Оторва. Книга пятая - Ортензия

И что теперь с этим делать? Вот совершенно не хотелось участвовать в подобном разбирательстве. Во-первых, неизвестно, можно ли доказать что он маньяк? А то, как говорил товарищ Жеглов, он, скорее всего, очень даже уважаемый человек. Какой-нибудь Вася Пупкин из Криво — коленного переулка. К тому же из памяти всплывала его какая-то партийная деятельность. А во-вторых, может, он ещё не развешивает фотографии мёртвых девушек на стенке в своей спальне и вот тогда мне будет совершенно не весело. Шлёпнула партийного работника, а Анечку сама придушила, как свидетельницу нежелательную.

А было ещё в третьих. Вот только почему об этом вспомнила лишь сейчас, внимательно вглядываясь в лицо покойника?

Оглянулась и сразу наткнулась на искомое. Зелёная спортивная сумка, без которой он не ходил ни на одно дело. На фоне травы можно было и не заметить.

Внутри чёрная куртка с капюшоном, Авоська, запомнила, как называется сетка для продуктов. Связка ключей, четыре штуки. Причём один напомнил своим размером ключ от нашего гаража с одним отличием. Имелось на нём число «32», которое наляпали сваркой. В кармашке обнаружился паспорт зелёного цвета. Фото 3×4 с белым уголком для печати. Странно, но в памяти отложилось, что он был красного цвета. Вспомнить хоть стихи Маяковского про краснокожую паспортину. Что не так? Выдан в 1961 году. Ева только родилась, а этот упырь уже паспорт получил. Не ясно, почему зелёный или в СССР как-то разделяли людей. Из деревни — синий, из города зелёный. А красный поэтам? Бред какой-то.

Но вот как удалось забыть фамилию этой суки? Ну, точно мозги Бурундуковой не полностью вылезли из головы, создавая провалы в памяти.

И… Синицына, как вообще такое возможно? Ты несколько дней перебирала анкеты, видела адреса, и ничего не шевельнулось? В подъездах на каждом этаже четыре квартиры. Пятнадцатая находится напротив лестницы, но на четвёртом этаже. На четвёртом. А на третьем — одиннадцатая. В паспортных столах что-то перепутали, но ты должна была сообразить.

Я сдавила виски ладонями. И Анечка, возможно, осталась бы живой.

Глава 2

Два месяца назад было нечто подобное. Возвращались на базу поздно ночью и, вывернув на одну из безлюдных улиц, увидели припаркованный автомобиль, из которого вытолкали обнажённое тело девушки на обочину, а потом, вероятно заметив нас, дали по газам.

Парни высадили меня около пострадавшей, а сами помчались в погоню. Я, даже не успев приблизиться к незнакомке, сразу стала вызванивать полицию и скорую. Слишком неправильным показалось мне положение, в котором оказалось тело. Вывернутым очень уж сильно, но судя по всему, совершенно не приносило дискомфорта, что выглядело абсолютно неправдоподобно. Так и оказалось, ни одна жилка не билась на шее девушки, ни один стон не вырывался из разбитых губ.

Первыми на место происшествия явились ДПСники и тот, что сидел на месте пассажира, едва выбравшись из автомобиля, наставил на меня ствол и заорал, оглашая улицу своим визгом:

— Стоять на месте!

Складывалось впечатление, что приехали не менты, а двое сдвинутых по фазе, у которых даже речь состояла из беспорядочного набора слов.

Хорошо хоть недолго длился этот цирк и уже через несколько секунд рядом остановился внедорожник и из него выбрался спортивного вида молодой человек. Ну как молодой, для Синицыной молодой, потому как я на тот момент была старше его на пару лет. Показал корочку ретивым патрульным и спросил, что здесь происходит.

— Вот, товарищ капитан, — доложился крикун, — взяли на трупе. Хотела её обыскать, а тут мы. С поличным взяли!

Новоприбывший глянул на обнажённое тело, перевёл взгляд на меня, снова на тело. Видимо пытался сообразить, в каком месте я обыскивала мёртвую девушку. А потом, развернувшись к сержанту, который продолжал махать пистолетом, сказал:

— Ствол убери. Кто кого обыскивал?

ДПСник засунул пистолет в кобуру и указал на меня рукой:

— Она хотела обыскать, но мы пресекли.

Пресекальщики хреновы.

Потом прибыла следственно-оперативная группа, если можно так выразиться. Дознаватель ОМВД и фельдшер, потому что на врача этот парнишка никак не тянул. И пока они пытались вызвонить хоть кого-нибудь ещё, я уселась под деревом, скрестив под собой ноги.

Оба патрульных никуда не делись, встали в трёх шагах от меня и обсуждали, чтобы они с ней сделали, если бы она была жива.

Пошло, противно.

Поэтому прежде чем уйти с поляны я потратила десять минут, но надела на Анечку её курточку, подтянула ближе к маньяку и приложила пальчики девушки к вилке. Затянула ей на шее поясок, один конец которого вложила в руку упырю, перед этим стянув с него тонкие перчатки. Чтобы и ладошки засветились.

Следы своего пребывания убрала и, закинув на плёчо сумку маньяка, покинула место происшествия.

Совершенно бестолково и безграмотно, но памятуя разговор с мамой Евы, понадеялась, что начальство не захочет докладывать наверх о криминогенной обстановке в городе и спишут как-нибудь.

А сама отправилась по адресу в паспорте, благо недалеко проживал сей субъект. По карте вспомнила и улицу и дом.

Чтобы не привлекать к своему виду особое внимание, накинула на себя курточку, найденную в сумке, почти подошла по росту.

Квартира оказалась зеркальным отражением той, где проживала Бурундуковая, поэтому сориентировалась быстро. Пригодились и перчатки жмурика, потому как совсем не желала оставлять свои пальчики дома у маньяка, тем более в свете того, что я собиралась сделать.

В первую очередь порыскала в поисках подходящего инструмента, который очень быстро обнаружила на балконе. Большой гвоздодёр.

Сдвинула кресло с нужного угла, освободив пространство для работы, и принялась выковыривать паркет. Учитывая полное отсутствие опыта в таких делах, провозилась больше часа, когда, наконец, небольшая деревянная планка под моим усилием вылетела из гнезда. Дальше пошло легче, и я ещё минут за сорок расчистила участок 50×50 см.

И зависла. Никакой ниши в бетоне не было, где в 1986 году наша доблестная милиция нашла огромный клад, по меркам СССР. 230 000 рублей и весомую коробочку с женскими украшениями.

Минут десять хлопала глазками проклиная мозги Бурундуковой, ведь Синицына никогда таких промашек не допускала. В 1986 году, что-то точно можно было отыскать, но до того времени почти десять лет, а учитывая холодное состояние Корейки — 2, то и это более чем сомнительно.

Потом решила, хоть что-нибудь у маньяка должно было быть, кроме трёх рублей, которые лежали в кармашки сумочки. К тому же мне за моральный ущёрб премия полагалась, и я совершенно бесцеремонно стала доставать из