, который резидент, он сначала потребовал кого-то из британских ученых или политиков. Бабу из моего времени. А я ученых британских в упор не знаю. Тем более — баб. Да и есть